Укрепление товарных связей между городами. Межрегиональная торговля

 Северные купцы спешат вслед за
 южными; 
 между сучжоускими мачтами сычуаньские
 лодки.

Су Дун-по

XI-XIII века отмечены укреплением и расширением товарных связей между различными регионами Китая. Это привело к ощутимому росту общего объема торговли - так, уже к концу XI в. он увеличился на ¹/₃ по сравнению с серединой века [276, с. 589].

Средоточиями межобластной, межрегиональной торговли Китая были Кайфын, Ханчжоу, Цзяннин, Янчжоу, Цзинчжоу и другие крупные торговые города.

Вот как на одной надгробной поминальной стеле описывался видным литератором того времени Сунь Ди один из таких центров дальней торговли - Хуатин (Сунцзян): "Хуатин расположен так, что с Янцзы смотрит на море; богаты дома влиятельных семей, заморские купцы на кораблях приезжают торговать. Из-за того что [он] расположен на скрещении водных путей и дорог, [Хуатин] стал большим уездным городом на юго- востоке" [цит. по 266, с. 34-35].

Товарные потоки в межобластной торговле состояли из сельскохозяйственных продуктов (рис и другие злаки, чай, фрукты, мясо), некоторых полезных ископаемых (рудных и нерудных), металлов и металлических изделий, соли, различных стройматериалов и ценных пород древесины, шелка и шелковых тканей, бумаги, всевозможных местных ремесленных изделий. С юга на север Китая шли рис, фрукты, сахар, чай, шелк и шелковые ткани (из юго-восточных провинций), конопляные ткани и плетеные изделия (из юго-западных районов). Из Сычуани во все провинции везли продавать шелк и шелковые ткани, бумагу, из Хунани и Хубэя - большие партии риса. Цзянси и Хунань обеспечивали рисом Ханчжоу. Гуаннань поставляла в столицы золото и серебро. С севера на юг направлялись такие товары, как чугун, железо и изделия из них, соль и др.

Рис. 19. Фрагмент свитка Чжан Цзэ-дуаня 'День поминовения предков на реке [Бянь]'

Для исследования межрегиональной торговли и товарных связей между городами в XI-XIII вв. большое значение имеют результаты работы, проделанной участниками "Сунского проекта" во главе с Э. Балашем. Материалы "Экономической карты Китая XI в." [276] и других публикаций "Сунского проекта" дают возможность представить размещение торговых центров по различным провинциям Сунской империи.

Эти данные, сгруппированные нами в таблицу (Прил. № 2), позволяют сделать некоторые наблюдения о развитии торговли в Китае XI в.

1. Как район наибольшего развития внутригосударственной торговли и товарно-денежных связей можно выделить юго-восток, и в особенности приморские провинции. Перемещение центров экономики на юг, которое отдельные историки КНР относят к XII в., можно, учитывая показатели развития торговли, датировать более точно XI в. Возникла же тенденция к перебазированию центров экономики на юг, по-видимому, еще раньше (в VIII-IX вв.).

2. Значительного развития торговля достигла в пров. Лянчжэ. Наиболее крупными торговыми центрами там являлись Ханчжоу, соперничавший уже в XI в. с Кайфыном, а также Вэньчжоу, Учжоу, Чучжоу, Сучжоу, Чжэньцзжн, Хучжоу, Сючжоу, Тайчжоу, Юэчжоу, Минчжоу. На территории данной провинции находилось больше, чем в какой бы то ни было другой, городов и чжэней, торговые налоги с которых превышали 10 тыс. связок монет в год. Причиной столь густой сети торговых пунктов и значительного развития торговли в Лянчжэ были местоположение провинции и густая сеть коммуникаций: этот богатый район являлся центром морской и речной торговли - открытое море, Великий канал и множество рек создавали для этого самые благоприятные условия. Ведущую роль играл Ханчжоу, находившийся в конце Великого канала. Город стал связующим звеном между бассейном Янцзы и морским побережьем.

3. Развитие торговли в пров. Хуайнаньдун определялось тем обстоятельством, что она вместе с Лянчжэ оставалась промежуточной территорией в торговле Севера и Юга.

4. Бесспорно, большое влияние на формирование торговых центров приморских провинций оказывала внешняя торговля. Это отчетливо видно на примерах Фуцзяни, Гуавнаньдуна, Цзиндундуна и Хэбэйдуна. Аналогичным фактором на Северо-Востоке была сухопутная внешняя торговля (с северными кочевыми народами и Кореей).

Материалы, использованные Э. Балашем и его коллегами при составлении "Экономической карты Китая XI в.", а также некоторые другие источники дают представление об ареале и степени внешнеторговой активности сунского Китая, о номенклатуре товаров внешнего торга и его объеме, о соотношении в нем государственной монопольной торговли и частной контрабанды. Материалы эти позволяют также судить о существовавших в законодательстве и практике Сунской империи внешнеторговых запретах и регламентациях. Вместе с тем они наглядно свидетельствуют о бесперспективности политики строжайшего запрета частной внешней торговли, вследствие чего государство было вынуждено (особенно с XII в.) постепенно переходить к введению таких правил этой торговли, которые обеспечивали бы получение с нее доходов в казну.

5. Как и в предшествующие века, важное место во внутренней торговле, роль устойчивой базы ее развития продолжали сохранять густонаселенные провинции Цзинхунань и Цзинхубэй (совр. Хунань и Хубэй), снабжавшие зерном многие районы страны. Сюда же устремлялись из портов Гуаннани и Фуцзяни иностранные купцы.

6. Торговля на Северо-Западе (пров. Шэньси, северо-западная оконечность Хубэя) к рассматриваемому времени пришла в упадок. Здесь весьма редки были даже города, ежегодные торговые сборы с которых достигали 10 тыс. связок монет. Данное обстоятельство находится в тесной связи с общим состоянием этих территорий, часто обозначаемых в средневековых источниках названием Гуаньчжун: к XI в. они окончательно утратили ведущее положение, которое занимали в предшествующие столетия.

7. Среди провинций Юго-Запада выделяется только Сычуань, в центре и на востоке которой довольно густо располагались несколько десятков весьма крупных торговых центров. Сычуань продолжала развиваться как богатая торговая провинция, несмотря на целый ряд неблагоприятных обстоятельств: последствия подавления крестьянского восстания 993-997 гг. под руководством Ван Сяо-бо, Ли Шуня и Чжан Юя, относительно изолированное положение, неблагоприятный курс железной монеты, имевшей хождение на этой территории.

8. Особого внимания заслуживает бассейн Янцзы. Только в ее низовье возникли такие богатые торговые центры, как Сучжоу, Наньтун, Чжэньцзян, Цзяннин. Что касается остальной, большей части бассейна Янцзы (от Цзяннина до пров. Сычуань), то там можно насчитать немногим более десятка городов и торговых местечек, сумма торговых налогов с которых доходила до 10 тыс. связок монет в год. Следовательно, оказываются отнюдь не бесспорными традиционные утверждения синологической литературы, будто Янцзы издавна была центральной торговой магистралью Китая. Во всяком случае, в XI-XII вв. она такой роли еще не играла.

Такой вывод подтверждается и результатами исследований Мэн Вэнь-туна. В одной из своих работ [195] он поставил под сомнение утверждение некоторых историков КНР о существовании в Китае XI-XII вв. внутреннего государственного, или национального, рынка. По его подсчетам, произведенным на основе данных Палаты торговых налогов (Шан шуй у), в качестве торговых сборов с 39 городов, которые автор выбрал для анализа, в 1077 г. было получено в общей- сложности 2,05 млн. связок монет. Из них более 100 тыс. связок поступило в казну лишь от одного города (столицы), 50-100 тыс. - от 10 городов, 30-50 тыс. связок - от 28 городов. В целом указанные налоговые поступления составили лишь несколько более 20% общей суммы (9 млн. связок монет) торговых сборов по стране. Аналогичной была картина и при анализе сведений о торговых налогах, собранных в 1084 г.: налогообложение городов значительных масштабов дало только 10% общей суммы (6,98 млн. связок монет) поступлений по данной статье [195, с. 46-47].

Оценивая полученные результаты, Мэн Вэнь-тун пришел к выводу, будто большие города в Китае XI-XII вв. являлись преимущественно административно-политическими центрами с неразвитой торговлей; широкий же товарообмен был сосредоточен преимущественно в уездах н чжэнях [195, с. 47]. Думается, однако, что данные эти свидетельствуют, скорее, о прямо противоположном - о процессе формирования и развития в Китае крупных центров межрегиональной торговли, сопровождавшемся одновременно процессом складывания местных торговых связей - между уездами и чжэнями, между мелкими торговыми центрами в уездах, чжэнях и на периодических рынках и более крупными торговыми центрами. Иначе трудно объяснить тот факт, что 10-20% товарооборота Китая приходилось на города, процентное соотношение численности жителей которых со всем населением страны было, несомненно, много меньше.

Другой аспект исследования Мэн Вэнь-туна касается торговых сборов, поступавших из городов бассейна Янцзы, расположенных в округах и областях Цзянлин, Эчжоу, Цичжоу, Цзян-чжоу, Чичжоу, Цзяннин и др. В конце XI - начале XII в., по подсчетам Мэн Вэнь-туна, только один из них - Цзяннин - давал казне сравнительно крупную сумму (каждая таможня ежегодно собирала в среднем по 45 тыс. связок монет^*), в двух других налоговые поступления с торговли достигали 20-30 тыс. связок монет в год, еще в семи - 10-20 тыс., а в остальных - не превышали 10 тыс. связок монет. Даже Цзянлин и Шаши - города с крупными речными гаванями - платили казне в год не более 8-9 тыс. связок монет. Из тех 39 городов, где сумма торговых сборов за год была обычно выше 30 тыс. связок, на берегу Янцзы находился только один - Цзяннин. По всему Китаю насчитывалось 120-130 пунктов, поступления по торговым налогам из которых достигали 10-30 тыс. связок в год, но только девять из них находились на более или менее близком расстоянии от Янцзы. Если годовые торговые оборы в Шаши и Ханьяне равнялись соответственно 8 тыс. и 1 тыс. связок, то от таможен, располагавшихся между этими городами, поступало за год в среднем не более 600-2000 связок, что, по словам Мэи Вэнь-туна, "свидетельствует о передвижении очень небольшой массы товаров между Ханьяном и Шаши" [195, с. 47].

^* (Сколько в Цзяннине функционировало таможен, Мэн Вэнь-тун не сообщает. По данным Ма Дуань-линя, их было пять [34, цз. 5, с. 4а].)

Подобные наблюдения привели Мэн Вэнь-туна к заключению о сравнительно слабой торговой активности в бассейне Янцзы. Однако вывод из этого, несомненно доказанного тезиса он, отталкиваясь от указанной выше аксиомы о Янцзы как одной из главных торговых магистралей страны в XI-XIII вв., сделал неверный: будто и в стране в целом торговля велась слабо, передвижение товарных масс оставалось ограниченным, а значительная часть продукции, с которой взимались налоги, производилась в городах не для торгового обмена. Логика его рассуждений была примерно такой: раз не наблюдалось передвижения больших товарных масс даже по Янцзы, следовательно, о других частях Сунской империи и говорить не приходится [195, с. 47].

Между тем данные, приведенные самим же Мэн Вэнь-туном, а также другими исследователями, убедительно свидетельствуют, что в Китае XI-XIII вв. существовали территории с большим объемом торговли и большей торговой активностью, чем бассейн Янцзы, и, следовательно, основная водная магистраль не стала в тот период основной торговой магистралью.

В Чучжоу (Шаньяне), например, на исходе XI в. сумма ежегодных торговых сборов доходила до 67 тыс. связок монет. Значительный объем товарооборота в этом городе объяснялся тем, что он был связан с перевозками по Хуайхэ и Великому каналу, с морским судоходством и внешней торговлей. В Циньчжоу (пров. Гуанси), тоже обслуживавшем внешнюю торговлю, сумма поступлений по торговому налогу достигала 79 тыс. связок, а в городах Паньюй (Гуанчжоу) и Мичжоу (на шаньдунском побережье) - 36-37 тыс. связок в год, не считая таможенных сборов с заморской торговли [195, с. 47].

Данные "Чернового свода важнейших материалов династии Сун", свидетельствующие о возрастании объема торговли в следующем, XII в. на Юге и перемещении туда центров торговли, приведены также в одной из статей Чэн Су-ло [261, с. 12]. Например, по сведениям за 1139 г., налоги с торговли в Эчжоу превысили 19 тыс. связок монет, а четыре десятилетия спустя, в 1178 г., - уже 29 тыс. (рост более чем в полтора раза), в Ханьяне - соответственно 3 тыс. и 22 тыс. (в 7 с лишним раз), в Юэчжоу - 5 тыс. и 42 тыс. (более чем в 8 раз).

Э. Балаш в предисловии к "Экономической карте Китая XI в." [276] поставил интересную проблему соотношения в торговле города и подчиненной ему области (либо округа), их удельного веса в ней и привел таблицу, которая позволяет сделать вывод, что в XI в. самыми крупными средоточиями торговли, дававшими государству наибольший доход, были именно города - административные центры соответствующих территориальных подразделений страны, что именно город (а не деревня) играл определяющую роль в складывании внутреннего рынка (табл. 2).

Таблица 2. Удельный вес в торговле городов и подчиненных им административных единиц*

^* ([276].)

Как видно из приведенных данных, на город обычно приходилось до ²/₃ (и более) всей торговли его района. Кайфын же по сумме торговых сборов более чем в 2,6 раза превосходил свой округ, так как, будучи местом огромного скопления потребителей, являлся в силу этого и центром притяжения торговый интересов жителей округи.

Статистические показатели, содержащиеся в публикациях "Сунского проекта", подверглись достаточно основательной предварительной обработке: они округлены, взяты приближенно, "очищены" от излишних подробностей. Вместе с тем, чтобы получить более полное впечатление о торговле сунского Китая (а заодно и о характере торговой статистики), небезынтересно рассмотреть некоторые статистические материалы, взятые в "сыром", первозданном виде. Нами сведены в таблицу (Прил. № 3) сведения о торговых налогах, собранных за 1077 г. в Гуаннани - одной из самых развитых в торговом отношении провинций Сунской империи. При сопоставлении этих данных с соответствующими показателями ряда предшествующих лет^* явственно вырисовывается значительный скачок в развитии торговли провинции в третьей - начале последней четверти XI в.: в Гуанчжоу сумма налоговых сборов с торговли возросла на ¹/₄, в Ляньчжоу - более чем в 1,5 раза, в Дуаньчжоу - в 3, а в Шаочжоу - даже в 4 раза. Трудно предположить, что столь значительный рост сумм поступлений в счет торговых налогов за такой короткий срок объясняется только усилением давления налогового пресса - несомненно, за этим скрывается прежде всего ощутимый подъем торговли.

^* (Точные даты не указываются; Э. Балаш предполагает, что имеются в виду последние годы середины XI в. [276, с. 589].)

Составленная нами таблица (Прил. № 3) позволяет, между прочим, сделать вывод и о поистине всеобъемлющем характере государственной налоговой системы. К 1077 г. органы фиска функционировали даже в самых захолустных районах Гуаннани: в списке территориальных объектов, подлежавших обложению, упоминаются отдаленные укрепления (Ляньюань), временно действующие (а иногда заброшенные) рынки (сюй). В перечень включены даже пункты с нормой годового торгового налога в 2-3 связки; суммы торговых сборов по некоторым районам подсчитаны с точностью до фэней и ли (по области Сянчжоу, например). Такая дробность показателей, скрупулезность и обстоятельность статистики побуждают предполагать, что даже самые ничтожные торговые сделки должны были облагаться торговой пошлиной.

Большего развития торговля достигла в восточных районах провинции, связанных с приморской торговлей, тогда как в западных почти не было торговых пунктов, которые давали бы налоговых сборов свыше 10 тыс. связок монет в год. На востоке высокая торговая активность имела место не только в административных центрах областей (округов), но и на периферии - в уездных городах и чжэнях периодические рынки представляли собой очаги весьма оживленной торговли. Особенно это относится к таким областям, как Гуанчжоу, Шаочжоу, Чао-чжоу, Ляньчжоу, Наиьэньчжоу, Инчжоу. Тем не менее наибольший удельный вес в торговле в целом и здесь, как правило, приходился опять-таки именно на административные центры провинций и областей, и именно они выступали в качестве главных очагов формирования внутреннего рынка.

Материалы составленных нами таблиц (Прил. № 2, 3) позволяют выделить несколько типов торговых центров. Это прежде всего областной (либо окружной) город или же центр военного округа (цзюнь). Вслед за ними идут уездные города и поселки со своими рынками; тонус торговой активности в них зависел в значительной степени от уровня развития и профиля торговли в городах первого типа. Следующая группа - чан. Этим термином обозначались казенные рынки, места государственной торговли. В таблице упоминаются 58 таких торговых пунктов. В действительности их было больше, но сунская статистика дает порой суммарную характеристику сразу нескольких чанов, и выявить точное их количество не представляется возможным. Примечательно, что налоговые поступления от подобных казенных рынков были весьма незначительными - 30, 60, максимум 150 связок монет в год. Объясняется это тем, что обложению подлежали в таких торговых пунктах только частные сделки, а они были весьма редки и случайны. Последним, так сказать, "низовым" типом торговых центров на периферии были периодические сельские рынки (сюй).

Особо нужно остановиться на той разновидности центров торговой (и ремесленной) деятельности, которые именуются в источниках термином чжэнь. Нельзя не отметить, что вопрос о чжэне - один из самых интересных и пока слабо разработанных в "торговой" проблематике истории феодального Китая.

Поскольку составители "Экономической карты Китая XI в." принимали в расчет только города с годовой нормой торговых сборов в 10 тыс. и более связок монет, то, по их данным, во всей Сунской империи насчитывалось тогда лишь 18 чжэней. На самом же деле их было много больше: только в пров. Гуаннаньдун и Гуаннаньси, судя по сведениям "Чернового свода...", - свыше 20. Наибольшее их число (по три) находилось в таких областях с развитой торговлей, как Гуанчжоу, Дуаньчжоу и Канчжоу, по два - в областях Чаочжоу, Ляньчжоу и военном округе Чанхуацзюнь, по одному - в областях Шаочжоу, Нань-сюн, Жунчжоу и др. [45, с. 5084-5087].

Начало становления чжэней, оформление их в качестве торгово-ремесленных центров следует, как видно на примере провинций Гуаннаньдун и Гуаннаньси, отнести к последним десятилетиям X - началу XI в. По всей вероятности, к началу XII в. эти специфические очаги торгово-ремесленной активности, эти города без стен, торговые пункты, где не существовало городской администрации и имелись весьма благоприятные условия для торговли, стали довольно распространенным явлением. Бесспорно, большую роль сыграли чжэни в развитии торговли на Юге в XII-XIII вв. Согласно подсчетам Ши И-куя, только вокруг Ханчжоу сложились полтора десятка крупных чжэней [266, с. 35].

Материалы уже не раз упоминавшихся выше таблиц (Прил. № 2, 3) свидетельствуют, что суммы налогов, поступавшие с торговли в чжэнях, зачастую оказывались выше, чем в небольших городах и уездных центрах соответствующих областей.

Если в городах основной фигурой был мелкий и средний купец, хозяин лавки-мастерской, то межрегиональная торговля выдвинула предпринимателей другого рода - крупных торговцев, нередко объединявшихся в мощные купеческие компании. Только последним под силу была переброска из конца в конец страны огромных партий риса, соли, чая, металлов. Они обеспечивали товарами первой необходимости окраинные территории, скупали металл в местах добычи и везли его в города для продажи мастерским, вступали в деловые контакты с иностранными торговцами, осуществляя весьма значительные операции с монетой. Дальность расстояний, трудности транспортировки товаров, весьма сложные отношения с властями делали невозможным в этой сфере торговли функционирование купцов-одиночек.

Рис. 20. Наказание преступника колодкой

Только небольшая часть межрегиональной торговли была вполне легальной. Так, в XI в. экономически мощные купеческие компании действовали на северо-западной окраине империи и получали колоссальные прибыли от торговли с соседними племенами. Там же, на Северо-Западе, а также на Севере Китая функционировали крупные купеческие объединения, сбывавшие населению казенную соль с большой выгодой для себя [15, с. 1639].

Самостоятельный интерес представляет проблема соотношения не только казенной и частной торговли в Сунском государстве, но и (в пределах последней) торговли легальной, дозволенной властями, и нелегальной, контрабандной.

Законодательство Сунской империи предусматривало жестокие наказания за не дозволенные правительством частные сделки. Однако никакие государственно-правовые меры неспособны были обуздать частную торговлю, новые запреты лишь увеличивали число "нелегальных" торговцев. Более того, нередко правительство, чтобы обеспечить население продовольствием и предметами первой необходимости, вынуждено было идти на допущение (а иногда даже на поощрение) частной торговли.

Например, в 1030 г. в связи с резким вздорожанием соли возникла необходимость допустить одновременно с казенной и частную торговлю этим продуктом. Соответствующее предложение Главного финансового управления (Саньсы) было одобрено троном [34, цз. 5, с. 146]. В качестве примера временных поощрительных мер по отношению к частным торговцам приведем один из императорских декретов 1101 г.: "Всем, кто привозит в [провинции] Лянчжэ и Цзиндун ткань из нитей шелкопряда, а также сельскохозяйственные орудия и рабочий скот, выдать документ об освобождении от налогов сроком на один год" [47, цз. 186, с. 20581].

Несмотря на существование казенной чайной монополии, в стране практиковался обширный сбыт чая частными лицами, представлявший собой серьезную конкуренцию государственной торговле. Частная чаеторговля почти целиком находилась в руках крупного купечества. Законодательство призвано было строго пресекать ее: "Всех преступников наказывать палками. Если частные торговцы чаем будут задержаны чиновниками, но окажут при этом сопротивление, то все они подлежат смертной казни" [цит. по 230, с. 30].

В хронике Ли Дао сообщается, что в столице тем не менее сложилась группа богатых купцов, которые вели крупные операции с лицензиями (цзяоинь) на продажу чая, занимались спекулятивной торговлей, контролировали обширную сеть лавок и мелких, чаеторговцев [25, цз. 6, с. 86, 13а, цз. 281, с. 15а, 19а]. Ван Ань-ши в 1072 г. писал в одном из своих докладов, что богатые дома (цзяиньбинчжицзя) монополизировали сбыт чая и препятствуют деятельности рядовых членов чайного хана [25, цз. 236, с. 13а].

В разделах сунского законодательства, касающихся добычи полезных ископаемых, постоянно упоминается частная, нелегальная торговля металлами, которая велась в нарушение казенной монополии. Выше, в разделе о казенном ремесле, уже приводились выдержки из узаконений, направленных на искоренение подобной практики [см. также 64, цз. 28, с. 27а].

Ряд законоположений предусматривал меры пресечения в тех случаях, когда приезжие купцы нелегально скупали металл на казенных разработках. Наказанию опять-таки подлежали и чиновники, которые "не обнаружат, что в месте добычи полезных ископаемых остановились [торговцы] и ведут торговлю запретными товарами" [64, цз. 28, с. 286].

Вряд ли в подобные предприятия пускались мелкие торговцы - для ликвидации достаточно часто случавшихся конфликтов с властями требовались значительные средства. Так, в одном из правительственных документов того времени, датированном 1174 г., говорится, что "есть люди, которые переправляются на север через Хуанхэ и ведут частную торговлю. Чтобы на них не представляли доклада о незаконной торговле, они тайно вручают чиновникам серебро и золото" [64, цз. 29, с. 6а].

Несмотря на существование правительственной монополии, развивалась и частная торговля медным купоросом. Значительных масштабов это явление достигло уже в последние десятилетия X в.: один за другим следовали указы, (предусматривавшие смертную казнь за частное производство и торговлю купоросом, а также за его воровство с казенных разработок.

Так, в 962 г. "вышел императорский указ, запрещавший купцам вести частную торговлю [купоросом] из Ючжоу, и казенное управление, ведавшее купоросом, строго карало нарушителей и конфисковывало купорос. Затем вышел указ, согласно которому за частную торговлю [купоросом], если его было больше ляна, в Хэдуне, в области Ючжоу, а также за выпаривание 3 цзиней или за воровство у казны до 10 цзиней купороса следовало приговаривать к публичной казни" [34, цз. 5, с. 14а].

В дальнейшем, в 970-м и в последующие годы к этому указу были сделаны поправки, по которым смертная казнь полагалась за продажу частным образом уже 10 цзиней и за изготовление 50 цзиней купороса, за меньшие же количества нелегально произведенного и проданного сырья следовало назначать более мягкие наказания.

Эти установления свидетельствуют скорее всего как о расширении частной торговли, так одновременно и о неспособности правительства приостановить ее. Она представляла серьезную конкуренцию казенной монополии, поскольку обеспечивала рынок более дешевым и лучшего качества товаром; казенный же купорос часто не пользовался спросом. "В Цычжоу, - говорится, например, в документе, датированном 990 г., - скопилось много (казенного купороса, так как (простой народ в уединенных местах и горных пещерах частным образом выпаривает купорос и получает свою выгоду... Издан приказ наказывать [таких преступников так же строго], как лиц, ведущих частную торговлю чаем" [34, цз. 5, с. 14а].

Рис. 21. Сунские монеты: 1, 2 - медные монеты эры правления Синин; 3 - медная монета с надписью 'Хуан Сун тунбао'; 4 - медная монета с надписью 'Тайпин тунбао'; 5 - железная монета с надписью 'Чжэнхэ'; 6 - медная монета с надписью 'Чуннин чжунбао'; 7 - медная монета с надписью 'Дагуань тунбао'

Главным районом торговли купоросом были области Цы-чжоу и Цзиньчжоу (пров. Хэбэй), где находились крупные месторождения этой соли. Приезжавшие туда купцы покупали купорос у мастеров, занимавшихся тайным производством "в уединенных местах и горных пещерах", либо тайно скупали его у работников, приписанных к казенным разработкам.

Приводимые в публикации Ма Дуань-линя узаконения, запрещавшие частную торговлю железом и изделиями из него, с полным на то правом можно рассматривать как косвенный показатель ее распространения: налоговое ведомство, говорится в одном из документов, "просило [трон] о том, чтобы запретить народу торговать железом, а также изготовлять из него орудия крестьянского производства и тому подобные вещи". "Вышел императорский указ не дозволять частную торговлю [железом]", - сообщается в другом месте [34, цз. 5, с. 34а].

Год от года в нарушение казенной монополии расширялась и частная торговля солью. Ею заснималось не только богатое купечество, но нередко и (Представители правящего слоя. "Когда в [междуречье] Цзян и Хуай, - говорилось по этому поводу в докладе Главного финансового управления от 1035 г., - транспортируют соль, бывает множество злоупотреблений - делают подмесы в соль, чиновники завышают цены. Поэтому выгодней покупать контрабандную соль. Прибрежные жители занимаются рыболовством и выпаривают соль -выгоду они получают большую, а сил тратят немного. Туда стекаются всевозможные преступники и незаконные торговцы. Если же начать строго преследовать их, то они станут бандитами. В бассейне Цзян и Хуай даже люди, имеющие одежду и шапку ученого, пристрастились к получению больших доходов [от соли]; иногда перекупка соли превращается в их [основное] занятие" [34, цз. 5, с. 156]. В области Тинчжоу (пров. Фуцзянь), указывается в другом документе, "соль не производится, поэтому часто частным образом в нарушение закона ее привозят из Гуаннапи, чтобы получить прибыль" [34, цз. 5, с. 156]. Положение не изменилось и спустя пару десятилетий: из доклада чжэцзянских чиновников явствовало, что в 1058 г. им удалось собрать только 530 тыс. связок монет в счет налогов на соль вместо предполагавшихся 790 тыс. из-за непрерывного расширения незаконной частной торговли этим продуктом (о чем свидетельствовало число наказанных за подобное "преступление" - 3099 человек [34, цз. 5, с. 6а].

О весьма широко развившейся частной торговле свидетельствуют и другие источники. В "образцовой истории" записано, например, что в начале последней четверти XI в. "на занимающихся контрабандой [было] позволено представлять доносы, [при этом] сумма вознаграждения вдвое превышала ту, о которой донесли" [47, цз. 186, с. 20585].

Сферой приложения крупного купеческого капитала была также контрабандная внешняя торговля, например с купцами чжурчжэньского государства. Законодательство определяло награды в 300, 350, 400 и 500 связок денег за задержание таких торговцев [64, цз. 29, с. 3а-3б].

О предприимчивости крупных купцов, продававших товары в государстве чжурчжэней Цзинь, рассказывается в одном из документов "Чернового свода...", датированном началом 1143 г. Богатые торговцы, согласно этому свидетельству, старались разделить свой товар на мелкие партии и так сбывать его, дабы воспользоваться льготами, предоставлявшимися властями мелкому купечеству: "Те, у кого товары стоят меньше 100 связок монет, - мелкие купцы. В случае, когда крупные купцы ухитряются разделить свой товар и под видом мелких купцов переправляться через Хуай[хэ] и торговать, разрешается людям из этого бао и другим людям доносить на них. Выдавать за это награды из конфискованных товаров. А преступников наказывать по законам о нарушении переправы на Хуанхэ" [45, с. 5484].

Этот отрывок, равно как и некоторые другие материалы, свидетельствует помимо всего прочего и о том, что власти зачастую сталкивались в своей борьбе с частной торговлей с новыми явлениями, не предусмотренными законодательством, вследствие чего наказания назначались "по аналогии", исходя из сходных прецедентов.

Экономически деятельность крупного купечества оказывалась обычно более эффективной, чем казенные торговые монополии, так как она не была отягощена ни сложным аппаратом чиновников, весьма склонных к взяточничеству и казнокрадству, ни неповоротливым бюрократическим делопроизводством. Да и товары частных купеческих компаний, будь то соль или чай, рис или металл, чаще всего были более высокого качества и дешевле. "Беда заключается в том, - говорится в упоминавшемся докладе чжэцзянских чиновников (Шэнь Ли и Ли Су-чжи), - что устанавливается очень высокая [цена] на казенную соль, [поэтому] частную торговлю невозможно приостановить" [34, цз. 5, с. 6а]. Столь же определенно высказывался о том, что население предпочитало частные товары казенным, и Ли Гоу: "Чай - не древняя культура. Впервые он появился на южном берегу Янцзы, а распространился в Поднебесной в наше время. Все - и благородные мужи, и подлые люди - любят его. Будь то богатый, знатный или бедный, низкий - все потребляют его. Правители прибрали к рукам [торговлю чаем] и открыли для себя статью доходов. Однако более всего ценится в обществе и бережется в семье не тот чай, который продает казна. Отчего же так? Оттого, что казенный чай крайне низкосортный и невкусный" [24, цз. 16, с. 20б]^*.

^* (Цит. по рукописи перевода, выполненного З. Г. Лапиной.)

В результате частные купеческие компании оказывались серьезными конкурентами казенной торговле. Правительство, со своей стороны, различными мерами старалось удержать собственные торговые привилегии и сохранить доходы, о чем будет еще сказано особо.

Расслоение в среде торговцев приводило к тому, что многие мелкие торговцы, не выдержав конкуренции, разорялись. Крупные купеческие компании подчиняли себе рынок, диктовали цены. Экономическая конкуренция с мелкими торговцами нередко сопровождалась произволом по отношению к ним и актами прямого насилия. "Богатые купцы, пользуясь затруднениями казны и частных лиц, самовольно заправляют ценами, а также скупкой и распространением [товаров]", - говорится в официальных материалах конца третьей четверти XI в. [47, цз. 186, с. 20586].

Особенно высокой степени расслоение в торговой среде и противоречия, им порожденные, достигали в крупных городах.

В 1075 г. некий Вэй Цзи-цзун представил императору доклад, в котором давалась выразительная характеристика ситуации на кайфынском рынке: "В столице очень много товаров, а цен определенных на рынке нет, они то падают, то повышаются, а иногда возрастают вдвое. Богатые люди из крупных семей пользуются такой обстановкой и то открывают торговлю, то закрывают, то скупают товары, то выбрасывают и получают десятикратные прибыли" [45, с. 5455].

В одном из докладов Ван Ань-ши, касавшихся торговой реформы, говорилось, что богатые торговцы не давали приезжим купцам возможности свободно сбывать доставленные по воде партии дерева для гребней. Рыночное управление получило жалобу приезжих купцов и просьбу дозволить им беспрепятственно торговать своим товаром. Богатеи, со своей стороны, тоже ходатайствовали об официальном разрешении скупить его целиком. Однако рыночное управление приняло решение пустить дерево в свободную продажу для всех торговцев гребнями [см. 184, с. 356].

Купцов, которые "со всей Поднебесной привозят товары в столицу, - говорилось в императорском указе 1072 г., - притесняют поглотители. Зачастую купцы разоряются и теряют свои занятия. Хозяева лавок и мелкие торговцы хотят получить более определенную выгоду, но из-за [поглотителей] беднеют и разоряются" [45, с. 5455].

В данной цитате, как и в некоторых документах, приводившихся ранее, встречается чрезвычайно интересный термин "цзяньбинчжицзя" - "поглотители", или "сильные дома". Он не раз фигурирует и в "образцовой истории", и в других источниках, "Поглотители добивались, чтобы выгоды [от торговли] неизменно шли им и тем наносили ущерб новым законам", - сказано в "Истории династии Сун" о противодействии "сильных домов" реформам Ван Ань-ши [47, цз. 186, с. 20582].

В данном случае имеются в виду наиболее состоятельные и влиятельные торговые дома. Однако общее значение термина много шире. Им обозначаются богатые и могущественные дельцы, приобретавшие земли, участвовавшие в ростовщических операциях, покупавшие чиновничьи должности и пользовавшиеся большим влиянием в городах. Но это соображение носит предварительный характер, и вопрос о социальном происхождении и статуте цзяньбинчжицзя нуждается в дальнейшем исследовании.

Другой термин, служивший для обозначения крупных торговцев, - фужэнь ("богатеи"). Он употреблен, например, в приведенном выше докладе Вэй Цзи-цзуна [45, с. 5455; 47, цз. 186, с. 20586].

Итак, положение и роль купеческих компаний определялись тем, что, с одной стороны, они представляли серьезную угрозу государственным доходам, а с другой - разоряли, притесняли, экономически ущемляли мелких торговцев. Поэтому государство в борьбе, направленной на ограничение активной деятельности крупных торговцев, широко использовало социальную демагогию, играло на противоречиях купеческой верхушки с другими слоями торговцев, пытаясь изобразить свою деятельность как защиту мелкого торговца от конкуренции и произвола "сильных домов".

Политика государства в области ограничения крупной частной торговли, мероприятия, направленные на перераспределение доходов между государством и представителями купеческого капитала в пользу первого, исследованы в работах З. Г. Лапиной [119; 121 и др.].

Можно утверждать, что эта политика была искусственной попыткой затормозить закономерный процесс развития и усиления торгово-ростовщического капитала в феодальном обществе с развитыми товарно-денежными отношениями.

Купеческим компаниям государство (с помощью системы поощрительных мер) пыталось противопоставить мелкого торговца, экономически более слабого, мало способного к широкой торговой деятельности в масштабе всей страны.

Уже первые шаги в проведении торговой реформы Ван Ань-ши сопровождались повышением цен на товары первой необходимости, что вызвало недовольство горожан.

Причины неудач в проведении торговой реформы, надо думать, нужно искать в том, что она проводилась вопреки закономерным процессам исторического развития, была искусственной попыткой усилить и роль государства в экономике, и получаемый государством торговый доход.