Глава 1. Источники и литература

Источники

Использованные в работе источники можно разделить на несколько основных групп: описания городов, актовые, законодательные и другие документальные материалы, нарративные произведения (хроники, трактаты, "образцовая история" и др.).

 Снится городу все, чем кишит...

Б. Пастернак

Важнейшая группа источников - описания городов, составленные частными, индивидуальными авторами, нередко анонимами. Первые такие труды появились еще в танский период (например, книга Вэй Шу "Новое описание обеих столиц" - Чанъаня и Лояна [20]). Однако в них преобладали географические материалы, подробные описания городских стен, ворот, императорских дворцов и т. п. - при почти полном отсутствии данных относительно социально-экономической структуры описываемых городов.

Более многочисленными описания городов стали в последующий период - в XII-XIII ив. Так, в 1147 г. вышли "Записи ярких сновидений о Восточной столице" [35]^* - трактат Мэн Юань-лао о Кайфыне. Затем появляются четыре описания Ханчжоу: сначала "Записки о процветании столицы" Най Дэ-вэна (1235 г.) [36] и примерно в это же время аноним "Записки о процветании, составленные старцем с озера Сиху" [40], а чуть позднее - "Записи того, что приснилось, пока варилась просяная каша" У Цзы-му (около 1274 г.) [53] и "Старые истории из У линя" Чжоу Ми (около 1290 г.) [68]^**. Наиболеее интересны из описаний Ханчжоу первые два, материалы двух последующих в значительной степени их повторяют.

^* (А. Н. Желоховцев дает другой, более краткий перевод названия: "Воспоминания о Восточной столице" [104, с. 192].)

^** (Перечисленные пять описаний-трактатов вошли в изданный в КНР сборник с общим названием "Записи ярких сновидений о Восточной столице (и четыре других трактата)" [21].)

В это же время появляются и работы о городах прошлого, как, например, "Записи о Чанъане" Суп Миныцю (1076 г.) [43], в которых содержатся чрезвычайно интересные данные об экономической жизни главной танской столицы: описания Западного и Восточного рынка Чанъаня, перечисление названий ханов, картины торговли продовольствием и т. д.

Первые сочинения о сунском городе представляют собой, по сути дела, не только источники, но и начальный этап в историографии вопроса. Как правило, их авторами являются не придворные историки или ученые, а частные лица. Неофициальный характер своих сочинений авторы и подчеркивали названиями, и оговаривали в предисловиях.

Иногда рассматриваемые книги создавались кистью выходцев из "мира рынка и лотков", некоторые из них были представителями плебейских кругов, формировавшихся в городах. Их социальное происхождение отчетливо проявляется в том, с какой очевидной любовью и гордостью описывают они каждую деталь улиц, лавок, проезжих путей, увеселительных мест. И сами авторы, и их книги долгое время презирались в феодальном Китае и были почти неизвестны в других странах. По структуре своей первые труды о сунском городе отличаются от официальных исторических сочинений и, пожалуй, ближе стоят к произведениям литературным, быть может к народным повестям хуабэнь. С последними их роднит и свободная манера изложения, и в особенности язык - не классический гувэнь, а сочный и подчас совершенно неожиданный средневековый разговорный язык. В них много бытовых и жаргонных словечек.

Сближающими е произведениями художественной литературы являются и названия составленных в XII-XIII вв. описаний сунских городов, например "Записи ярких сновидений о Восточной столице". Собственно, тут речь не о снах, а о грезах об утраченном рае, о захваченном врагами Кайфьгне^*, ночные воспоминания горожанина о блестящей столице, потерянной Китаем. Название другого трактата о городе-описания Ханчжоу "Записи того, что приснилось, пока варилась просяная каша" - непосредственно перекликается с литературным сюжетом и, вообще-то говоря, трудно поддается переводу^**.

^* (В 1127 г. Кайфын был захвачен армией чжурчжэньского государства Цзинь.)

^** (Можно предположить, что книга У Цзы-му написана по аналогии или в подражание сочинению танского Жэнь Фаня "Записи того, что приснилось во время путешествия" [23].)

В этих и им подобных трудах дается подробное, обстоятельное описание планировки и архитектуры городов, каналов, садов, мостов, скрупулезно перечисляются рынки, ремесла, предметы торговли. Сунские неофициальные авторы с восхищением и чрезвычайной обстоятельностью описывают то новое, чем отмечен сов ременный им город: обширную риоотррговлю, множество торгово-ремесленных рядов, драгоценную утварь богатых ресторанов, пестрые празднества в увеселительных кварталах (вацзы), организацию службы по тушению пожаров и очистке города.

Примечательно, что авторы XII-XIII вв. не останавливаются специально на городском производстве, на технике ремесла (подобный интерес возникает позже, в трудах историков XVI и последующих веков). Не привлекает их и социальное устройство города - лишь вскользь упоминается о том, как устроены торгово-ремесленные организации, кто является хозяевами ремесленных мастерских.

Общая, свойственная отнюдь не только описаниям городов особенность китайских средневековых источников, создающая часто непреодолимые трудности в работе,- характер терминологии: ее нерасчлененность, с одной стороны, историческая устойчивость-с другой. Так, европейский средневековый цех нельзя назвать гильдией. В Китае же термином хан может обозначаться и цех, и гильдия, и цехогильдия. Одно и то же торгово-ремесленное предприятие может обозначаться и цзо (мастерская), и фан (мастерская), к пу (лавка), и дянь (лавка).

В европейском городе словом "мастер" обозначалась вполне определенная социальная категория горожан. Про подмастерье уже нельзя было сказать, что он "мастер". В Китае же очень трудно установить, какие социальные категории горожан скрывались в разное время под словом гунцзян (мастер).

Совершенно различные виды найма обозначались оловом гуюн (нанимать): это и приглашение монаха для проведения богослужения (X-XII вв.), и приглашение подмастерья в мастерскую (XVIII в.), и наем на капиталистическое предприятие (XIX в.).

При такой аморфности терминологии формальный подход к ней, отсутствие точного перевода и сопоставления с разработанным уже в медиевистике словоупотреблением дают неудовлетворительные результаты: нередко ведут к тому, что споры по основным вопросам экономики и социального строя носят формальный характер.

Другая отличительная особенность "городской" литературы XII-XIII вв. (и более поздней - вплоть до XVIII в.): авторы ее не представляют еще город как единое целое, как один хозяйственный организм, а рассматривают его как сумму административных районов (Сучжоу долгое время описывался как три административных района, Ханчжоу - как два). Наиболее отчетливо данная особенность средневековой литературы о городах проявилась в "местных описаниях" (дифан чжи). Даже там, где предпринята попытка дать описание собственно города, например в книге Цянь Шо-ю "Описание Линьаня, составленное в годы Сяньчунь" [49], границы между городом и соседней округой стерты, Ханчжоу представлен как сочетание нескольких административных единиц. Вследствие указанного обстоятельства историкам, изучающим китайский феодальный город, чрезвычайно трудно исчислить его население, так как средневековые авторы приводят лишь поуездные и поокружные данные, объединяя город с сельскохозяйственной округой.

Только что упомянутые дифан чжи, которые советский исследователь К. К. Флуг назвал "монографическими произведениями" об отдельных местностях [173, с. 204], представляют собой другой тип описаний городов. Труды такого рода впервые появились задолго до сунского периода, но только с конца X в. началось становление этого жанра. Число их быстро увеличивалось и составило в общей сложности примерно три четверти всей богатой географической литературы середины X - XIII в. Особенно много "местных описаний" было составлено во второй половине XII и в следующем столетии, причем почти все они посвящены провинциям, округам, уездам, городам, расположенным и югу от Янцзы [ом. 254, с. 155-159]. Эти весьма пространные (до 100 цзюаней и больше) работы содержат разнообразные сведения не столько о физической и политической географии соответствующей местности, сколько об истории, экономике, статистике, этнографии и т. д. Среди разделов "местных описаний" обязательно присутствуют такие, как, например "Финансы и подати" (Цай фу), "Продукция местного производства" (У чань), "Учебные з ап едения" (Сюэ сяо), "Достопримечательности" (Миншэн), "Памятники старины" (Гу цзи), "Буддийские и даосские святилища" (Сы гуань), "Перевозка казенных грузов" (Цао юнь), "Нравы и быт" (Фэн су).

Если в последующий период (с XIV н.) дифан чжи представляли собой самостоятельный жанр историописания, и жанр официальный, то в XI-XII вв. "местные описания" только еще утверждались как литературный жанр: он еще не был канонизирован, сочинения эти создавались частными авторами, не подлежали официальному утверждению, не имели еще стереотипа.

В настоящей работе использованы два труда подобного рода, посвященные городам Сучжоу и Ханчжоу: "Описание округа У", составленное известным сунским ученым и писателем Фань Чэн-да [57], и упоминавшийся выше труд Цянь Шо-ю "Описание Линьаня, составленное в годы Сяяьчунь" [49]. Последнее имеется в виде рукописного экземпляра в отделе рукописей Государственной библиотеки им. В. И. Ленина, в фонде К. А. Окачкова. Оба источника являются уникальными памятниками, поскольку сунских дифан чжи сохранилось чрезвычайно мало [см. 173, 204-208].

Одна из самых больших трудностей в исследовании избранной темы - крайне незначительное количество актовых материалов, документов и других первоисточников. Тем большую важность представляет перевод и исследование одного из основных памятников сунского законодательства - "Свода законов, составленного в годы Цинъюань" [64].

Централизованное бюрократическое государство, созданное в конце X в. в Китае, нуждалось в едином законодательстве. Поэтому начиная с первых лет существования Сунской империи проводилась работа по собиранию, систематизации и упорядочению законов и указов. Уже в 960-963 гг. были подготовлены и изданы четыре цзюаня законов под названием "Вновь утвержденный свод уголовных законов"; 106 статей этого собрания включали в себя часть татских законов и постановлений эпохи Пяти династий, а также новые указы суноких императоров.

Однако к 1003 г. количество статей в действующем законодательстве увеличилось до 18 550, и вновь началась работа по объединению, группировке, классификации законов и указов; в очередной раз она возобновилась во второй половине 20-х годов XI в. В 1068-1085 гг. функционировало специальное бюро по пересмотру и систематизации законодательства, в результате работы которого было утверждено разделение законов на 12 категорий. Систематизация и кодификация законов продолжалась и на исходе XI - в первой четверти XII в. Тем не менее ситуация не улучшилась: количество законов и указов многократно увеличивалось, созданная классификация оказалась неудобной в употреблении, законы не были опубликованы полностью. С конца 20-х годов XII в., после того как значительная часть территории Сунекой империи, в том числе важнейшие административно-политические центры на севере, - были захвачены чжурчжэнями, возобновилась работа по просмотру, редактированию я изданию законов и указов и была создана обширная компиляция из спасенных списков. В 1174 г. учреждается специальное ведомство по изданию законов (чилинсо), а спустя три года было издано собрание правовых материалов из 900 статей под названием "Свод законов, составленный в годы Чунъси". В дальнейшем эти статьи вошли в более полный "Свод законов, составленный в годы Цинъюань", который увидел свет в 1203 г. и был принят к судопроизводству [см. 281, с. 168]. Этот "Свод законов..." первоначально состоял из 80 цзюаней и 17 отделов, но большая часть его (44 цзюаня) в настоящее время утрачена, в том числе разделы, касающиеся ремесленного производства.

В имеющихся сейчас публикациях, представляющих собой фототипическое воспроизведение текста ксилографа XIII в., содержатся сохранившиеся 36 цзюаней. Часть их составляют уложения по вопросам экономики: законы, касающиеся земельных налогов и повинностей, торговли и торговых налогов, литья монеты, долговых обязательств, добычи полезных ископаемых и др. Поэтому "Свод законов..." - один из ценнейших источников по история хозяйства и социальных отношений в Китае X-XIII вв.

Он не стал еще предметом внимания историков - специально исследованию этого памятника средневекового китайского права посвящена лишь одна небольшая статья В. Айхгорна [281].

Изучение "Свода законов..." позволяет сделать некоторые выводы о структуре и характере источника. Каждый его раздел состоит из следующих частей:

а) наказание преступника за совершенное преступление;

б) наказание соучастников преступления и укрывателей;

в) наказания чиновников, намеренно или по оплошности не раскрывших преступления;

г) награды за раскрытие преступления, за поимку преступников, доносы на них и соучастников преступления и т. д.

В "Своде законов..." отчетливо видна тенденция упорядочить существующее законодательство, превратить его в государственное право, установить пропорциональность между преступлением и наказанием. Однако тенденция эта не всегда находила полное и законченное выражение. В самом деле, во-первых, данная публикация представляет собой, собственно говоря, не строго классифицированный свод законов, а, скорее, лишь сборник законов, указов, постановлений, различных правил, не только действовавших постоянно, но и единовременных. Поэтому в процессе судопроизводства, когда преступник был приговорен к одному из наказаний по реестру, экзекуция автоматически изменялась в соответствии с предписаниями дополнительно введенных законов. На эту особенность сунского законодательства неоднократно указывает Э. Кракке[291].

Уместно отметить, что нечто подобное свойственно и более позднему китайскому феодальному законодательству. Уложение Цинокой империи также не было упорядоченным сводом законов. Иными словами, процесс становления и оформления государственного феодального права в Китае так и не завершился.

Во-вторых, сунское законодательство, судя по такому его памятнику, как "Свод законов...", недостаточно упорядочено. Один и тот же закон повторяется несколько раз в одном и том же или почти одинаковых вариантах: дважды повторяются законы о вывозе меди за море [64, цз. 29, с. 66 и 10а], правила торговли оловянными изделиями [64, цз. 32, с. 186, цз. 28, с. 29а] и т. п.

В-третьих, в нем недостаточно четко проведена систематизация материалов: некоторые статьи попали в несоответствующие им разделы. Так, например, указы о добыче полезных ископаемых частью помещены в 36 цзюане - в отделе торговых налогов.

Наконец, не всегда выдержаны пропорции между преступлениями и наказаниями: за одинаковые преступления определены разные наказания, за преступления совершенно несоизмеримые наказания одинаковы.

Вместе с тенденцией ввести пропорциональность в наказаниях отчетливо выступает и другая - устрашить, вследствие чего устанавливались особо жестокие наказания за преступления, угрожающие государственной власти: за ересь, за измену, за подделку монеты.

Особенность китайского законодательства - как сунского, так и более раннего и последующего - не только персональная, но и групповая ответственность за преступление (например, наказание целой вельской общины или десятидворки и прочих подразделений общины). "Свод законов..." ввязывал круговой порукой в преследовании преступников всех членов низовых социальных ячеек, жителей деревень и посадов.

Во всех разделах публикации довольно значительное место занимают статьи, посвященные поощрению доносов. Была весьма подробно разработана шкала наград за доносы на преступника, укрывателя, соучастников, которая определяла денежные вознаграждения и процент конфискованного имущества, поступающего доносчику. Поощрение доносов, награды за них были вменены в обязанность властям, "подняты" до уровня государственной политики. Не случайно одной из форм государственной документации стал так называемый "доклад-донос" (гао янь). Повседневное проведение этой политики способствовало формированию определенной социальной психологии: между господствующим классом и беднейшими слоями населения создавалась средняя прослойка из городских и деревенских верхов- зажиточных горожан и крестьян, - которая постоянно развращалась, обрабатывалась в духе верной службы представителями правящего класса, использовалась для сыска.

Исключительно интересные документированные сведения о городе, ремесле и торговле в Китае второй половины X-XIII в. содержатся также в "Черновом своде важнейших материалов династии Сун" [45]. Это крупнейшее среди трудов данного жанра собрание императорских указов, различных правительственных актов, докладов, отчетов, донесений чиновников, прочей официальной документации. Э. Балаш не случайно назвал его источником "монументальным", "высочайшей ценности" [277, с. 148]. Общая характеристика этой публикации уже давалась в советской и зарубежной литературе (см. работы З. Г. Лапиной [121, с. 15], Г. Я. Смолина [147, с. 26-28, 488-489], Э. Балаша, Тан Чжуна [216-217], Конума Тома [186], Ци Чэна [243] и др.). Из 17 разделов, которые составляют "Черновой свод", для темы, рассматриваемой в данной книге, особый интерес представляют два - "Продовольствие и товары" ("Ши хо"), по объему превышающий ¹/₅ всей огромной публикации, и "Законодательство" ("Синфа").

Среди знаменитой "триады сводов" (есть тун) выделяется как наиболее крупный и совершенный труд энциклопедического характера книга Ма Дуань-линя "Свод письменных памятников и суждений к ним" [34]. В ней собраны и классифицированы по 24 разделам фактические данные с древнейших времен до конца XII в., большей частью документированные и основательно выверенные. Почерпнуты эти сведения из самых различных источников: официальных и неофициальных исторических и экономических трудов, государственно нправовых памятников, докладов и донесений трону, трактатов и иных материалов, значительная часть которых к настоящему времени утрачена. Для изучения китайокого города XI-XII вв., ремесла и торговли наибольшую ценность имеют, например, сведения из разделов "Свода" Ма Дуань-линя, посвященных денежному обращению, учету населения, повинностям, промысловым и торговым налогам, рынкам и ценам, государственному бюджету, и некоторые другие.

Из произведений официального историописаяия следует отметить также хронику Ли Дао "Материалы, продолжающие "Всепроницающее зерцало, управлению помогающее"" [25]. Общая оценка данного многотомного труда тоже уже давалась в работах советских ученых, изучающих историю Китая X-XII вв. (Е. И. Кычанова [115, с. 4], З. Г. Лапиной [121, с. 13-14], Г. Я. Смолина [147, с. 45], К. К. Флуга [173, с. 234]). Правда, этот источник, как и другие (за единичными исключениями) произведения официальных историографов XI-XIII вв., содержит крайне незначительную информацию по городской проблематике. Но отдельные конкретные сведения, особенно документальные материалы, представляют немалый интерес.

Особого внимания заслуживает книга Ли Синь-чуаня "Разные заметки о событиях при императорском дворе и в народе с периода Цзяньянь" [27] - один из самых ценных источников для изучения экономической истории Китая с конца X до начала XIII в. За долгие годы научного и литературного труда Ли Синь-чуань создал большое число различных произведений, из которых до наших дней дошло свыше десяти: трактаты по экономике, хроники, комментарии к древним текстам, прозаические и поэтические сборники. Много лет он работал в придворном Историографическом комитете (Ши гуань) над составлением и редактированием официальных трудов по истории ("Анналов четырех императоров периода возрождения", "Важнейших материалов периода правления тринадцати императоров" и др.). Эта деятельность отразилась на характере трудов ученого. Все они выполнены в традиционных формах официального историо-писания: это либо хроники, составленные как продолжение книг Сыма Гуана и его коллег, Ли Дао и других сунских хронистов, либо отрывочные ши лу ("записи событий"), либо сборники типа хуэй яо ("важнейшие материалы"). Среди созданных Ли Синь-чуанем произведений анналистического жанра выделяются "Погодные записи важнейших событий с периода Цзяньянь" [26] - чрезвычайно подробная и обстоятельная хроника 36-летнего царствования императора Чжао Гоу (Гао-цзуна)^*, по замыслу и по существу являющаяся продолжением труда Ли Дао. К концу XIV в., после периода монгольского владычества в Китае, уцелело лишь несколько разрозненных экземпляров труда Ли Синь-чуаня, и его включили в составленную в начале XV в. "Юнлэ да дянь" ("Большую энциклопедию лет правления Юнлэ"). Вновь в виде самостоятельной (публикации данная книга увидела свет в XVIII в. [см. 254, с. 143-144]. Как исторический источник она почти не использовалась (ни в западной, ни в советской синологии. Впервые это сделал, обстоятельно прочитав ее, Г. Я. Смолин при изучении народных восстаний XII в. [см. 147].

^* (Иногда это произведение фигурирует под названием "Записи важнейших событий при Гао-цзуне".)

Фундаментальный труд Ли Синь-чуаня "Разные заметки о событиях при императорском дворе и в народе", состоящий из 40 цзюаней, написан по типу сборников хуэй яо. Выбор именно такой структуры не случаен: именно в X-XIII вв. началась систематическая работа над сочинениями данного жанра. В 961 г. Ван Пу, сведя воедино и дополнив новыми материалами "заготовки", созданные еще в IX в., представил на официальное одобрение состоявшую из 100 цзюаней книгу "Важнейшие материалы династии Тан" [51]. Тогда же появился свод "Важнейшие материалы Пяти династий" (30 цзюаней) [52], а в XIII в. Сюй Тянь-линь издал 70 цзюаней "Важнейших материалов Западной Хань" и 40 цзюаней "Важнейших материалов Восточной Хань". Подобные своды, если они создавались частными авторами, назывались не только "хуэй яо". По такому же типу построена, например, книга Ли Ю "События времен сунекой династии" [29; см. о ней 254, с. 152-153] .

Для данной работы были переведены и использованы те разделы "Разных заметок...", в которых довольно обстоятельно говорится о добыче полезных ископаемых и плавке металлов, добыче соли и способах ее продажи, о торговых налогах, литье монеты, выпуске и использовании векселей, ассигнаций и бумажных денег, о пересчетах денег на шелк, зерно и обратно и др., т. е. разделы, характеризующие несельскохозяйственные занятия населения. Полностью переведены цзюани 13-16, а также отдельные фрагменты из других разделов. Не все из переведенных материалов непосредственно связаны с темой исследования (негородские промыслы, организация рабочей силы на горных разработках и т. д.), однако они позволяют составить некоторое представление о концепции и методе работы Ли Синь-чуаня и, кроме того, использованы частично при анализе политики феодальных властей в ремесле и торговле.

Труд Ли Синь-чуаня создавался в ту лору, когда уже были забыты страсти, разгоревшиеся вокруг реформ Ван Ань-ши, и предана на какое-то время забвению теория "земледелие - ствол, торговля - ветви" [подробнее о ней см. 119]. Разделы, посвященные торговле и ремеслам, занимают в книге весьма значительное место. В каждой из глав выдержан хронологический принцип. Начиная изложение с последних десятилетий X в., времени правления первых суноких императоров, автор доводит его до рубежа XII-XIII вв., периода царствования Чжао Ко (Нин-цзуна) под девизом Цинъюань. Будучи горячим поборником возвеличивания сунской династии, Ли Синь-чуань всячески проводит мысль о ее возрождении и упрочении после бегства из Кайфына на юг.

Для Ли Синь-чуаня характерно пристальное внимание к цифровым материалам: в книге встречаются многочисленные примеры средневековой статистики. Приводятся, в частности, показатели добычи полезных ископаемых по областям при различных сунских императорах [27, с. 232-233], самые обстоятельные данные о сборе соляных, шелковых, винных, торговых налогов и даже сведения о количестве собранных в пользу казны мяньханцянь - денежных взносов взамен натуральных поставок ремесленно-торговых корпораций [27, с. 212-213]. Весь этот статистический материал призван подкрепить одно из основных положений автора (нигде прямо не высказываемого): экономический упадок, наблюдавшийся ранее в Южном Китае, сменился постепенным, но неуклонным подъемом всего хозяйства.

Другая структурная особенность "Разных заметок..." - строгое региональное разграничение материала, выделение территориальной специализации^*. Подобный подход - значительный шаг вперед по уравнению с аналогичными трудами предшественников Ли Синь-чуаня.

^* (Показательными в этом отношении являются названия глав книги: "Гуандунская соль", "Железные деньги Сычуани и Шэньси" и т. п.)

В 16 цзюане (Книги приводятся важнейшие данные о местах расположения монетных дворов, количестве выплавляемой монеты, политике правительства по этим вопросам, организации рабочей силы на монетных дворах, а также сведения, характеризующие соотношение между затратами казны и стоимостью произведенной монеты. Ли Синь-чуаня интересуют такие проблемы, как соотношение между регионами распространения железной и медной монеты, металлических и бумажных денер. Введение в оборот железной монеты в Сычуани он считает мурой, направленной против утечки меди за пределы Китая [27, с. 237]. Он выступает также за разумное использование в хозяйстве страны ассигнаций и бумажных денег. Материалы "Разных заметок..." о добыче и плавке металлов позволяют сделать вывод о недостатке металла в Сунской империи, породившем политику изъятия у населения металлических изделий.

Хозяйственное развитие Сунской империи, создание новых организационных форм в ремесле и торговле в целом создавали картину довольно динамичной экономической жизни, в которой происходило постоянное нарушение устоявшихся пропорций, соотношений (между отраслями, между стоимостью сырья и готовой продукции и т. п.). Внимание Ли Синь-чуаня как историка привлекает деятельность правительства, направленная на поиски приемлемых пропорций между частным и казенным производством, на разработку налоговой политики в изменившихся экономических условиях. Из его изложения видно, однако, что попытки правительства, без конца принимавшего и очень скоро отменявшего различные решения, найти приемлемую линию руководства экономикой оказались тщетными.

При описании несельскохозяйственных производств автор неизменно выделяет казенный и частный компоненты, старается определить их оптимальное соотношение. Так, он высказывался за допущение частной добычи соли и торговли ею по фиксированным ценам, но был против бесконтрольного частного производства [27, с. 193-194].

Чаще всего Ли Синь-чуань выступает как сторонник прогрессивных, экономически рациональных мероприятий в области ремесла и торговли, в частности ратует за широкое использование в торговле векселей и бумажных денег, осуждает принудительную казенную организацию промыслов, так как подобная система не в состоянии гибко реагировать на изменения обстановки на местах, колебания цен на рынке и пр.

Рассматриваемая книга - источник для изучения не только экономики Сунской империи, но и государственной политики того времени. В ней нашла отражение борьба мнений при дворе по различным вопросам управления. "Личностей" у Ли Синь-чуаня фигурирует значительно больше, чем в любой другой книге подобного содержания, написанной в то же время. Всякий поворот в политике связывается им с каким-либо конкретным историческим персонажем: приводится, в частности, множество имен чиновников, имевших то или иное отношение к выпуску бумажных денег [27, с. 237]; налоговые изменения в Сычуани конца 20-х годов XII в. автор связывает с деятельностью чиновника Чжан Вэй-гуна [27, с. 189], соляные реформы в Гуанси - Гуандуне - с мероприятиями сановников Гао Вэя и Е Фаня [27, с. 193]. Никаких оценок государственной политики в области экономики в книге будто бы и не дается. Однако о взглядах автора можно судить по компоновке материала, по вниманию к определенным разделам. В том факте, например, что Ли Оинь-чуань одобрительно пишет об отмене мяньханцянь [27, с. 212-213], можно усмотреть его отрицательное отношение к реформаторской деятельности Ван Ань-ши или тифа иней мере к некоторым ее аспектам.

Весьма трудно выяснить вопрос об источниках, которыми пользовался Ли Синь-чуань. Не похоже, чтобы это были сведения, добытые в результате непосредственных наблюдений. Нет в книге и ни одной ссылки на сочинения предшественников. Вероятней всего, что материалом для создания книги служила та официальная документация, к которой автор имел доступ в период работы придворным историографом.

В "Разных заметках..." и других трудах Ли Синь-чуаня отчетливо прослеживается сочетание предшествующей историографической традиции и новых тенденций, наметившихся в исторической литературе в связи с развитием городов, ремесла, то-варно-денежных отношений. Плодотворно было бы сравнение его творчества с экономическими сочинениями XVI-XVII вв. Можно утверждать, что у Ли Синь-чуаня намечено многое из того, что впоследствии проявилось более отчетливо в трудах конфуцианских ученых позднего средневековья [см. 157, с. 5-16].

Как уже отмечалось, официальная феодальная историография весьма скудна сведениями о городах, их экономике и социальном строе. Поэтому автор данной работы избрал метод сплошного перевода отдельных глав из произведений официального историописания, таких, в частности, как "Торговые налоги", "Шелк", "Полезные ископаемые" и т. п.^*.

^* (В качестве примера в приложении к книге дается перевод 186 цзюаня "Торговые налоги" из раздела "Продовольствие и товары" ("Ши хо") династийной истории "Сун ши". Хронологическое содержание главы - три века: с первых лет существования империи Сун до 1264 г. Но преобладают в ней сведения, относящиеся к XI - первой половине XII в. Сопоставление материалов этой главы и соответствующих рубрик "Чернового свода важнейших материалов династии Сун", "Разных заметок..." Ли Синь-чуаня и книги Ма Дуань-линя "Свод письменных памятников и суждений к ним" представляет несомненный интерес.)

Разделы "Продовольствие и товары" династийных историй - один из важных источников для изучения социально-экономической структуры средневекового Китая. В них включались самые различные материалы по экономике соответствующих периодов: данные о земельных налогах и повинностях, описания основных категорий земельных владений, сведения о перевозках по воде, о торговых налогах, о производстве и сбыте чая, соли, железа и т. д. "Ши хо" составлялись на основе использования и первоначальной обработки многих не дошедших до нас документов: императорских указов, отчетов ведомств и местных властей, чиновничьих докладов, содержащих числовой материал; сюда же включались многие законы и правительственные постановления, не вошедшие потом в опубликованные кодексы. Поэтому сведения, содержащиеся в указанных разделах, в связи с тем что в распоряжении синологов-медиевистов имеется весьма незначительное количество разного рода первоисточников, представляют большую ценность. Однако в исследованиях по экономике средневекового Китая эти материалы использованы пока недостаточно. Очевидно, причина заключается в исключительных трудностях работы с данными текстами: они многослойны, так как включают самые разнообразные документы, сложны по языку, содержат множество терминов, не вошедших в толковые словари.

В китайской историографии первые попытки работы с "Ши хо" относятся к 30-м годам XX в. Так, в 1936 г. историк Чжан Цзя-цзюй опубликовал исследование о характере общества южного Китая в период с конца X до второй четверти XII в., использовав значительное число текстов из раздела "Продовольствие и товары" династийной истории "Сун ши" [253]. К материалам этого раздела обращался и Ли Цзянь-нун в соответствующих главах книги "Черновая история экономики в период Сун - Юань - Мин" [192]. В 1960 г. известный японский синолог Вада Сэй издал книгу, включившую перевод, комментарии и исследование тех глав "Ши хо" из "Сун ши", которые касаются аграрных отношений и финансов [15а]. В то же время другой японский китаевед, Суто Ёсиюки, проделал чрезвычайно трудную и важную работу по сопоставлению текстов из данного раздела и "Чернового свода важнейших материалов династии Сун" [2046].

Как показывает анализ, некоторые тексты из "Ши хо" династийной истории, "Чернового свода..." и книги Ма Дуань-линя "Свод письменных памятников и суждений к ним" полностью совпадают. Так, повторены во всех трех источниках относящиеся к концу XII-XIII в. сообщения о злоупотреблениях чиновников при сборах налогов с торговли [47, с. 20582; 34, цз. 5, с. 6а]. Точно так же совпадают в "образцовой истории" и "Черновом своде..." тексты указов об отмене сборов с продажи водяного ореха. Во всех трех источниках воспроизводятся указы об отмене сборов с пустых лодок на о-ве Хайнань, об отмене налогов и штрафов с убитых и съеденных свиней и т. д.

Сравнение соответствующих глав из трех указанных источников позволяет прийти к заключению, что Ма Дуань-линь, завершивший свой труд в начале XIV в., по всей вероятности, использовал те же материалы, что и создатели "Истории династии Сун" несколькими десятилетиями позже (в середине 40-х годов XIV в.)^*. То были материалы, еще в пору правления династии Сун подготавливавшиеся различными органами придворного Историографического комитета в качестве "заготовок" для "образцовой истории" этой династии: хуэй яо (важнейшие материалы), составлявшиеся канцелярией хуэй яо со, го ши (истории царствований), написанием которых занимались специальная комиссия го ши юань, ши лу (записи событий), подготавливавшиеся комиссией ши лу юань, и т. д. [2046]. Одни и те же первоначальные материалы могли воспроизводиться в разных "Ши хо" либо целиком, либо в сокращенном, а нередко и в переработанном виде. Сверх того, дополнительно вводились цитаты из частных сочинений, а также отрывки из докладов чиновников и прочая документация, отложившаяся в правительственных архивах, где хранились постановления шести центральных ведомств и контрольных учреждений, и по тем или иным причинам не привлеченная Историографическим комитетом. Ма Дуань-линь зачастую давал также своего рода краткое изложение "истории вопроса".

^* (Вместе с тем, поскольку создание "Чернового свода важнейших материалов династии Сун" по ряду причин растянулось на многие столетия (см. 147, с. 27-28, 489], при составлении его окончательного варианта могли быть использованы и выдержки из "образцовой истории", в частности из ее раздела "Продовольствие и товары".)

Составители "Ши хо" отнюдь не были бесстрастными компиляторами, которые просто собирали, суммировали и компоновали статистические и иные материалы о хозяйственной жизни страны. Так, в главе "Торговые налоги" династийной истории значительное место отведено документам, относящимся к периоду известных реформ Ван Ань-ши. В их числе указы императора Чжао Сюя (Шэнь-цзуна) и постановления центральных ведомств о введении новых правил торговли, создании новых учреждений, призванных регулировать торговую деятельность в империи, контролировать налогообложение с торговли и т. д.; доклады трону, написанные Ван Ань-ши и его приверженцами, а также противниками преобразований, позволяющие восстановить ход острой борьбы вокруг реформ, прежде всего - торговой. В главе представлены и некоторые другие материалы, а завершается она суждениями самих составителей, в которых, равно как и в подборе сведений и их компоновке, достаточно отчетливо прослеживается в общем отрицательное отношение творцов данного раздела "Сун ши" к Ван Ань-ши и его сторонникам, к намечавшимся и проводившимся ими мероприятиям. "Во всех областях поднялся ропот и недовольство" - этой и подобными сентенциями составители "образцовой истории" выразили свою оценку политики Ван Ань-ши. Налицо одно из ранних проявлений укоренившейся в средневековой китайской историографии негативной тенденции в освещении деятельности реформаторов XI в. [см. 121, 20 и сл.].

И все же материалы рассматриваемой части "Истории династии Сун" (равно как и "Чернового свода...") дают возможность более или менее последовательно и полно воссоздать картину практической деятельности группировки Ван Ань-ши в области торговой политики, а также уяснить основное содержание полемики реформаторов и их противников по поводу этой политики.

В книге Ма Дуань-линя события, связанные с реформами Ван Ань-ши, не занимают столь значительного места, как в "образцовой истории" (а также "Черновом своде..."). Вопроса об экономических (в том числе торговых) преобразованиях Ма Дуань-линь касается, как правило, кратко, порою мимоходом, как бы вскользь, между прочим. Что это - проявления той же недоброжелательной позиции официального феодального историописания по отношению к Ван Ань-ши и его сподвижникам? Или спустя два столетия реформы и связанные с ними события, столь сильно волновавшие современников, выглядели в глазах ученых, наподобие Ма Дуань-линя, лишь заурядным эпизодом истории, который просто-напросто не заслуживал особого внимания и обстоятельного разбора?

Вполне правомерно было и использование в качестве дополнительного источника изучения города художественной литературы. Весьма выразительный материал дают, например, тексты городских народных повестей - хуабэнь. Хуабэнь предназначались прежде всего для городского населения - ремесленников и купцов, приказчиков, разносчиков, лавочников, солдат, челяди - и принесли с собой в литературу атмосферу города [подробнее см. 104, с. 3-10]. Сосредоточенные на изложении занимательного сюжета, творцы их совершенно непроизвольно с документальной точностью передавали подробности современной им городской жизни: устройство мастерской ремесленника и лавки торговца, положение разносчика масла и богатого купца, прибывшего из другой провинции. Отношения между различными ремесленными цехами, жизнь увеселительного квартала, гадатели и мелкие мошенники ночных рынков - все это детали городского быта, не нашедшие отражения в официальной литературе, известны нам благодаря создателям хуабэнь.

В данной книге использованы преимущественно опубликованные на русском языке переводы повестей, вошедшие в сборники "Удивительные истории нашего времени и древности" [85] и "Пятнадцать тысяч монет" [84], а также материалы книги А. Н. Желоховцева [104] и сборник танских новелл "Гуляка и волшебник" {81]. Если в поэзии VII-IX вв. город и городская жизнь не нашли сколько-нибудь значительного отражения, то поэты X-XIII вв. рассматривают их уже более пристально: стихи о городе и ремеслах приводятся в сочинении Хун Мая "Пять сборников записок Жун-чжая" [59]; города области Наньхай (Гуандун) воспевал поэт Фан Синь-жу [86]. Характерно, что в книге последнего вначале помещены стихи с описанием архитектурных сооружений, городских стен, колодцев; стихи же, посвященные природе, отодвинуты в конец книги, и их сравнительно немного.

Вспомогательным материалом в исследовании явились памятники материальной культуры X-XIII в. Автору книги дважды удалось побывать в Ханчжоу (в 1959 и 1965 гг.), осмотреть остатки городских стен и рвов, монастыри, храмы и могилы того времени (сунский "слой" скульптуры в пещерном храме Лунъиньсы, храм и могилу прославленного полководца, национального героя Юэ Фэя, могилу повстанческого вожака Сун Цзяна), ознакомиться с городской планировкой, тщательно изучить соответствующий раздел в экспозиции исторического музея пров. Чжэцзян.

Аналогичная работа была проделана в Сиани (знакомство с памятниками Чанъаня VII-IX вв.) и в Гуанчжоу (где в экспозиции местного музея выделен сунский период гуанчжоуского поселения). К сожалению, автору не удалось посетить Кайфын, один из основных объектов данного исследования. При подготовке работы автор познакомился с материалами коллекций и других музеев КНР (произведения искусства XI-XIII вв. из Шанхайского художественного музея, коллекция фарфора того времени в Гугуне, памятники материальной культуры X-XIII вв. в Государственном историческом музее в Пекине, где автору удалось, в частности, обстоятельно рассмотреть подлинник свитка Чжан Цзэ-дуаня "День поминовения предков на реке [Бянь]").

В книге в качестве иллюстраций использованы материалы Государственного Эрмитажа (из коллекций дуньхуанского и харахотинского фондов Восточного отдела и из отдела нумизматики) и Государственного музея искусства народов Востока, подобранные с помощью сотрудников соответствующих отделов (Н. В. Ивочкиной, Т. Б. Араповой, М. Л. Рудовой, В. Л. Сычева).

Некоторые сведения по этнографии города (покрой одежды и типы головных уборов, предметы быта различных слоев городского общества и т. п.) почерпнуты нами из произведений живописи X-XIII вв. Едва ли не единственный источник изучения монастырского ремесла - гравюры-иллюстрации к буддийским сутрам из Дуньхуанского фонда, столь щедро предоставленные для работы над данной книгой научным сотрудником ЛО ИВАН Л. Н. Меньшиковым. Они позволяют составить представление о монастырском книгопечатании, изготовлении ритуальной утвари, об обработке зерна и повседневной хозяйственной жизни буддийского монастыря. Гравюры дают также возможность изучить типы построек, костюмов, оружия сунского времени.

Бесценный для нашей работы источник, счастливое для историка дополнение к тексту сочинения Мэн Юань-лао - уже упоминавшийся свиток Чжан Цзэ-дуаня, изображающий сунскую столицу Кайфын [подробнее о нем см. 137].

Чжан Цзэ-дуань, один из выдающихся мастеров изобразительного искусства XII в., состоял до середины 20-х годов этого столетия в должности художника высшего ранга при Академии живописи в Кайфыне. Свиток отражает его многолетние наблюдения за жизнью города: торжественными церемониями и парадными выездами императорского двора, повседневной жизнью торгово-ремесленных кварталов и канала Бяньхэ - главнейшей водной артерии Кайфына. Повествовательностью изображения, вниманием к мельчайшим деталям городской жизни свиток чрезвычайно похож на произведение Мэн Юань-лао. Возникает даже мысль: не хотел ли последний повторить в литературе прославляющее столицу творение живописца - своего современника? Или, быть может, наоборот? Ведь Чжан Цзэ-дуань и Мэн Юань-лао - почти сверстники. Вероятней, конечно, что свиток создан раньше, до потери Кайфына и бегства сунского двора на юг [см. 137, с. 67]. Кайфын изображен в праздничный день поминовения предков (цинмин) в конце второго - начале третьего месяца по лунному календарю.

На свитке город начинается рисовыми полями (это материал для изучения городского земледелия), но и на окраине он имеет строгую, правильную планировку. Один из интереснейших фрагментов свитка - изображение моста Гунцяо через Бяньхэ, представлявшего собой вершину инженерно-технической мысли XII в., и оживленной праздничной торговли на нем.

Каждый разворот свитка как бы иллюстрирует страницы сочинения Мэн Юань-лао, отображая самые различные аспекты жизни сунской столицы. Очень многие его сюжеты связаны с торговой деятельностью: корабли на причале, с которых разгружают зерно (рис. 19); транспортировка грузов в лодках, на ослах, в повозках, носильщиками-кули; многочисленные харчевни под навесами; бойкая торговля в лавках (бочками, луками, благовониями) и прямо на улицах (сладостями, ножами, ножницами и металлической утварью), взвешивание товаров на весах и т. п. (рис. 16).

Надвратные башни с лестницами (рис. 25), двухэтажные здания, мельница с водяным колесом, изображенные на свитке, дают представление об уровне строительного искусства того времени. Большой интерес представляют надписи, встречающиеся на свитке: надпись у навеса, под которым сидит писец; вывески лавок, торгующих шелком, благовониями и др.