Даосизм

Даосизм - философское учение, основоположником которого, по традиции, считают философа Лао-цзы, жившего в конце VII - начале VI в. до н. э. Достоверных сведений о нем китайская история не оставила. Его жизнь и деяния овеяны всевозможными легендами.

В очень короткой биографии Лао-цзы, помещенной в "Исторических записках" Сыма Цяня (II в. до н. э.), он назван жителем царства Чу. Его имя Ли Эр, прозвище Дань, служил он якобы архивариусом при чжоуском дворе и встречался с Конфуцием. Однако сведения о нем даже к началу ханьской эпохи были настолько отрывочны и противоречивы, что среди ученых нет уверенности в реальности этого лица как автора трактата "Даодэцзин".

По значению и популярности Лао-цзы считают вторым после Конфуция философом Китая. Его учение изложено в знаменитом трактате "Даодэцзин", что в переводе на русский язык буквально означает "Книга пути и добродетели".

"Даодэцзин" - небольшой трактат в двух частях - содержит основную суть философского учения даосизма. Это философское учение за долгие века вызвало много разноречивых толкований; здесь мы намерены ознакомить с ним читателя только в самых общих чертах.

Главная категория даосизма - дао - понимается как всеобщий закон природы, как первопричина всего сущего, как источник всех явлений материальной и духовной жизни. Дао включает в себя обобщенное понятие о закономерностях развития мира. Все, что существует, утверждается в "Даодэцзине", произошло от дао, чтобы затем, совершив кругооборот, снова в него вернуться. Дао не только первопричина, но и конечная цель и завершение бытия.

Постижение дао недоступно для органов чувств: то, что можно услышать, увидеть, ощутить, понять, - это не дао. Никто не создал дао, но все происходит от него и возвращается к нему. Однако все, что порождает дао, проявляется через дэ, поэтому, если дао - это все общая сущность мира, то дэ - ее обнаружение в действительности.

Задача человека - познать дао, встать на путь "естественности", под которой имеется в виду "гармония мира" - слияние человека с природой. Социальная несправедливость в обществе рассматривается как нарушение гармонии. Своеобразным выражением протеста против социальной несправедливости яэдцется отшельничество и аскетизм, иначе говоря - возврат к "естественности". Отшельники - даосы во все времена уединялись на лоно природы и стремились "слиться" с нею для достижения "гармонии мира".

Лао-цзы

Лао-цзы порицал стремление к образованию, считал, что народом "легче управлять тогда, когда он глуп"! В древности, говорится в "Даодэцзине", "умевший служить дао не просвещал народ, а делал его глупым. Трудно управлять народом, когда у него много знаний. Поэтому управление страной при помощи знаний - враг страны, а без их применения - счастье страны".

Заботой людей всех времен, сетует Лао-цзы, было "сохранение тела и удовлетворение чувств" в ущерб духовному развитию, однако ведь все внешнее и чувственное обманчиво и скоропреходяще. Мудрецу нет необходимости обобщать чувственный опыт, он может познать истину, законы природы и общества разумом, созерцанием, не прибегая к изучению эмпирического материала. "Не выходя со двора, - говорится в "Даодэ-цзине", - мудрец познает мир. Не выглядывая из окна, он видит естественное дао. Чем дальше он идет, тем меньше познает. Поэтому мудрый человек не ходит, но познает. Не видя вещей, он называет их".

Чрезмерное возвышение универсального абстрактного закона мироздания (дао) и отрыв его от материальной основы жизни, созерцательное отношение к окружающей действительности, непомерное преувеличение роли рационального элемента и третирование чувственного элемента в познании - эти идеалистические черты в учении Лао-цзы заложили основы для перерождения даосской философии в религию, происшедшего примерно на рубеже нашей эры.

Вместе с тем многие исследователи справедливо усматривают в некоторых постулатах даосизма (в частности, в его признании борьбы противоположных начал в природе) элементы наивного материализма и диалектики.

Как уже говорилось, конфуцианство, будучи официальной государственной идеологией, имело дело главным образом с социально-семейными отношениями в обществе. За пределами же конфуцианского учения оставались различные элементы примитивных древних верований и культов китайского народа: анимизм - одухотворение неба и земли, гор, рек, всех явлений природы; сабеизм - обожествление небесных светил, вера в добрых и злых духов, в перевоплощение духов в живые существа и т. д. и т. п. Все эти древние верования, суеверия, обряды шаманов и гадателей вобрал в себя религиозный даосизм.

По представлениям даосов, всем миром сверхъестественных сил правил Нефритовый небесный император (Юйхуан шанди) - высшее божество даосской религии. О славных делах Нефритового, или Яшмового, императора создано немало легенд. Одна из них гласит, что в глубокой древности один из китайских правителей и его супруга молились о даровании им наследника. После таких молитв супруга увидела во сне Лао-цзы, сидящего с младенцем в руках верхом на драконе. Вскоре она разрешилась долгожданным сыном, который с детства проявлял милосердие, заботился о бедных, был добродетелен. Заняв царский престол, он через несколько лет уступил его одному из министров, а сам стал вести отшельнический образ жизни, лечил больных и размышлял о пути к бессмертию. Этот-то юноша и стал одним из наиболее популярных божеств даосского пантеона - Нефритовым императором, ведавшим делами рая и ада.

Бесплотных духов даосы подразделяют на "главных" - небесных и "второстепенных" - земных. К первым принадлежат духи неба, земли, солнца, луны и звезд, ко вторым - духи гор, рек, лесов и т. п. В пантеон религиозного даосизма входят почти все божества древнекитайских религий с той лишь разницей, что они представлены не в виде бесплотных духов, а облечены в плоть и кровь. В даосской религии так много святых, что их пришлось даже разделить на несколько классов: земные (ди-сянь), живущие в уединении в горах; небесные (тянь-сянь), пребывающие в небесах и превосходящие всех других по силе и могуществу; аскеты, которые хотя и отказались от всех земных и плотских соблазнов, но еще не достигли бессмертия; святые, которые живут на волшебных островах и Восточном море; демоны - бестелесные духи, нечто вроде призраков.

Главное место в даосской религии занимает учение о бессмертии. Одним из основных компонентов человеческого счастья китайцы издревле считали долголетие. Поздравляя человека с днем рождения, ему преподносили различные символы долголетия. Самым распространенным из них было изображение персика. Древняя китайская легенда рассказывает, что в саду небожительницы Сиванму растет персиковое дерево, цветущее и плодоносящее раз в три тысячи лет. Персиками с этого дерева Сиванму угощает гостей, пришедших поздравить ее с днем рождения. Отведавший их приобретает долголетие.

Человеческая фантазия рождала самые невероятные легенды о долголетии. В древнем Китае широкое распространение получила легенда о волшебных островах в Восточном море, где якобы растет чудодейственная трава, которая делает человека бессмертным. Но достичь этих волшебных островов никто не мог, так как ветры не позволяли к ним приблизиться. Первый император Китая Цинь Ши-хуанди, поверив этой легенде, направил несколько тысяч юношей и девушек во главе с даосским монахом на поиски островов. Естественно, что поиски оказались безуспешными. Но сама идея достижения бессмертия по-прежнему привлекала пристальное внимание даосов и правителей Китая.

В каноническом даосизме проблема бессмертия трактуется примерно так. В теле человека действует огромное количество духов (36 тысяч), которые оказывают решающее влияние на нормальное развитие организма. Духи подразделены на группы, каждая из них наделена определенными функциями. Человек не прислушивается к этим духам, потому что не знает об их существовании. И это приводит к преждевременной смерти. Только познав связи этих духов с соответствующими органами человеческого тела, можно добиться бессмертия. Нужно, чтобы духи не покидали тело и чтобы их сила росла. Когда преобладающим элементом в теле человека станут духи, тогда тело "дематериализуется". Таким путем человек, став бессмертным, вознесется на небо.

Среди разнообразных "рецептов бессмертия" важное место занимали волшебные талисманы, эликсиры и пилюли. Много потрудились и алхимики в поисках "философского камня", который мог принести людям бессмертие. Считалось, что из металлов киноварь (сернистая ртуть), а из ценных камней нефрит обладают наиболее магическими свойствами: их использовали для приготовления эликсира бессмертия.

Даосы придавали большое значение специальным дыхательным и гимнастическим упражнениям, которые способствовали достижению бессмертия. Считалось, например, что дыхание должно быть утробным, т. е. нужно дышать, как дышит ребенок, находясь в утробе матери. Ими были разработаны различные приемы дыхания: как дышать подобно жабе, черепахе, аисту, которые живут дольше человека. В последующие века многочисленные тайные общества китайских крестьян широко использовали даосские идеи и верования (например, во время Восстания желтых повязок во II в. н. э.). Некоторые догматы даосизма были взяты на духовное вооружение участниками антиимпериалистического восстания ихэтуаней, которое происходило в Китае в конце XIX - начале XX в. Зафиксированы случаи, когда восставшие заучивали заклинания и исполняли комплекс гимнастических упражнений, полагая, что это защитит их от пуль врага и обеспечит им бессмертие.

Вот что писал по этому поводу свидетель восстания русский врач (В. В. Корсаков: "Участники становились на открытом месте лицом на юго-восток, поставив перед собой предварительно зажженные свечи или факел. Затем читали нараспев заученную заклинательную молитву и сжигали после этого на свече жертвенные бумажки. После этого они становились на четвереньки, сложив особым способом руки и начинали делать туловищем качательные движения из стороны в сторону. Со многими скоро начинали делаться судороги подобно эпилепсическим, они падали на землю, бились, затем вскакивали, размахивали руками, прыгали. Глаза у них наливались кровью, у рта появлялась пена". Восставшие заучивали заклинания, носили амулеты, на которых было написано несколько иероглифов, имевших мистическое содержание, делали особые упражнения с мячом - все это, согласно даосским догмам, вселяло в человека дух неуязвимости, и он становился бессмертным.

По убеждению даосов, пища способствует быстрому старению, поэтому, чтобы продлить жизнь, надо отказаться от мяса, пряностей, овощей, вина. Не рекомендовалось есть пищу, приготовленную из зерна. Духи внутри тела не выносят резких запахов, образующихся от такой пищи, и потому могут покинуть человека. Лучше всего питаться слюной. Слюна по даосским верованиям считалась живительным средством, которое питает все силы человека.

Способ, посредством которого даосы рекомендовали переходить из земного существования в жизнь духов, был очень простым: человек должен оставить своих близких, уединиться в горы и там вести аскетический образ жизни. Китайский иероглиф сянь - "святой" состоит из двух элементов: "человек" и "гора", т. е. человек идет в горы. Живя в горах, отшельники воздерживались от обильной пищи и предавались мистическому созерцанию. Они оставляли все земные помыслы, становились недоступными внешним влияниям. И тогда наступал переход в сверхъестественное бытие - они обретали бессмертие.

Человек, который вел полуголодное существование, "питался" воздухом и отрекался от земных потребностей, якобы обретал качества святого и приближался к миру духов. По этому поводу в китайском народе бытовал даже такой афоризм: "Кто питается овощами, - становится сильным; кто питается мясом, - становится храбрым; кто питается рисом, - становится мудрым; кто питается воздухом, - становится святым".

Приверженцы даосской религии, прожив аскетами, в конце концов умирали, как обыкновенные люди. Загробное их бытие представлялось даосам так. Когда кончается жизнь человека, на земле остается его тело, а душа, подобно фениксу, возносится к бессмертию. С этого времени она становится гением и посещает горные обители. Порой такие гении появляются на земле среди живых. Тогда они вновь воплощаются в прежний человеческий облик и получают все, что требуется им из предметов вещественного мира.

Существовало и другое поверье. Духи уносят с собой и свое тело. Тогда их плоть и кровь становятся бессмертными. В этом случае в теле происходят таинственные превращения: благодаря выпитому чудесному зелью, принятым растительным пилюлям или заученной волшебной формуле, написанной на бумаге, тело даоса навечно становится неувядаемым.

Отведав эликсир бессмертия, человек вступает в вечную жизнь, ведет такое существование, которое не зависит от материальных законов, пребывает в прекрасных гротах на священных горах или на благословенных островах и т. д. Но это уже не смертный человек, а дух, свободный от воздействия земных сил.

Миллионы людей, отошедших в иной мир, становились духами. Какими же характерными чертами они наделялись? Духи могли свободно общаться с людьми, обладали волшебной силой и творили необычайные, сверхъестественные дела. Они ездили в облачных колесницах, освещенные лучезарным сиянием; вкушали от благословенного небесного персика; повелевали летящим драконом или небесным аистом; обитали во дворцах из жемчуга и нефрита, спали в роскошных шатрах. Им приписывалась способность к перевоплощению. Духов часто изображали в виде обычных людей с разными предметами в руках: веером, кистью или связкой полосок бумаги с написанной на них магической формулой бессмертия.

Даосский монах

По убеждению даосов, духами могли быть мужчины и женщины. После того как они приобретали бессмертие, их физический облик даже через тысячелетия оставался таким же, каким он был в земной жизни; и несмотря на свой переход в иное состояние, святые всегда оставались земными существами.

Духи поднимались выше облаков, переносились куда им заблагорассудится, но для постоянного обитания они выбирали определенное место. На земле они появлялись в обычном платье, По по выражению лица их сразу же можно было отличить от людей.

Даосские книги изобилуют рассказами о людях, достигших бессмертия. Наиболее известны легенды о восьми бессмертных, которые некогда были обыкновенными людьми, а затем, воплотившись в духов, поселились в полном уединении на островах или высоких горах - там, где их не могли тревожить простые смертные. Вот, в самом коротком изложении, сюжеты этих легенд.

Чжун Ли-цюань

Легенда рассказывает, что, когда он появился на свет, странное сияние озарило комнату. Поэтому ребенку предсказали необыкновенное будущее. Да и наружность его была не совсем обычной: огромная голова, широкий лоб, толстые уши, длинные брови, красный нос, квадратный рот, выдающиеся щеки и ярко-красные губы. Руки его при рождении были такими длинными, словно у трехлетнего ребенка. Целых семь дней младенец ничего не ел и не плакал.

Когда Чжун Ли-цюань вырос, он сделался полководцем и удостоился самых высоких милостей императора. Однажды инородческое племя туфань, жившее на северо-западе, совершило набег на пограничную местность. Пять тысяч китайских воинов под начальством Чжун Ли-цюаня были посланы навстречу неприятелю. Сначала счастье во всем благоприятствовало китайцам; но во время генерального сражения, когда успех уже склонялся по обыкновению на сторону Чжун Ли-цюаня, над полем боя пролетел дух Ли Те-гуая, сказавший: "Э, да это там, внизу, тот самый Чжун Ли-цюань, которого следовало бы превратить в духа, чтобы он мог возвыситься над миром. К сожалению, он не постиг дао и слишком любит почести и славу. Если он и теперь выйдет победителем в бою, то императорские милости и награды совсем вскружат ему голову; он окончательно погрязнет в тщеславных мирских желаниях, и это навсегда закроет ему путь к дао... Нет, лучше будет, если я придам делу другой оборот: пусть Чжун потерпит поражение; это заставит его покинуть суету мира. Тогда, в уединении, он сможет понять свой заблуждения, вникнет в учение о дао и настолько возвысит свой дух, что будет достоин войти в сонм бессмертных".

Тотчас же после этих слов Чжун Ли-цюань превратился в старика, явился к потерявшему веру в победу военачальнику племени туфань и открыл ему способ, с помощью которого он может разбить китайскую армию. Воины туфань с новой энергией бросились в битву и разбили китайцев на голову. Сам Чжун Ли-цюань, спасая свою жизнь, верхом умчался с поля сражения в пустынные дебри, так как вернуться к императору с позором он не мог.

Будучи в состоянии полного отчаяния, Чжун Ли-цюань встретил монаха, к которому и обратился за советом: что ему теперь делать? Монах пригласил его к себе. Долго шли они вместе, пока не достигли жилища Наставника Восточного Китая (Дунхуа сяньшен).

Старец хозяин оказал Чжун Ли-цюаню радушное гостеприимство, а затем посоветовал ему отказаться от всех его честолюбивых замыслов.

Чжун Ли-цюань, почувствовав к Наставнику глубокую симпатию, попросил старца принять его в ученики и приобщить к тайне жизни. С того дня на высокой Горе трех вершин Чжун Ли-цюань постепенно приучался к новой жизни. В это время в том краю случился сильный голод; люди умирали тысячами. Здесь впервые Чжун Ли-цюань проявил свои знания на благо людям: обрабатывая медь и олово какой-то волшебной жидкостью, он превращал их в серебро, которое раздавал беднякам. Так он спас от смерти множество людей.

Однажды он сидел, глубоко задумавшись. Вдруг каменная стена с громовым звуком раскололась на две половины, и из расщелины появилась нефритовая шкатулка. Чжун Ли-цюань открыл ее и нашел в ней таинственное наставление о том, как стать бессмертным.

Чжун Ли-цюань последовал этому наставлению. Внезапно его комната наполнилась разноцветными облаками, послышалась прелестная музыка и небесный аист предложил аскету отправиться вместе с ним в страну бессмертия. С этого времени Чжун Ли-цюань сделался бессмертным. Веер, с которым его всегда изображают, по даосским верованиям, обладает чудесной способностью возвращать жизнь умершим.

Лань Цай-хэ, Ли Те-гуай, Чжун Ли-цюань, Люй Дун-бинь

Люй Дун-бинь

Предание говорит, что мать почувствовала его зачатие в тот момент, когда ее комната наполнилась нежным тонким ароматом, раздалась небесная музыка и белый аист спустился с неба на кровать и внезапно исчез. Младенец родился с шеей аиста, спиной обезьяны, туловищем тигра и щеками дракона. Глаза его напоминали глаза птицы-феникс, брови были густые, плечи широкие, нос слегка горбатый, кожа бледно-желтого цвета, около левой брови виднелась черная родинка. С самого детства он был развит не по летам и мог ежедневно запоминать по десяти тысяч слов; без всякой подготовки он вполне владел литературной речью.

Сначала Люй Дун-бинь сделал карьеру на ученом поприще. Он был удостоен ученой степени цзиныии и служил в управлении области Техуа (в нынешней провинции Цзянси). Там, в горах он встретил бессмертного Чжун Ли-цюаня и стал под его руководством изучать тайны магии, научился готовить эликсир и узнал способ делать золото. Он также в совершенстве изучил фехтование и искусство становиться невидимым.

Чжун Ли-цюань посвятил его в тайны учения о дао, и в 50-летием возрасте он сделался бессмертным.

Пройдя с честью все испытания, Люй Дун-бинь овладел тайнами магии и получил меч "чудесного могущества" (его всегда изображают с мечом за спиной). Целых четыреста лет с этим мечом он странствовал по земле, избавляя людей от горя и зла, убивая драконов и тигров.

Когда-то он поклялся Чжун Ли-цюаню, что будет всеми силами направлять своих товарищей к познанию дао. Однажды Люй Дун-бинь пришел в местечко Юэян под видом торговца маслом. Он хотел сделать бессмертными всех тех, кто не станет домогаться выгоды при покупке масла. Целый год он продавал масло, встречая только жадных и недобросовестных покупателей; лишь одна женщина оказалась честной и не требовала больше, чем ей следовало. Люй Дун-бинь пошел к ее дому и бросил в колодезь посреди двора несколько зерен риса. Вода тотчас превратилась в вино; и старая женщина, продавая его, выручила много денег.

Затем Люй убил дракона, причинившего людям бесчисленные беды, и отказался взять за это награду. Вообще он сотворил много чудес, делая добро, но только людям с добрыми сердцами.

Чжан Го-лао

Из всех "восьми бессмертных" Чжан Го самый старый по годам и самый благоразумный. За это его и прозвали лао - "старый", "почтенный", "уважаемый". Жил он отшельником в горах и всю жизнь скитался.

Чжан Го-лао всегда ездил на белом муле лицом к хвосту, проезжая за день по нескольку десятков тысяч ли. Когда бессмертный останавливался где-либо, он складывал мула, как будто тот был вырезан из бумаги, и клал его в сосуд из бамбука. А когда нужно было ехать дальше, брызгал на сложенную фигурку водою изо рта, и мул снова оживал.

Чжан Го-лао покровительствовал супружескому счастью и рождению детей. На популярном в народе рисунке изображен Чжан, сидящий на муле; он подносит младенца только что повенчанной паре.

Чжан Го-лао считается покровителем изящных искусств. Он всегда изображается с сосудом для кистей, сделанным из колена бамбука.

Ли Те-гуай

Он обыкновенно изображается человеком внушительного роста, со смуглым лицом, большими глазами, черной курчавой бородой и кудрявыми волосами, сдерживаемыми железным обручем. В руках у него всегда железный посох, потому что правая нога его согнута. С юных лет он старался приобрести талисман бессмертия и не обращал внимания на свои домашние дела. Презирая мирскую суету и все соблазны мира, Ли вел аскетический образ жизни. Он удалился в горное ущелье, где нашел пещеру с каменной дверью. В горах провел он 40 лет, стремясь раскрыть тайну бессмертия. Сидел он на циновке из тростника и целые дни проводил в упражнениях, часто забывая о пище и питье.

Ли Те-гуай часто появлялся на земле. Иногда он принимал вид старика, продающего лекарственные снадобья. В жилище он не нуждался: вешал на стену сумку, ночью впрыгивал в нее, а на другой день утром вылезал из нее.

Есть такая легенда. Считая некоего Чаоду достойным великой чести, Ли Те-гуай хотел сделать его бессмертным, и приказал ему следовать за собой в горящую печь. Чаоду принял Ли Те-гуая за обыкновенного нищего и, несмотря на все его доводы, отказался пойти за ним. Тогда Ли Те-гуай бросил в реку листок бамбука и предложил ему отправиться на тот берег на этой "лодке". Чаоду вновь испугался. Тогда Ли Те-гуай сказал Чаоду: "Ты слишком заботишься о земном и не сможешь сделаться бессмертным". Сам же он вскочил на бамбуковый листок и переплыл реку.

Ли Те-гуай считается покровителем магов, волшебников, чародеев.

Лань Цай-хэ

Это был юродивый; летом он ходил в ватном халате, а зимой легко одетый часто валялся на снегу. Платье его, подпоясанное черным поясом, представляло собою настоящее рубище. На одну ногу был надет сапог, другая нога была босая. Распевая песни, которые тут же импровизировал, Лань бродил по рынкам и просил милостыню. Когда ему бросали монеты, он тотчас раздаривал их или, нанизав на веревочку, волочил за собой по земле. Если веревка рвалась и монеты рассыпались, юродивый даже не оглядывался. Был он пьяница и часто ходил из одного кабака в другой. Однажды он вышел из кабака и вдруг поднялся в небеса, сбросив вниз свое рубище, кастаньеты, пояс и сапоги.

Этот бессмертный считается покровителем музыкантов и изображается с флейтой в руках.

Хань Сян-цзы

Хань Сян-цзы был племянником знаменитого Вэнь-гуна, ученого и министра, жившего с 768 по 824 г. при императорах танской династии.

Несмотря на свою ученость, дядя обладал характером беспечным и легкомысленным, и блестящую карьеру считал единственной целью жизни каждого человека. Племянник был ему прямой противоположностью: он не обращал никакого внимания на все соблазны, привлекающие молодежь, с жаром предавался постижению мистики и отвлеченных наук. Дядя доказывал ему необходимость изучения классических книг для того, чтобы он смог сдать государственные экзамены и подняться по служебной лестнице. Но юноша думал иначе. Они не могли столковаться, и племянник оставил дом дяди, решив целиком предаться изучению интересующих его предметов.

Хэ Сянь-гу, Хань Сян-цзы, Чжан Го-лао, Цао Го-цэю

Отправившись на поиски учителя, он случайно встретил мудрого Люй Яия. Слушая его наставления, он быстро постигал учение о дао.

Однажды они пришли в страну, где в изобилии росли "персики духов". Хань Сян-цзы хотел сорвать несколько плодов и для этого влез на дерево. Вдруг сук под ним подломился, он упал на землю и умер. Но в тот же миг вознесся на небо - уже как бессмертный, без страданий и боли.

Желая приобщить к истине своего дядю, Хань Сян-цзы прибег к помощи волшебства, так как знал, что обычные убеждения на старого человека не подействуют.

Случилось в это время, что засуха охватила огромное пространство, и император приказал Вэнь-гуну совершить торжественное всенародное моление небу о ниспослании дождя. Но сколько Вэнь-гун ни молился, небо оставалось безоблачным, и министру грозило исключение из службы и лишение титулов. Хань Сян-цзы воспользовался этим случаем. Приняв образ даосского монаха, он сообщил министру, что у него имеется "большой запас дождя и снега". Так как положение Вэнь-гуна было безвыходно, сообщение монаха чрезвычайно его обрадовало; он тотчас послал к даосу чиновника с просьбой вызвать дождь. Монах поднялся на тот самый помост, где только что министр безрезультатно молился, и произнес магические заклинания. И вдруг дрогнули и заколыхались неподвижно до тех пор висейшие листья деревьев, и горячий воздух пронизала волна холода. На юго-восточной стороне неба показалось быстро растущее облако. Скоро оно охватило все небо; отдельные капли дождя превратились в ливень. Вскоре дождь перешел в снег, который толстым слоем покрыл все вокруг.

Этот случай значительно поколебал недоверие Вэньгуна к знаниям даосов, но все еще не привел его на правильный путь.

Прошло еще некоторое время. Вэнь-гун праздновал свой день рождения. Множество гостей и родственников веселились в его доме. Пир был в полном разгаре, когда вошел Хань Сян-цзы в образе монаха. Он также поздравил министра, затем стал декламировать импровизированные стихи, в которых говорилось о внезапно расцветших цветах.

Ну, что вы пустяки говорите, - воскликнул хозяин, разве может цветок, наперекор законам природы, в один миг распуститься?

Тогда Хань Сян-цзы взял сосуд, наполнил его землей и накрыл тазом. Через несколько минут даос слегка приподнял таз и все увидели, как из земли показался росток; он быстро увеличивался и скоро превратился в пышное растение с двумя бутонами, которые распустились в два роскошных цветка...

Хань Сян-цзы изображается с корзиной цветов или фруктов в руках и считается покровителем садовников.

Цао Го-цзю

Существует несколько легенд о том, почему этот бессмертный изменил свой прежний, земной образ жизни.

Однажды, говорится в одной из легенд, семь гениев, достигших бессмертия, пировали в небесной Стране Блаженных. В разгар пира Ли Те-гуай, бывший обыкновенно распорядителем всех празднеств, сказал:

- Друзья, нас здесь семеро. Мы занимаем семь из восьми гротов в небесных сферах. Если бы еще одного бессмертного прибавить к нам, то наш круг был бы замкнут. Не знаете ли вы кого-либо достойного занять место между нами?

- Если вы подняли этот вопрос, - отвечали ему другие. - то, вероятно, у вас есть кто-нибудь на примете!

- Да, я слышал, что у императрицы Цао, - ответил Ли Тегуай, - есть младший брат, нравственные качества которого и стремления соответствуют нашим взглядам. Как вы полагаете, не следовало бы принять его в наше общество?

Это предложение было одобрено всеми. Чжун Ли-цюань взялся испытать, насколько искренне Цао Го-цзю стремится к постижению дао. Если испытание пройдет успешно, то Чжун превратит его в бессмертного.

Был у Цао Го-цзю младший брат, Цао-эр, который творил всякие мерзости и вел распутный образ жизни.

Все это в высшей степени оскорбляло Цао Го-цзю, который представлял прямую противоположность своему брату. Все усилия Цао Го-цзю исправить Цао-эр а были напрасны - он только восстановил брата против себя.

- Законы природы, - пробовал Цао Го-цзю убедить юношу, - созданы так, что люди, творящие добро, будут благоденствовать, а поступающие дурно - погибнут. Мне стыдно за тебя; более того, я в ужасе предвижу твою судьбу.

С этих пор Цао Го-цзю стал раздавать деньги нищим, расстался с семьей и друзьями, оделся в даосское платье и зажил отшельником в горах.

Однажды его посетили два таких же, как и он, отшельника. Это были бессмертные Чжун Ли-цюань и Люй Дун-бинь. Они спросили, что он здесь делает.

- Единственная цель моего пребывания здесь, - ответил Цао Го-цзю, - это воспитать в себе дао.

- Где же находится дао? - спросили его.

- Дао - там, - Цао Го-цзю указал на небо.

- А где же небо? - спросили бессмертные.

Вместо ответа, Цао указал на свое сердце.

Чжун Ли-цюань улыбнулся и сказал:

- Сердце есть небо, а небо есть дао. Вы проникли в происхождение вещей!

Тотчас же Цао Го-цзю был превращен в бессмертного.

Цао Го-цзю изображается с большими кастаньетами в руках и считается покровителем актеров.

Хэ Сянь-гу

Еще в раннем детстве она встретила Люй Дун-биня, который, предвидя будущее девочки, подарил ей персик бессмертия. Она съела только половину его, и с тех пор почти не нуждалась в земной пище. На рисунках Хэ Сянь-гу изображается необычайно красивой девушкой с цветком лотоса в руке; за спиной или в руках у нее часто бывает широкая плетеная корзинка, иногда полная цветов. Она считается покровительницей домашнего хозяйства.

Считалось, что Хэ Сянь-гу способна предсказывать людям судьбу: счастье или горе.

По другой версии превращение девушки в бессмертную произошло так. Ей было четырнадцать лет, когда однажды она увидела во сне духа, который ей сказал:

- Если хочешь достичь бессмертия, поешь жемчужного порошка. Проснувшись, она исполнила указание, и вдруг тело ее сделалось легким, как бы невесомым, и вечным.

Вскоре Хэ Сянь-гу посетили бессмертные Ли Те-гуай и Линь Цай-хэ, которые посвятили ее в тайны дао и бессмертия. С этого времени она проводила все дни в одиночестве, странствуя среди гор и, едва касаясь земли ногами, с необычайной легкостью переносилась с одного холма на другой. Домой она возвращалась только к ночи, принося с собой собранные за день лекарственные и волшебные травы и фрукты для матери.

Характерно, что большинство бессмертных обладает человеческими наклонностями. Они любят хорошо поесть, принимают участие в пирах, пьют вино и даже напиваются, танцуют, поют песни и т. д. Это говорит о том, что бессмертные - плод народной фантазии, отнюдь не оторванной от жизни.

Большое место в даосской религии отводится церемониалу богослужения. В даосских храмах богослужение проходило примерно следующим образом. Войдя в храм, жрецы прежде всего приглашали божество принять жертвенные дары. Под звуки музыки главный жрец произносил молитвы, а в это время два других жреца- его помощники ударяли в такт в шаровидные деревянные барабаны. Затем главный жрец разворачивал подписной свиток, прочитывал имена жертвователей и молил божество ниспослать им благословение. После этого начиналась сама церемония жертвоприношения. Одно за другим жрец поднимал жертвенные блюда и чаши, чтобы таким способом символически предложить их богам. Тут же сжигались жертвенные бумаги, изображавшие деньги, бумажные одежды и Другие предметы. Предание всех этих вещей огню, по даосскому культу, означало не уничтожение их, а лишь передачу богам: предмет мог быть употреблен богами именно в бестелесной оболочке.

Служителей культа подразделяли на две основные группы. К первой относились монахи, занимавшие высшее положение в даосской иерархии. Они жили при больших монастырях, получали хорошее образование, постоянно занимались изучением древних трактатов. От мирян они отличались одеждой и прической. Это была наиболее квалифицированная и образованная часть даосского духовенства. Под их руководством проходили курс обучения молодые проповедники, маги, гадатели, составлявшие подчиненную часть жрецов даосизма и выполнявшие повседневную службу в храмах.

Главное занятие второй группы монахов заключалось в заклинании демонов. Отправление даосских обрядов обслуживали многочисленные монахи - жрецы, призванные бороться со злыми духами, которые приносят людям всевозможные бедствия: недороды, наводнения, болезни и т. д. Существовало, например, поверье, что от мертвен а исходит "дурное влияние". Даосские монахи должны были изгнать это влияние в тех семьях, где умирал кто-нибудь из родственников. После сожжения курильных свечей и прочтения установленных молитв жрецы отрубали у петуха голову и обрызгивали его кровью те места жилища, которые считались зараженными дурным влиянием, произнося при этом формулу заклинания.

Чтобы пресечь дурное влияние демонов, наклеивали на стену талисманы - листы бумаги, исписанные мистическими знаками, сыпали соль и рис в огонь - это считалось особенно верным средством.

Традиционный для Китая культ предков при всем широком распространении в стране не годился для быстрой и непосредственной "помощи" верующим в конкретных делах. Этот недостаток восполняли идолы, к которым население обращалось во всех случаях, когда необходима была "неотложная помощь". Большинство идолов имели буддийское происхождение, что подтверждалось их внешним видом и формами поклонения. Остальные представляли собой изображения национальных китайских богов - государственных мужей, полководцев и героев древности, в разное время возведенных в святые императорскими указами. И тех и других идолов верующие почитали в равной мере, считая, что все боги, получив от Неба такую же власть, какую чиновники получали от императора, должны приходить на помощь людям.

Поскольку идолы сами говорить не умели, то, естественно, необходимы были посредники, которые могли бы передать их ответы молящимся, а также истолковать волю богов всем приходящим в храм за советом и помощью. Роль таких посредников брали на себя особые жрецы-прорицатели, прошедшие специальный обряд посвящения в это звание. Только после этой церемонии жрец делался правомочным истолкователем воли идолов. Вот как описана в книге "Светлые и теневые стороны в жизни китайцев" церемония посвящения в прорицатели.

Английскому китаеведу Дж. Макговану, автору названной книги, довелось лично присутствовать в даосском храме при совершении церемонии посвящения в прорицатели и наблюдать весь процесс посвящения. Ниже мы приведем (в сокращенном виде) описание этой церемонии.

Это происходило в темную грозовую ночь. Черные тяжелые тучи, словно кем-то напуганные, проносились низко над головой. Темнота поглощала все вокруг, кроме огромного бананового дерева перед храмом, где должен был совершиться таинственный ритуал.

Все помещение храма тонуло в глубоком мраке, ощущение которого становилось сильнее от мерцания нескольких маленьких свечей у входа. И как будто для того, чтобы место действия стало еще более мрачным, рядом с главным идолом мерцали свечи, а он с высокомерно-повелительным видом смотрел на все перед собой. Намеренно или нет, но эффект, создаваемый тусклым освещением, был поразительным и полностью гармонировал с церемонией, проходившей за входной дверью.

Казалось, мы чувствовали присутствие бога, который был вполне осязаем при слабом свете, а окружающие тени увеличивали его фигуру и придавали ему сверхъестественный вид, внушающий страх.

За пределами узкой полоски, вдоль которой отражался тусклый свет свечи, из-за глубокого мрака таинственность становилась еще более ощутимой. Можно было различить призрачные фигуры по обеим сторонам идола, они как будто скрывались во тьме, остававшейся вне досягаемости пляшущих бликов тусклой свечи.

Лицо одного из этих стражей было поглощено глубокой мыслью, оно было настолько спокойным, что как будто бы не выражало никаких душевных волнений. Другой страж распростер руки, как бы принимая решение насчет просьбы, с которой к нему обратились. Рядом заметна была еще одна фигура, застывшая в позе смертельной схватки с невидимым врагом. Извивающееся тело ее было сведено агонией, а мышцы изогнутых и искаженных рук вздулись; ее лицо выглядело вызывающим и говорило о непокоренном духе.

Мое внимание было сконцентрировано на четырех мужчинах, стоявших лицом к идолу в различных позах внутри храма. Главным действующим лицом среди них был тот, который готовился стать прорицателем. У него был подозрительный вид человека, слоняющегося по опиокурильным притонам и игорным домам. Но еще больше он походил на бездельника - завсегдатая злачных мест.

Легко было заметить, что он был совсем необразованным человеком. Его манера держаться и одежда говорили о том, что он принадлежал к низшему классу. Его лицо, поразившее меня больше всех, было лишено одухотворенности. Он был из тех, которого ни один деловой человек не возьмет на работу и от которого домохозяйки тщательно оберегают домашнюю птицу.

Справа от него, чуть обратившись в его сторону, стоял человек с грубоватой наружностью. Видимо, знаток процедуры посвящения, он произносил нараспев слова заклинаний, призывая духа вселиться в стоящего рядом человека. Перед ним находилось двое музыкантов с гонгами, в которые они медленно и ритмично ударяли, аккомпанируя громкому и монотонному голосу, разносившемуся по всему храму.

Я с большим вниманием наблюдал за человеком, стоявшим с опущенной головой и молчаливо ожидавшим появления духа. Последний, видимо, не спешил с ответом на призыв знатока посвящения, ибо не было никаких признаков того, что торжественные призывы и удары в гонг производят на него хотя бы малейшее впечатление. Долгое время бог как бы оставался безучастным. Тогда заклинания стали убыстряться, и каждое слово произносилось более отчетливо. Слушая внимательно, можно было разобрать следующее заклинание:

"Явись, снизойди скорее, владыка духов. Сойдите и вы, посланцы царства теней, сойдите и рассейте полчища демонов, носящихся в воздухе. Сойди и ты к нам, сын Нефритового императора, ставший великим монархом через десять воплощений. Явись сюда со своим золотым эликсиром жизни, от которого и звезды блещут ярче, и земля полнится радостью. Ждем тебя, чтобы ты одним своим появлением разогнал демонов, посылающих на людей болезни, чуму и мор. Взмахни своим золотым мечом и разруби на куски эти злобные существа. Приди со своими призрачными войсками, с быстротой молнии, подобно духу, с грохотом влекущему колесницу, приди и не задерживайся. Явись, явись и вселись в этого человека, готового исполнить твои повеления".

Удары гонга, сопровождавшие заклинания, гулко отдавались по всему храму. Наконец посвящаемый, неподвижно стоявший в отдалении, начал слегка шевелиться, и это немедленно было замечено другими. Голос заклинателя звучал еще громче, а удары музыкантов в гонг участились, как будто этим шумом хотели ускорить появление духа. Через несколько минут посвящаемый стал раскачиваться из стороны в сторону, как будто бы дух схватил его и играл с ним сумасшедшую игру. Звуки заклинаний делались еще громче, голос заклинателя повышался и недавние мольбы звучали уже как приказание. Заклинатель, видимо, чувствовал, что успех зависел теперь всецело от его стараний. Этот грубоватой наружности человек с бегающими огоньками в глазах и лицом, искаженным нервной гримасой, как будто бы властно приказывал невидимому духу выполнить его команду.

Тем временем с посвящаемым начали происходить удивительные перемены. Он совершенно преобразился: тупое, безучастное выражение глаз исчезло и они запылали страстью. Он был уже не скучающим, лишенным эмоций существом, а человеком, наполненным огнем, темпераментом и бурными чувствами. С дикими жестами и с безумным выражением лица он прыгал и скакал по храму. Удары в гонг участились, а голос заклинателя перешел почти в крик. Сцена, действительно, была захватывающей.

"Наконец, - заканчивает свой рассказ Дж. Макгован, - в полном изнеможении от диких прыжков посвящаемый упал на пол, где оставался лежать без чувств в течение некоторого времени. Церемония посвящения имела большой успех, и с этого времени все откровения богов должны были осуществляться через этого человека, который, как все были уверены, сделался истолкователем их воли".

В отправлении обрядов даосской религии, как и буддизма, важную роль играли прорицатели. Кроме присутствия в храмах они обычно с таинственным и деловым видом сидели за столом где-либо в оживленном месте на улице или на рынке, готовые за небольшую плату дать совет тому, кто к ним обращался по поводу любого дела, даже самого незначительного.

Предсказание оформлялось различными способами: с помощью особых вычислений, путем вытягивания жребия - листка, на котором были написаны мистические знаки. По таким мистическим знакам давались соответствующие советы.

Престиж прорицателя покоился исключительно на суеверии толпы, верившей всему, что он скажет. Предсказания, которые по счастливой случайности сбывались, увеличивали его популярность. Если же какое-нибудь из предсказаний не сбывалось, то у жрецов всегда наготове было объяснение: вопрошавший недостаточно искренне верит в идола и толкователя его воли.

Суеверные люди страдали не столько от злых духов, сколько от прорицателей: они нередко были прямой причиной смерти верующего, потому что предписывали ему губительное "лекарство". Однако ни власти, ни родственники пострадавшего не осмеливались наказать таких прорицателей. Даосским жрецам все прощалось: они ведь находились под покровительством богов, чью волю пунктуально исполняли. Никто не решался выразить недовольство действиями прорицателя - разгневанные боги могли немедленно отомстить за это, ниспослав оскорбителю всевозможные бедствия.

Прорицатели широко использовали в своей "работе" бумажные заклинания: на листе бумаги писали в определенной комбинации иероглифы, которые предостерегали верующих от злых духов и выражали пожелания счастья, богатства и многодетности. Такие бумажные заклинания, якобы имевшие мистическую силу, вывешивались на стенах домов, в спальнях, на воротах и т. д.

Среди служителей религиозного даосизма важное место занимали отшельники. Их необычное поведение связывали с проявлением всяких сверхъестественных сил. Даосские монахи-отшельники причислялись к сонму святых, способных прорицать и предсказывать людям судьбу. Как иллюстрацию к сказанному приведем рассказ из сборника Пу Сун-лина "Ляо-чжай чжи-и".

"В провинции Хэнань жил даос. Он питался подаянием, которое собирал по деревням.

Раз, утолив свой голод в доме одного крестьянина, даос услышал пение иволги и затем сказал хозяину: "Будь осторожен с огнем".

"Почему это?" - спросил хозяин. Даос ответил: "Птица поет: "Большой огонь. Людям трудно спасаться. Страшно".

Все посмеялись над даосом, и только. Никто в деревне не принимал никаких мер предосторожности против пожара.

Однако на следующий же день действительно пожар уничтожил в деревне несколько домов.

Все тогда были поражены прозорливостью даоса. А он тем временем уже ушел своей дорогой.

Любопытные догнали его и назвали святым.

"Я только понимаю язык птиц. Какой я святой?" - говорил даос.

В это время на придорожном дереве застрекотала сорока.

"Что это она говорит? Объясни нам!" - закричали в толпе.

Даос сказал: "Птица говорит: "Шестого числа родились. Шестого числа родились. Четырнадцатого-шестнадцатого числа умрут". Я думаю, что в соседнем доме родилась двойня. Сегодня десятое число, не более как через пять-шесть дней оба должны умереть".

Толпа бросилась проверять слова даоса. Действительно, в ближайшем доме родились два мальчика.

Через несколько дней оба они умерли, причем в тот именно день, который указал даос.

Молва об удивительном даре даоса дошла до уездного начальника, и он пригласил к себе даоса в гости.

Как раз по двору проходило стадо домашних уток.

Уездный начальник спросил даоса: "О чем крякают утки?".

"В вашем доме, - ответил даос, - должно быть, была семейная ссора. Утки говорят: "Перестань, перестань! Ты постоянно защищаешь ее! Постоянно защищаешь ее!"

Ответ даоса очень удивил начальника, потому что, на самом деле, его первая жена и вторая жена в это время бранились между собой, и уездный начальник, оглушенный их криком, только что выбежал от них.

После этого начальник оставил даоса при своем доме и хорошо относился к нему.

Даос часто объяснял разговор птиц. Большинство его толкований удивительно оправдывалось.

Но даос был прост, как мужик: он откровенно, без всякого стеснения высказывал все.

Уездный начальник отличался жадностью. Стоимость всего того, что население должно было, по обычаю, доставлять ему натурой, начальник переводил на деньги и принимал только деньгами.

Случилось, что уездный начальник и даос сидели вдвоем в комнате и опять мимо шли утки.

Начальник снова спросил даоса, о чем вели беседы утки.

Даос ответил: "Сегодня они говорят уже совсем не то, что в тот раз говорили. Они ведут за вас счет".

"Какой счет?"

Даос пояснил: "Они говорят: "За свечи сто восемьдесят чохов; за киноварь одна тысяча восемьсот чохов"...

Начальнику стало стыдно. Он подумал, что даос смеется над ним.

Даос начал просить позволения уйти совсем из этого дома, но уездный начальник не отпустил его.

Прошло несколько дней. Уездный начальник устроил пир и назвал на него гостей.

В самый разгар веселья послышалось кукованье кукушки.

Гости обратились к даосу за разъяснениями.

Даос перевел: "Птица говорит: "Потеряет чин и уедет!".

Все гости от испуга переменились в лице. Хозяин же пришел в сильный гнев и немедленно выгнал даоса.

Вскоре высшее начальство узнало о жадности этого уездного начальника и действительно лишило его должности.

Увы! Хотя святой человек и предупреждал уездного начальника, но, к сожалению, жадные люди не понимают предостережений".

Так в народном творчестве и в произведениях писателей, написанных по фольклорным мотивам, прославлялась проницательность даосов-отшельников, их способность подсказать людям, откуда следует ждать несчастья, и кто ведет нечестную жизнь.

Влияние даосской религии на духовную жизнь китайского народа было длительным и устойчивым. И хотя воздействие религиозного даосизма не во все времена было одинаково сильным, однако он долгое время владел чувствами и разумом простых людей, прививая им дикие суеверия, невежество и слепую веру во власть потусторонних сил.