Часть вторая

Узел завязывается

1 октября 1949 г. Мао Цзэ-дун от имени китайского народного правительства торжественно сообщил о создании Китайской Народной Республики. На фотографии, запечатлевшей этот момент, можно увидеть Мао и других руководителей на Воротах небесного спокойствия перед огромной толпой людей.

Незадолго до этого, 21 сентября 1949 г., была созвана первая сессия китайской Народной политической консультативной конференции в Бэйпине (Северное спокойствие), который через несколько дней был переименован в Пекин (Северная столица), ставший столицей нового государства. Конференция продолжалась до 30 сентября. На ней была закреплена организация нового государства и избран состав его руководителей. Председателем правительства стал Мао Цзэ-дун. На заключительном заседании выступил Чжу Дэ. Его речь заканчивалась словами: "Да здравствует Председатель Мао!" ("Documents on the Establishment of the Chinese Peoples' Republic", Hong Kong, 1949, p. 58.).

Народу ясно давали понять, что руководитель КПК становится не просто главой нового правительства, а политическим и духовным вождем всего китайского народа.

В момент победы революции Мао Цзэ-дуну было 56 лет. Его путь к власти был долог и труден. 28 лет - половина жизни - прошло с той норы, как он вступил в компартию.

Вместе с КПК Мао тоже прошел через эти испытания революционной борьбы, но прошел, конечно, по-своему. Мао не мог забыть ни тяжелых уроков начала 30-х годов, когда он был выведен из состава партийного руководства, ни жестокой борьбы против Ван Мина, "московской оппозиции", Чжан Го-тао и других руководителей, которые стояли на его пути к руководству в КПК, ни "чжэнфына".

В результате победы народной революции Мао оказался на самой вершине власти в одной из крупнейших стран мира. Он Председатель КПК, председатель Центрального народного правительства КНР, председатель Постоянного комитета Народного политического консультативного совета Китая (НПКСК), председатель Народно-революционного военного совета. Через несколько лет (1954 г.), когда была принята Конституция КНР и введен новый пост главы государства, он становится Председателем Китайской Народной Республики. Он просто Председатель. Это звание все более прочно закрепляется лично за Мао Цзэ-дуном и оседает в сознании масс наподобие титула. Мао Цзэ-дун сразу же поселился во дворце императоров и тем самым еще раз подкрепил представление о своем особом положении в партии и государстве.

Каким он будет правителем, этот поклонник Лю Бана, Наполеона и Бисмарка?

В истории Китая, как, впрочем, и в истории других стран, редко бывало, чтобы люди, захватившие власть вооруженным путем, отказывались от нее в пользу других лиц, более способных руководить государством. Еще реже бывало, чтобы они сумели удержаться от соблазна накинуть на свои плечи тогу диктатора. Буржуазная революция в Англии в XVIII веке привела к власти лорда- протектора Кромвеля. Великая французская революция XVIII века закончилась термидорианским переворотом Наполеона. Крестьянские вооруженные восстания в Китае были связаны с традициями имперской формы власти еще более тесно. Уместно напомнить некоторые примеры прошлого, ибо, как говаривал еще А. С. Пушкин, традиции - душа держав.

В XIV веке в Китае вспыхнуло массовое вооруженное восстание крестьян, направленное против господства монголов. Крестьянский сын Чжу Юань-чжан возглавил борьбу против завоевателей. Но, обосновавшись впоследствии в Нанкине, он стал императором и основал династию Мин. В XVII веке сын шэньсийского земледельца Ли Цзы-чэн возглавил крестьянское войско в борьбе против минских императоров, крупных феодалов, чиновников, ростовщиков и помещиков. Восставшим удалось на короткое время завладеть Пекином. Одним из первых актов Ли Цзы-чэна было совершение обряда коронования на трон императора Поднебесной.

В середине XIX века в Китае произошло знаменитое Тайпинское восстание, которое вылилось в крупнейшую в истории Китая крестьянскую войну. Во главе движения стал выходец из крестьянской семьи Хун Сю-цюань. Он выступил с проповедью идеи всеобщего равенства и братства и провозгласил лозунг создания "Небесного государства великого благоденствия" ("Тайпин тяньго"). Четырнадцать лет тайпины мужественно боролись с иностранными поработителями и затем основали Тайпинское государство со столицей в Нанкине. В принятой тайпи- нами "Земельной системе Небесной династии" была провозглашена политика уравнительного землепользования, носившая антифеодальный характер. Уничтожив на подвластной им территории маньчжурскую власть, осуществив ряд демократических преобразований, в том числе широкую выборность должностных лиц, тайпины все же не сумели отказаться от монархического устройства государственной власти. Уже в самом начале восстания Хун Сю-цюань принял титул "Небесного князя".

Разумеется, перед глазами Мао Цзэ-дуна и его приверженцев были не только эти примеры из отечественной истории. Социалистическая революция, победившая в России, дала первый образец организации новой власти - диктатуры пролетариата, руководимой партией коммунистов.

Вождь Октябрьской революции В. И. Ленин, возглавив Советское правительство, показал пример руководства первым социалистическим государством, направляя всю его деятельность на коренное преобразование экономики, социальных отношений, культуры, военной организации и т. д. При Ленине были выработаны важнейшие принципы коллективного руководства партией и государством, основанные на демократии и централизме.

Опыт КПСС в строительстве первого в мире социалистического государства также не мог не оказывать большого влияния на китайских коммунистов, на руководителей КПК, в том числе на Мао Цзэ-дуна. Но при всей ценности международного опыта им предстояло найти свои собственные решения проблем управления многомиллионной страной, едва ли не впервые полностью централизованной.

Как организовать новую власть? Какими методами руководить партией и государством? Какой должна быть роль Председателя КПК в новых условиях?

То были вопросы, на которые еще предстояло дать ответ.

Особенно острой была проблема преодоления экономической отсталости - поиска форм, методов, темпов решения этой исторической задачи. В конечном счете поиск пути экономического развития составил предмет основных споров и разногласий внутри КПК, стал отправной точкой размежевания двух линий - националистов и интернационалистов, "леваков" и реалистически настроенных политиков. Это наглядно выявилось уже к середине 50-х годов.

Вряд ли необходимо подробно говорить о том, какие колоссальные трудности подстерегали коммунистов и весь китайский народ на пути модернизации экономики и строительства социализма. Унаследованный от гоминьдановцев Китай был страной отсталой, полуколониальной. Накануне революции в деревнях проживало примерно 90% населения, 10% которого составляли помещики и зажиточные крестьяне. Очень отсталой выглядела и социальная структура города: более половины городского населения составляли чернорабочие (кули), тогда как на долю промышленных рабочих приходилось менее 20% общей численности рабочих.

В сельском хозяйстве господствовали феодальные и полуфеодальные отношения. Почти 3/4 всей обрабатываемой земли принадлежало помещикам и зажиточным крестьянам. Большую часть своей земли они сдавали на кабальных условиях в аренду безземельным и малоземельным крестьянам. Примерно 70% крестьян были бедняками (почти все они являлись арендаторами и полуарендаторами) и лишь около 20% - середняками.

Решение аграрной проблемы и проведение индустриализации, естественно, выдвинулись как коренные задачи, как самые необходимые предпосылки социального переустройства общества. КПК в ту пору выработала в целом эффективную политику, основанную на изучении конкретных условий Китая, на творческом использовании советского опыта. Мао Цзэ-дун, хотя и не оспаривал открыто этой линии, все же особенно подчеркивал задачи национального возрождения Китая.

"Мы намерены осуществить великое национальное (!) строительство. Работа, которую нам предстоит сделать, трудна, и наш опыт недостаточен. Поэтому мы должны упорно учиться передовому опыту Советского Союза... Чтобы построить нашу страну, мы должны довести изучение Советского Союза до общенациональных масштабов" (Цит. по "Правда", 9 февраля 1953 г.).

В 1950 году Мао впервые приехал в Советский Союз. Впоследствии он неоднократно в своих выступлениях на партийных совещаниях в КПК (например, на совещании секретарей провинциальных и городских комитетов партии в январе 1957 г.) с раздражением вспоминал об этой поездке. Быть может, ему казалось, что он был унижен самим фактом приезда в другую страну в то время, как китайская традиция требовала, чтобы представители других государств приезжали в Поднебесную.

Но во время пребывания в Москве он высказывался в противоположном духе. Он выразил глубокое удовлетворение в связи с подписанием Договора о дружбе, союзе и взаимной помощи между СССР и Китаем, состоявшимся в феврале 1950 года. Уезжая из Москвы 17 февраля 1950 г., Мао сделал заявление, в котором говорилось, что дружба между Китаем и Советским Союзом "вечна и нерушима". Посетив промышленные предприятия, он сказал, что экономические и культурные достижения Советского Союза будут служить примером для строительства нового Китая.

Первые усилия новой власти были направлены на преодоление последствий полуколониального, полуфеодального развития экономики. Иностранные монополии были лишены каких бы то ни было прав и привилегий. Все предприятия, которые находились в руках или под контролем феодалов и компрадорской буржуазии, были конфискованы и переданы государству.

Одним из крупнейших социальных преобразований новой власти была аграрная реформа, которая была в основном завершена к весне 1953 года. За два с половиной года реформа охватила 450 млн. человек. О ее результатах может дать представление тот факт, что около 300 млн. безземельных и малоземельных крестьян получили 47 млн. га обрабатываемой земли, которая принадлежала прежде помещикам. Это был поистине выдающийся успех антифеодальной революции в Китае.

Первые послереволюционные годы можно назвать наиболее интересными и даже поучительными для других развивающихся стран, периодом развития Китая. За короткий срок были достигнуты внушительные успехи. Уже к 1952 году продукция сельского хозяйства выросла примерно на 50%. Общая стоимость промышленной продукции более чем удвоилась. Были восстановлены старые и созданы новые ирригационные сооружения, что имеет огромное значение для сельского хозяйства Китая, поскольку четвертая часть посевных площадей обслуживается оросительными системами. Начало развертываться движение за кооперирование сельского хозяйства.

Как отмечали в ту пору руководители КНР, большую роль в успешном восстановлении и развитии народного хозяйства страны играли помощь Советского Союза и использование его опыта. При участии советских специалистов в Китае были восстановлены горнодобывающая, металлургическая и другие важнейшие отрасли промышленности, сеть шоссейных и железных дорог. В телеграмме Советскому правительству по поводу третьей годовщины со дня подписания советско-китайского Договора о дружбе, союзе и взаимной помощи Мао Цзэ-дун писал: "В течение трех лет отношения тесной дружбы и сотрудничества между двумя великими союзниками - Китаем и Советским Союзом - сильно укрепились и развились. Истинно бескорыстная помощь, оказанная Советским правительством и советским народом новому Китаю, не только ускорила восстановление и развитие экономики Китая, но и будет иметь важное значение для осуществления первого пятилетнего плана государственного строительства Китая в крупных масштабах" (Цит. по "Правда", 14 февраля 1953 г.).

Политика КПК в восстановительный период строилась на принципе стимулирования роста производства всех секторов народного хозяйства. Ставилась задача укрепить экономику и приступить к индустриализации, особо поощряя развитие государственного и кооперативного секторов. Государство содействовало в те годы развитию не только мелкотоварного сектора, но и частнокапиталистического, и государственно-капиталистического секторов при постоянном укреплении роли государственного сектора как гарантии развития страны по социалистическому пути.

Принятый после завершения восстановительного периода первый пятилетний план развития народного хозяйства КНР (1953-1957 гг.) был выполнен успешно, а по многим показателям даже перевыполнен. К концу пятилетки, в 1957 году, Китай по объему производства стали вышел на 9-е место в мире, чугуна - на 7-е, угля - на 5-е, электроэнергии - на 13-е место.

В годы первой пятилетки ускоренно развивалось производство средств производства, которое возросло в 3,1 раза (почти в 1,4 раза превысив задания по первой пятилетке), а средств потребления - в 1,83 раза (почти на уровне задания первого пятилетнего плана). В 1957 году удельный вес средств производства в общепромышленном производстве (без кустарной промышленности) поднялся до 52,2 % (задание пятилетнего плана - 45,4 %), а производство предметов потребления не достигло плановых заданий, составив лишь 47,8% (по плану 54,6%) (См. "Проблемы и противоречия индустриального развития КНР", М., 1974, стр. 145-146.).

В период первой пятилетки было в основном завершено преобразование частнокапиталистической и кустарно- ремесленной промышленности. По данным китайской печати, удельный вес государственного сектора в валовой продукции в 1956 году составил 54,6%, кооперативного - 17,1, государственно-капиталистического - 27,1, частнокапиталистического - 0,004, мелкотоварного (некооперированные кустари) - 1,2% (Там же, стр. 147-148.). С помощью СССР было построено 250 крупных объектов с новым оборудованием. Построенные при помощи социалистических стран промышленные предприятия создавали основу современной промышленной системы в КНР (Там же, стр. 149.).

В политической области в общем проводилась линия, которая отражала известное укрепление позиций интернационалистов в руководстве КПК. Идея демократической диктатуры народа нашла свое воплощение в специфических формах государственной власти. Она учитывала своеобразие условий китайской революции и задачи укрепления союза всех прогрессивных сил, входивших в единый фронт.

В новое коалиционное правительство, созданное в 1949 году, вошли представители восьми партий и группировок, а также "независимые личности с демократическими убеждениями". У Мао как у председателя Центрального народного правительства было несколько заместителей, в том числе Сун Цин-лин - вдова Сунь Ят-сена. В те годы он уделял большое внимание внешнеполитической деятельности. Биографы Мао подсчитали, что с момента организации КНР - с 1949 года - до ухода с поста Председателя КНР в 1959 году Мао дал около 70 формальных аудиенций дипломатам высокого ранга при вручении верительных грамот.

Опыт проведения аграрной реформы, опыт восстановления экономики при использовании национального капитала и поощрения развития мелкотоварного хозяйства, опыт создания широкого союза демократических сил под руководством КПК, накопленный в первые годы существования КНР, имел и сохраняет сейчас международное значение. Если бы Китай развивал успехи демократической революции, продвигаясь постепенно по пути социалистического строительства, он, несомненно, достиг бы новых рубежей и в развитии экономики, и в социалистических преобразованиях страны.

Однако этого не произошло. Чем ближе подходил Китай к задачам социалистического характера, тем больше стали сказываться на его развитии негативные политические факторы.

Уже и в первые годы существования КНР мировую прогрессивную общественность не могли не насторожить некоторые методы проведения реформ. Речь идет о двух взаимосвязанных формах политического давления, которые применялись еще в Яньани: идеологических кампаниях типа "чжэнфын" и сопровождающих эти кампании массовых репрессиях. Эти методы получили распространение уже в период аграрной реформы, и особенно в период первой пятилетки.

Выступая на одном из совещаний в КПК по поводу проведения аграрной реформы, Мао Цзэ-дун призывал крестьян убивать ""не одного или двух, а побольше помещиков", предупреждая, правда, против убийства всех помещиков без разбора. Он считал публичные расправы с помещиками справедливым и даже полезным делом. Во- первых, потому, что многие помещики в прошлом сами жестоко избивали своих крестьян, а во-вторых, потому, что крестьяне, ведя расправу с помещиками, лучше осознают и поверят в радикальные изменения в деревне. Во многих деревнях в период аграрной реформы проводились открытые суды над бывшими эксплуататорами, которых предавали смерти тут же, у всех на глазах (Цит. по S. Schram, Мао Tse-tung, р. 259.).

Впрочем, количество жертв во время первых преобразований в деревне было сравнительно невелико. В одном из западных источников сообщается о "сотнях тысяч", что составляет не более половины процента общего количества помещиков (Ibid., р. 260.).

Крупная волна репрессий началась позднее, в начале 1951 года, когда по предложению Мао было принято "Положение о наказаниях за контрреволюционную деятельность" от 20 мая 1951 г. Этот закон предусматривал в числе прочих видов наказания смертную казнь или длительное тюремное заключение за разного рода политические и идеологические преступления.

В марте 1951 года в больших городах Китая проводились открытые показательные суды, на которых после публичного объявления преступлений "опасные контрреволюционеры" приговаривались к смерти. В одном только Пекине в течение нескольких месяцев состоялось около 30 тыс. митингов; на них в общей сложности присутствовало более 3 млн. человек. Длинные списки казненных "контрреволюционеров" постоянно появлялись в газетах.

Что касается количества жертв, то в октябре 1951 года было официально указано, что за 6 месяцев этого года было рассмотрено 800 тыс. дел "контрреволюционеров". Позднее Чжоу Энь-лай сообщил, что 16,8% "контрреволюционеров", находившихся под судом, были приговорены к смертной казни. По оценкам западной печати, число казненных в 1951 году колеблется от 1-3 млн. до 10-15 млн. человек (Ibid., р. 267.).

Развертывание КПК массовых идейно-политических кампаний в 1951 -1952 годах было в целом продиктовано объективной необходимостью сломить сопротивление со стороны буржуазии, феодальных и полуфеодальных элементов, выступавших против ограничений народно-демократического строя.

Но одновременно с этим проводились кампании против прогрессивно настроенной интеллигенции и партийных кадров, не согласных с идеологией и практикой Мао. Осенью 1951 года по его инициативе началось движение за идеологическое перевоспитание интеллигенции. Движение началось с проработочной кампании, связанной с дискуссией о фильме "Жизнь У Сюня". В ходе кампании многие представители интеллигенции были обвинены в распространении буржуазных взглядов.

Движение за идеологическое перевоспитание проводилось главным образом среди вузовской интеллигенции. В высших учебных заведениях были созданы специальные комитеты, под руководством которых профессора и преподаватели изучали произведения Мао и историю КПК в ее маоистской интерпретации. Эта первая кампания такого рода включала излюбленные методы маоистского руководства: принуждение "перевоспитываемых" к "высказываниям начистоту" с публичным самобичеванием, с обвинениями в различных прегрешениях своих друзей, товарищей, родственников и пр.

Конечно, многие из специфических моментов этих кампаний, вероятно, можно объяснить жестокостью нравов, сложившихся в старом Китае. Зверства гоминьдановцев в годы гражданской войны не поддаются описанию; пытки коммунистов, издевательства над мирными крестьянами, массовые убийства были обычным явлением. Но должны ли коммунисты следовать этим традициям? - вот в чем вопрос. Не входит ли жестокость в обычай нового государства, когда оно становится на путь мести за прошлые преступления или проступки бывших господ?

У Мао Цзэ-дуна есть чрезвычайно любопытное высказывание на этот счет:

"Когда китайцы говорят про смерть человека, то называют это "белой радостью". С одной стороны, похороны, погребение, поминовение усопшего, все скорбят. А с другой стороны, смерть называют "радостью", благостным событием. И это соответствует диалектике. По-моему, это действительно радостное торжество. ...Неодобрительно относиться к смерти - значит быть не диалектиком, а метафизиком..."

По-видимому, именно с таким пониманием смерти врага как события радостного, торжественного, праздничного и связаны публичные расправы, которые так часто практикуются в Китае. Расчет, видимо, делается не только на устранение потенциальных противников, но и на создание атмосферы всеобщего торжества толпы по случаю публичной казни врага революции. Уже с 50-х годов масса становится активным соучастником избиений - вначале людей, действительно виновных, а позднее невинных. Этот метод входит как важный составной элемент маоцзэдуновской "линии масс", а точнее было бы сказать, линии манипулирования массами.

Каков должен быть воспитательный и нравственный результат публичных судилищ? Судилищ, где нет места нормальному разбирательству дела, объективной оценке степени вины, разумному выбору адекватного наказания? Судилищ, где все решается либо усмотрением организаторов, либо спонтанным настроением толпы? "Белая радость"? Идейная консолидация? Трудно ответить на этот вопрос, поскольку мы имеем дело с психологическим феноменом, основанным на особой национальной традиции. Но одно несомненно - жестокость и произвол становятся нормой массового сознания. Среди населения распространяется, как поветрие, озлобление и страх.

Проспер Мериме, который был не только одним из лучших писателей XIX века, но и крупным исследователем социальной психологии, высказал интересное мнение относительно нравственной оценки Варфоломеевской ночи. Он говорил, что суждение об одном и том же поступке должно изменяться соответственно времени и стране. Варфоломеевская ночь была, по его мнению, большим преступлением даже для своего времени, но "массовое избиение в XVI веке совсем не такое же преступление, как избиение в XIX веке" (См. П. Meриме, Избр. соч. в 2-х томах, т. 1, М., 1956, стр. 400- 401.).

Но даже и при таком подходе невозможно примириться с варварской практикой публичных покаяний, которые практиковались еще в Яньани, затем получили широкое распространение в 1951 году, а впоследствии, и особенно в период "культурной революции", стали чуть ли не обыденным явлением в жизни китайского общества. Ведь дело происходит не в XVI, а во второй половине XX века и его организаторы - это люди, претендующие на создание самой гуманной цивилизации - коммунизма!

В октябре 1951 года Мао заявил в своей речи на 3-м заседании Всекитайского комитета Народной политической консультативной конференции:

"Кампания по идеологическому перевоспитанию интеллигенции путем критики и самокритики - это демократический метод воспитания и убеждения тех, кто принадлежит к народу. Этот метод радикально отличается от метода, применяемого по отношению к враждебным классам, которых необходимо силой заставлять перевоспитываться в труде".

Интересно отметить, что движение по идеологическому перевоспитанию совпало по времени с изданием сочинений Мао Цзэ-дуна.

Официальная печать, оценивая результаты этой кампании, писала: "Идеологическое перевоспитание, особенно всех категорий интеллигенции, является одним из самых важных условий для осуществления демократических преобразований и прогресса в области индустриализации нашей страны" ("Жэньминь жибао", 24 октября 1951 г.).

В полном соответствии со стереотипом механизма "чжэнфына" в 1954 году начались новые гонения на интеллигенцию. Мао был прямым инициатором кампании против "контрреволюционной группы" Ху Фэна. Ху Фэну - литературному критику, многие годы участвовавшему в движении революционных писателей, а после 1949 года вошедшему в состав руководства Всекитайской ассоциации работников культуры и искусства - было инкриминировано выступление против принципа партийного руководства литературой и искусством, изложенного в яньаньских выступлениях Мао.

Материалы о так называемой "группировке Ху Фэна" были опубликованы тремя частями в газете "Жэньминь жибао" с 13 мая по 10 июня 1955 г., а также в брошюре "Материалы о контрреволюционной группировке Ху Фэна". Авторство предисловия к этой брошюре, примечаний и справок редактора приписывается Мао Цзэ-дуну.

Примечательно, что Ху Фэну, в частности, было предъявлено обвинение в выступлениях против таких деятелей, осуществлявших партийное руководство литературой и искусством, как Чжоу Ян, Мао Дунь и другие, именно тех людей, которые впоследствии (во время борьбы "против правых" и в период "культурной революции") были объявлены "контрреволюционерами" и "ревизионистами". Исход кампании "критики" для Ху Фэна был предрешен: по обвинению в "контрреволюционной деятельности" он был арестован и осужден.

Развернувшаяся в 1955 году по прямому указанию Мао Цзэ-дуна кампания по борьбе с контрреволюцией не ограничилась преследованиями интеллигенции; как и любая кампания по "исправлению стиля" или по "идеологическому перевоспитанию", она переросла в "чистку" рядов руководства КПК. В статье "Жэньминь жибао" от 10 июня 1955 г., посвященной "делу Ху Фэна", утверждалось, что контрреволюционные элементы проникли "в некоторые правительственные, военные и народнохозяйственные учреждения, в органы просвещения, культуры, в редакции журналов и газет, а также в руководящие органы таких массовых организаций, как профессиональные союзы, союз молодежи и др. Они также пробрались в Коммунистическую партию Китая, причем некоторые из них заняли довольно высокие посты".

В результате из КПК было изгнано и арестовано много коммунистов, обвиненных в связях с Ху Фэном. Почти одновременно был дан ход так называемому "делу Гао Гана - Жао Шу-ши"

( Гао Ган (1891-1954 гг.) - член КПК с 1926 года, один из создателей и руководителей пограничного р-на Шэньси - Ганьсу - Нинся. Встретился с Мао Цзэ-дуном лишь осенью 1935 года, когда части Красной армии, участвовавшие в "великом походе", пришли в Северную Шэньси. На VII съезде был избран членом ЦK КПК. С 1945 по 1953 год руководил партийной организацией и народным правительством Северо-Восточного Китая. Известен как сторонник укрепления дружбы и сотрудничества с Советским Союзом.

Жао Шу-ши - род. в 1905 году. В КПК вступил в студенческие годы, до 1927 года руководил рабочим движением, после ухода Красной армии из Цзянси остался в Шанхае для работы в подполье. В 40-х годах вместе с Чэнь И командовал 4-й армией. После победы революции занимал посты председателя Восточнокитай- ского военно-административного комитета, первого секретаря Вос- точнокитайского бюро ЦК КПК, первого секретаря шанхайского горкома КПК, заведующего орготделом ЦК КПК. В феврале 1954 года посажен в тюрьму.).

Обсуждение этого "дела" состоялось на Всекитайской конференции КПК, состоявшейся в марте 1955 года, на которой помимо 62 членов и кандидатов в члены ЦК КПК присутствовало также 257 партийных руководителей более низкого уровня. Как сообщалось в "Резолюции об антипартийном блоке Гао Гана - Жао Шу-ши", принятой этой конференцией, еще в феврале 1954 года 4-й пленум ЦК "сделал участникам этой антипартийной группировки серьезное предупреждение, однако, - гневно обличала резолюция, - Гао Ган не только не признал своей вины перед партией, а, наоборот, покончил жизнь самоубийством".

В тот период Гао Ган и Жао Шу-ши обвинялись в заговорщической деятельности, но ничего не говорилось относительно их особой позиции по каким бы то ни было вопросам внутренней и внешней политики партии. Четыре года спустя в постановлении 8-го пленума ЦК КПК в августе 1959 года относительно "антипартийной группы во главе с Пэн Дэ-хуаем" уже утверждалось, что Гао Ган и Жао Шу-ши придерживались "ошибочной линии", которая противопоставлялась ими "правильной линии", "проводимой товарищем Мао Цзэ-дуном".

Гао Ган и Жао Шу-ши были обвинены в "проведении конспиративной деятельности, имеющей целью захват руководства революцией и государством", в выступлении против руководящих членов ЦК. Отмечалось, что Гао Ган будто бы добивался постов "Генерального секретаря или заместителя Председателя ЦК партии и премьера Государственного совета" ("Постановление 8-го пленума ЦК КПК, 6 августа 1959 г.").

Но дело было совсем не в этом. Преследования Гао Гана, одного из ведущих лидеров КПК, известного своей твердой интернационалистической позицией, было очевидным проявлением борьбы двух линий в партии, симптомом разногласий внутри руководства КПК, которые касались широкого круга проблем. Не исключено, что Гао Ган настаивал на более последовательном использовании советского опыта управления экономикой, как это делалось в руководимом им Северо-Восточном Китае. Не исключено также, что "дело" Гао Гана, по расчетам Мао, должно было послужить предостережением в отношении других интернационалистов в Коммунистической партии Китая.

На партийной конференции в марте 1955 года Гао и Жао были уже названы лидерами антипартийной группировки, а в принятом обращении содержался призыв к созданию центральных и местных контрольных комиссий с целью не допустить повторения подобных случаев.

Об остроте борьбы, развернувшейся внутри партии, можно судить по противоречивой позиции, которую заняло руководство КПК после устранения Гао Гана и Жао Шу-ши и их сторонников. Одна тенденция проявилась в усилении контроля сверху над всеми партийными организациями путем создания центральных и местных контрольных комиссий с целью усиления централизма.

Но в решениях той же мартовской конференции содержится и другая установка, направленная против стремлений "к личной диктатуре и фракционизму, которые подрывают принцип коллективного руководства", "против подавления внутрипартийной демократии и критики" и "за борьбу против тщеславия, самодовольства и тенденции к культу личности" (О "деле Гао Гана и Жао Шу-ши" см. Harrison, The long March to Power a History of the Chinese communist Party, N. Y., - Wash., 1972, p. 468.).

Как теперь стало известно, в выступлениях на 6-м расширенном пленуме ЦК КПК седьмого созыва (октябрь 1955 г.) Мао Цзэ-дун резко обрушился на тех, кто выступал за ослабление политики репрессий.

"Некоторые говорят, что у нас совсем нет совести, - сказал Мао, - мы же говорим, что у марксистов в отношении буржуазии не много совести; это как раз тот случай, когда лучше иметь поменьше совести. Некоторые наши товарищи слишком гуманны".

Затронув специально вопрос о методах идеологической борьбы, Мао выдвинул тезис, который сыграл такую большую роль в период "культурной революции". Он заявил, что все те, кто допускает серьезные идеологические ошибки, фактически являются врагами революции. Так подготовлялось идеологическое "ложе", в которое затем легко можно было поместить любого противника "идей Мао". Врагу "идей Мао", какой бы пост он ни занимал, была уготована одна судьба: это было уже тогда продемонстрировано на примере Гао Гана и Жао Шу-ши.

В сентябре 1956 года состоялся VIII съезд КПК, явившийся крупным событием в жизни китайского народа. Съезд прошел в сложной обстановке. С одной стороны, несомненно имелись крупные достижения в экономической и социальной жизни страны. С другой стороны, подспудно накапливались ошибки, трудные и нерешенные проблемы, особенно в идеологической работе партии, в ее политике в отношении интеллигенции, а также в вопросах внутрипартийной жизни. Несмотря на это, съезд принял глубокие и в общем правильные решения.

Как отмечали на съезде многие китайские руководители, он проходил под благотворным влиянием XX съезда КПСС. В решениях VIII съезда указывалось на необходимость неуклонного соблюдения принципа коллективного руководства и борьбы против культа личности. Особо подчеркивалось огромное значение политической поддержки и экономической помощи для Китая со стороны Советского Союза. "Без великой интернациональной солидарности пролетариата всех стран, без поддержки международных революционных сил победа социализма в Китае невозможна" ("Материалы VIII Всекитайского съезда Коммунистической партии Китая", М., 1956, стр. 76.),- отмечал съезд.

В решениях съезда говорилось, что Китаю для построения социализма необходимо осуществлять социалистическую индустриализацию и развивать прежде всего тяжелую промышленность.

Особенностью переходного периода в Китае признавалось то, что в этой стране союзником рабочего класса являются не только крестьяне и городская мелкая буржуазия, но и национальная буржуазия. Считалось, что нужно использовать метод мирного преобразования и перевода на рельсы социалистического хозяйствования капиталистической промышленности и торговли. Съезд определил, что переходный период неизбежно должен будет занять довольно длительное время - примерно три пятилетки или (как говорилось на съезде) даже немногим больше (Там же, стр. 11.).

Сейчас, когда перечитываешь политический отчет ЦК КПК VIII съезду, с которым выступил Лю Шао-ци, когда рассматриваешь этот документ в свете последующих событий, поневоле обращаешь внимание на целый ряд моментов, которые, несомненно, отражали наличие острой борьбы внутри руководства КПК по важнейшим проблемам социалистического строительства и внутрипартийной жизни.

Уже во вводной части отчетного доклада содержится предостережение против ошибок "правого" и "левого" уклона. Здесь прямо говорится, что подобного рода ошибки допускались на протяжении последних лет. "Правый" уклон заключался, по мнению Лю Шао-ци, в удовлетворенности достигнутыми успехами буржуазно- демократической революции, в требовании приостановить революцию, в отказе признать необходимость ее перерастания в социалистическую, в нежелании проводить политику ограничения капитализма в городе и деревне. Что касается отклонений от генеральной линии "влево", то они заключались главным образом в требовании построить социализм "в одно прекрасное утро", ликвидировать национальную буржуазию методом экспроприации или же привести капиталистическую промышленность и торговлю к экономическому краху путем быстрого вытеснения, в отказе признать, что переход к социализму нужно осуществлять, двигаясь вперед постепенно, в неверии в возможность достичь целей социалистической революции мирным путем. В докладе осуждались оба уклона, но особенно часто докладчик возвращался по ходу изложения конкретных вопросов к критике "левого" уклона.

В докладе подробно говорилось, что КПК и китайское правительство планировали постепенное преобразование сельского хозяйства на социалистических началах. Упор делался при этом на необходимость создания соответствующей материальной базы и проведения политики, учитывающей обстановку в стране, с тем чтобы широкие массы крестьян и кустарей по доброй воле "охотно" вступали в кооперативы. Что касается национальной буржуазии, то нужно добиваться, чтобы и она "более или менее охотно" пошла на социалистическое преобразование частного сектора.

Далее в докладе отмечалось, что со второй половины 1955 года Центральный Комитет и Мао Цзэ-дун "покончили с правыми консервативными взглядами в партии", которые сковывали активность крестьянства в кооперировании. Вслед за этим кооперативы низшего типа в массовом порядке стали преобразовываться в социалистические кооперативы высшего типа, способные еще более эффективно организовать производство.

На этих словах стоит остановиться. Действительно, в 1954 - 1955 годах произошли показательные события. В то время когда высшие партийные и государственные органы готовили к утверждению окончательный вариант первого пятилетнего плана, Мао Цзэ-дун попытался навязать свою собственную политику в области экономики и социальных преобразований. Однако на первых порах он, вероятно, столкнулся с сопротивлением внутри руководства КПК.

Об этом можно судить по косвенным свидетельствам. На 2-й сессии Всекитайского собрания народных представителей в июне 1955 года выступил председатель Государственного планового комитета Ли Фу-чунь (объявленный впоследствии сторонником "экономизма"). Он предложил осуществить к концу 1957 года кооперирование лишь 1/3 крестьян. Это предложение было официально одобрено и включено в решение 2-й сессии ВСНП от 30 июля того же года.

Однако уже на следующий день, 31 июля, на созванном совещании секретарей провинциальных, городских и областных комитетов КПК Мао Цзэ-дун выступил с резкими обвинениями по адресу тех, кто якобы тормозил социалистические преобразования в городе и деревне. В речи на совещании он говорил: "Новый подъем массового социалистического движения очевиден. Но некоторые наши товарищи ковыляют, подобно старой женщине с перевязанными ногами, постоянно жалуясь, что другие спешат".

Мао подверг критике мнение партийных работников, настаивавших на том, чтобы не форсировать темпы коллективизации, а сосредоточить внимание на укреплении существующих кооперативов. Мао Цзэ-дун назвал правыми уклонистами тех, которые "думают, что настоящее положение в кооперативном движении критическое", а также тех, кто полагал, будто "несколько сотен тысяч уже созданных мелких полусоциалистических производственных кооперативов выше практических возможностей". "ЦК, - утверждал Мао, - решил увеличить число кооперативов до 50%. Я считаю, что это очень небольшой рост..." Тут же он потребовал увеличить число кооперативов до 100% и обратился с этим призывом к местным секретарям КПК.

Это было воспринято, разумеется, как указание, и кооперирование пошло полным ходом. Если в июле 1955 года в кооперативах было 16,9 млн. крестьянских семей (14%), то к июню 1956 года насчитывалось уже более 108 млн. семей (90,4%). Было отброшено намеченное по плану постепенное развитие форм кооперации. Сразу в массовом порядке вводились высшие формы кооперирования. 75 млн. семей попали к этому времени в кооперативы высшего типа и только 35 млн. - в кооперативы низшего типа.

Обращает на себя внимание и такой факт. Китайская печать не публиковала июльский доклад Мао до середины октября 1955 года. Затем был созван расширенный Пленум ЦК КПК (с 4 по 11 октября 1955 г.), который принял "поправку" Мао к пятилетнему плану. Характерно, что число приглашенных дополнительно к участию в работе Пленума (388 чел.) было значительно больше количества членов и кандидатов в члены ЦК (163 чел.). Этот факт указывает на существовавшую, по-видимому, скрытую оппозицию предложениям Мао Цзэ-дуна среди членов ЦК КПК.

Были пересмотрены наметки пятилетнего плана, который предусматривал преобразование 80% частной промышленности и торговли в смешанные государственно- капиталистические предприятия. В ноябре 1955 года орган частных предпринимателей - Всекитайская ассоциация промышленников и торговцев призвала к немедленной и добровольной социализации. Это значительно ускорило темпы обобществления промышленности.

Многих поражало и то, как быстро было проведено сплошное кооперирование более чем 500-миллионного крестьянского населения Китая. Каковы же были его реальные результаты в социальном и экономическом отношениях? - вот что неясно. На этот вопрос ответить нелегко, но характерно, что сам Мао был вынужден еще на октябрьском Пленуме ЦК КПК выступить с объяснениями по поводу негативных сторон поспешного кооперирования.

"В гибели рабочего скота частично повинны кооперативы, но главная причина не в них. Причинами гибели скота являются трудности в решении зерновой проблемы, вопросы, связанные с ценами на кожсырье, возрастом скота, засухой и наводнениями.

Весной этого года в деревне сложилась напряженная обстановка, и некоторые говорили, что это вызвано созданием большого числа кооперативов. Ни в коем случае нельзя так утверждать. Главная причина - шумиха, поднятая помещиками, кулаками и зажиточными крестьянами; даже те из них, кто не испытывал недостатка в зерне, раскупали его. Напряженное положение частично было вызвано трудностями решения зерновой проблемы, а частично - ложными представлениями".

Темпы кооперирования сельского хозяйства были, судя по всему, не единственным спорным вопросом в тот период. Другой важной проблемой были темпы и методы осуществления социалистической индустриализации Китая. Хотя Китай начинал индустриализацию с более низкого уровня, чем в свое время СССР, он имел возможность опереться на экономическую помощь СССР и других стран социализма, использовать научно-технические достижения всех государств.

В докладе Чжоу Энь-лая на VIII съезде КПК по второму пятилетнему плану развития народного хозяйства слышались отголоски борьбы, которая вспыхнула вокруг проблемы индустриализации, в частности прозвучало следующее серьезное предостережение: "Ошибочным является и другой взгляд - попытки вести строительство в одиночку, в отрыве от внешнего мира. Нечего и говорить, что для создания в нашей стране целостной промышленной системы в течение длительного периода времени по- прежнему будет нужна помощь Советского Союза и стран народной демократии..." В то же время доклад дает основания полагать, что Чжоу Энь-лай все же в большей мере склонялся на сторону Мао в вопросе о темпах экономического строительства; возможно, он исходил из групповых, а не из принципиальных соображений. В этом вопросе он должен был столкнуться с Лю Шао-ци, отстаивавшим линию на планомерное и постепенное развитие хозяйства страны.

В результате подспудной борьбы съезд принял довольно реалистическую программу развития народного хозяйства. Был намечен рост валовой продукции промышленности в 1962 году примерно в два раза против 1957 года с преимущественным увеличением темпов роста производства средств производства, а валовой продукции сельского хозяйства - примерно на 35%.

Предметом серьезных разногласий были и вопросы внутрипартийной демократии, а также социалистического демократизма в целом. Это нашло отражение как в основных докладах, так и в выступлениях многих делегатов съезда, а также в принятых им решениях, в частности в новом уставе КПК. Первое и очевидное - это резкое несоответствие оценок по названным вопросам в выступлениях Мао Цзэ-дуна, с одной стороны, и Лю Шао-ци, Дэн Сяо-пина и других руководящих деятелей ЦК КПК - с другой.

В своей вступительной речи Мао Цзэ-дун дал очень сдержанную и по сути дела двусмысленную оценку решений XX съезда КПСС. Он даже не упомянул о борьбе с культом личности и его последствиями. Вот те несколько слов, которые были посвящены этому вопросу в его выступлении: "На состоявшемся недавно XX съезде КПСС были также выработаны многие правильные политические установки, подвергнуты осуждению недостатки в партии". Мао явно фиксировал свое особое мнение, хотя вместе с другими членами ЦК КПК поддержал политический отчет, в котором была изложена иная позиция.

Сопоставим эту более чем лаконичную оценку с характеристиками, которые содержатся в выступлениях других китайских руководителей. "Состоявшийся в феврале текущего года XX съезд Коммунистической партии Советского Союза, - говорил Лю Шао-ци, - является важнейшим политическим событием, имеющим мировое значение. Съезд не только разработал грандиозный план шестой пятилетки и целый ряд важнейших политических установок, направленных на дальнейшее развитие дела социализма, и осудил культ личности, который привел внутри партии к серьезным последствиям, но также выдвинул предложения по дальнейшему развитию мирного сосуществования и международного сотрудничества, внес выдающийся вклад в дело разрядки международной напряженности" (Там же, стр. 132.).

В этой связи Лю Шао-ци отметил, что и в китайской компартии происходит борьба между правильными и ошибочными идеями, между правильными и ошибочными линиями. Лю решительно осудил субъективизм в политике. Он говорил, что это является отражением влияния мелкой буржуазии. Однако субъективистские ошибки имеют, по его мнению, не только социальные, но и гносеологические корни. "Кто не понимает, что правильным мнением может быть только объективное и всестороннее отражение действительности, и упорно отстаивает в работе свои субъективистские и односторонние взгляды, тот может допустить большие или малые ошибки, несмотря на его доброжелательные побуждения" (Там же, стр. 5.). Не правда ли, это предупреждение, если учесть последующие события, выглядит весьма своевременным.

Лю Шао-ци подчеркнул, что КПК. приходится решать более сложные, чем прежде, вопросы, и призвал к глубокому изучению марксизма-ленинизма и реальной обстановки в стране. Особенно настойчиво он говорил о принципах коллективного руководства и о расширении внутрипартийной демократии.

Этим вопросам был посвящен в сущности и весь доклад Дэн Сяо-пина. В нем указывалось на то, что "обожествление" личности может привести к серьезным отрицательным последствиям. "Конечно, культ личности как общественное явление, - говорил Дэн Сяо-пин, - имел длительную историю, и он не мог не найти некоторого отражения в нашей партийной и общественной жизни. Наша задача состоит в том, чтобы решительно продолжать проводить в жизнь курс ЦК, направленный против выпячивания личности, против ее прославления, и по-настоящему укреплять связи руководителей с массами, с тем чтобы во всех областях полностью осуществить линию масс и демократические принципы партии". Можно только подивиться смелости этого призыва!

Тема коллективности руководства, развития внутрипартийной демократии и борьбы с проявлениями культа личности сильно прозвучала и в выступлениях Пэн Дэ-хуая и Чжу Дэ (Там же, стр. 59.).

Результатом этой борьбы явилась новая формулировка, внесенная в устав КПК по вопросу об идеологических основах партии. Напомним, что в уставе, принятом на VII съезде КПК, говорилось, что идейно-теоретической основой партии являются "идеи Мао Цзэ-дуна". В новом уставе это положение было опущено. В нем сказано, что единственным руководством КПК в строительстве социализма и коммунизма является марксизм-ленинизм. VIII съезд КПК особо подчеркнул необходимость строгого соблюдения периодичности созыва съездов, пленумов ЦК и широкого внедрения системы коллективного руководства партией (Там же, стр. 67.).

Все это - наглядное свидетельство борьбы различных направлений внутри руководства КПК и очередных маневров Мао Цзэ-дуна. В период VIII съезда ему пришлось временно отступить от своих планов дальнейшего насаждения режима личной власти. Эта уступка была явно вынужденной и носила тактический характер. Мао не собирался складывать оружие.