Первый день года

В полночь накануне Нового года, когда на Западе поди поднимаются для новогоднего тоста, когда там веселье и радость достигают апогея, в патриархальной китайской семье также встает каждый, чтобы по традиции пасть ниц перед родителями. Никакого тоста, никаких поцелуев, а только благопожелания, тихо произнесенные каждым членом семьи. Начинает старший сын, а за ним следуют другие сыновья, дочери и затем наложницы невестки, если есть таковые. В современных семьях больше не соблюдают эту церемонию, считая ее чопорной и холодной. Шкала ценностей переменилась. В старом Китае чувства не выражались публично, но китайские же романы свидетельствуют, что китайцы способны на такие же чувства, как и наиболее утонченные европейцы. Разница заключается только в том, что чувство проявляется в Китае на другом уровне. Для человека, проникнутого гордым сознанием славы и могущества своей семьи, так простереться перед своими родителями и перед своими предками и богами, несомненно, означало то же, что молитва для правоверного христианина в его готической церкви.

В эту ночь, до пения петухов - а петухи поют гораздо раньше, чем мы, городские люди, думаем, - хозяин дома снимает полоски красной бумаги с главной двери, чтобы то сильное, здоровое, доброе, что принес с собой Новый год, проникло в дом, укрепило его, придало ему новые силы. В самом конце праздника пускают хлопушки. После этих разрывов в городе все затихает. Магазины закрыты и улицы пусты не только в этот день, по в течение следующих пяти. Ни один бродячий торговец не обходит улицы и не оглушает горожан своей музыкой и выкриками о товарах. В это время иностранец может вообразить, что он в европейской деревне. Все мастера, ремесленники, бродячие торговцы или рабочие сидят дома. Все родственники, живущие в отдаленных районах, даже за границей, собираются теперь дома, проделав иногда большой путь в предновогодние дни. Это период поездок, когда и прислуга имеет единственные свои каникулы - отпуск на несколько дней для того, чтобы навестить свою семью.

Если кто-то появляется на улице в первые дни Нового года, то это непременно мужчина, так как теперь несчастливое время для выхода женщин из дома. Некоторые мужчины предпочитают делать новогодние визиты в эти дни. Такой обычай был очень распространен в некоторых городах, например в Пекине.

Если женщины вынуждены покинуть дом, то счастье также может уйти из него. Кроме того, теперь у них много домашних дел. Они заняты не только работой по хозяйству. Женщины чествуют весьма своеобразную богиню - богиню туалета Цзы-гу - в одних частях Китая в первые дни нового года, в других - в пятнадцатый день первой луны. Это жертвоприношение не содержит ничего особенного: просто в туалете или свином хлеву совершается обычная церемония перед ее образом. То же самое делается во многих крестьянских семьях. Интересно, что эта богиня оказывается оракулом, сообщающим мелкие житейские новости будущего лета, предсказывающим гостей и многое другое. Великий китайский поэт Су Дун-по посвятил Цзы-гу один из своих знаменитых этюдов.

"В день нового, 1080 года я выехал из столицы, Ханчжоу, в Хуанчжоу, куда прибыл первого дня второй луны. Там д-р Пань Бин сказал мне: "Знаете ли, это и впрямь удивительно. Люди в Хуанчжоу еще не знали, что вы назначены сюда на должность. Но здесь появился какой-то призрак, который вошел в дом господина Го, переселенца, разговаривал с его семьей и слагал очень хорошие стихи. И этот призрак сообщил им, что приедет господин Су, но сам призрак не сможет встретиться с ним. И действительно, в день, когда вы приехали, дух исчез". На следующий год в первую лупу В-р Пань рассказал мне: "Тот призрак вернулся к господину Го". Поэтому я отправился к нему домой посмотреть. Призрак представлял собой фигуру женщины из травы с палочками для еды во рту. Двое маленьких мальчиков поддерживали ее. Она писала что-то своими Калочками и рассказывала: "Я родом из Шоуяна, и меня зовут Хэ Мэй. Я научилась читать, писать и сочинять, когда была еще совсем молоденькой. После я вышла замуж за актера, но около 685 года правитель Шоуяна убил моего мужа и сделал меня своей наложницей. Из-за ревности его первой жены я была убита в туалете. Несмотря на все это, я не возбуждала судебного дела против нее, но небо назначило меня богиней туалета в отместку ей за несправедливость. Существует много других так называемых богинь туалета, но никто из них может теперь сравниться со мною в величии. Пожалуйста, побудьте еще немного; я почитаю стихи и потанцую для вас. Надеюсь, вы развлечетесь". Она прочитала больше десятка стихотворений; это были все умные, хорошо написанные стихи, с юмором и хорошими мыслями в счастливом сочетании. Я спрашивал ее о других призраках, святых, домовых и буддах и их судьбах, и все ее ответы были выше человеческого попирания.

Затем зрители захлопали в ладоши и стали исполнять лянчжоускую мелодию. Богиня начала танцевать. Потом она поклонилась дважды и сказала мне: "Ваши этюды известны во всем мире. Не могли бы вы уделить мне четвертушку бумаги и написать обо мне, чтобы люди знали о моем существовании?". Несмотря на то что госпожа Хэ в свое время была похищена жестоким чиновником и убита его ревнивой женой, она не хотела теперь открывать имя того правителя, хотя она тогда была глубоко обижена. Это доказывало, что она говорит искренне. Когда приходили гости, ей стоило только взглянуть на них, и она узнавала все подробности их Жизни, но она старалась никогда не говорить ни слова об их личных делах или будущем. Да, она мудра. И кроме того, она сочиняет и расстроена тем, что неизвестна миру. Да, она умна. И я написал этот этюд, выполняя се пожелание".

В сотнях других текстов, более древних или позднейших, она описывается в том же духе - как фигура из соломы или травы, используемая по всей стране на спиритических сеансах в день Нового года. Это та же форма спиритизма, которую мы обнаруживаем и в нашем обществе, может быть, немного грубее технически, но, конечно, нисколько не глупее. Цзы-гу пишет ответы на вопросы на песке или пепле, насыпанном на деревянную дощечку или корзину-веялку. Она всегда пишет стихи - теперь даже и в Сан-Франциско, когда ее спрашивают о результате финансовой сделки или шансах на успех предполагаемого брака. Она пишет какое-то слово в один прием, после чего песок заравнивается. Но эта процедура происходит так быстро и так велико поэтическое дарование богини, что она за сеанс разрешает проблемы очень большой аудитории.

Этот китайский спиритизм имеет долгую историю, уходящую в глубь веков, ко временам, когда люди верили, что после смерти человека его "животная" душа - душа, которая создает его жизнь, но не придает ему качеств личности, - возвращается назад через определенное время. Чтобы узнать, произошло это или нет, семья насыпает пепел перед гробом и время от времени смотрит, появились ли на нем следы души демона. Нужно соблюдать осторожность, чтобы не находиться там, когда эта дьявольская душа будет возвращаться, так как она, будучи лишена сознания, не узнает друзей и родственников и постарается непременно убить всякого встречного. Животная душа безвредна, лишь когда она вместе с эго-душой, которая контролирует ее благодаря ее неотъемлемым моральным ценностям. Интересно объяснить эту идею в свете современной психологии.

Женщина в роли гадалки в период праздника Нового года - тоже древняя черта китайской культуры. Вероятно, еще в дохристианские времена в Шаньдуне в крестьянских домах девочек десятилетнего возраста укладывали в кровать, накрывали мехами всех вместе и обмахивали корзиной-веялкой. Через некоторое время, приходя в своего рода транс, они начинали говорить о своем будущем. Одни хотели заняться вышиванием, а другие стать писательницами или сочинять музыку. Так их семьи узнавали, что получится из этих девочек в будущем.

Каждый из первых семи или восьми дней года посвящается определенному существу: первый день - день цыпленка, за ним идут соответственно дни собаки, свиньи, овцы, лошади и коровы. Седьмой - день человека. Иногда прибавляется восьмой - день зерна. Теперь редко отмечают эти дни животных, но в седьмой день, день человека, приготовляется суп из семи видов овощей и вырезаются маленькие фигурки людей из ткани и вешаются на ширмах или прикрепляются к головным уборам. В старину в этот день люди постились, причем разрешалось есть лишь немного сухих лепешек.

Трудно сказать, как появился этот обычай в Китае. По одной традиции этих животных чтут в порядке, их появления в этом мире во времена Сотворения. Древние персы устраивали праздник, посвященный животным, в девятнадцатый день своего первого месяца. Последовательность семи явлений или предметов в ряду типична для персов - семидневная неделя пришла в Китай из Персии, но в других случаях китайцы обращают мало внимания на число семь как на число счастливое или несчастливое, и в самом деле трудно было бы доказать персидское происхождение этого обычая.

Эти животные, действительно, относятся к одомашенным, но они также появляются в ряду двенадцати существ, которые составляют знаменитый звериный цикл. Этот цикл соответствует нашему Зодиаку и, повидимому, унаследован от Вавилона и греков, причем он дошел до Китая через Центральную Азию.

Китайский звериный цикл начинается со знака мыши, который приблизительно соответствует Овену в европейском цикле. За ним следуют знаки быка, тигра, зайца, дракона, змеи, лошади, овцы, обезьяны, петуха, собаки и свиньи. Каждый китаец знает этот цикл, да и, собственно, обязан его знать, потому что по нему исчисляются годы. Если вы спрашиваете китайца, когда он родился, он обычно отвечает: "Я родился в году лошади". Это достаточно точно фиксирует дату его рождения, ибо редко кто усомнится, какой именно год лошади он имеет в виду - тот, который был около тридцати лет назад, или предыдущую, более раннюю дату под тем же названием, которая была сорок два года назад, ни один брак в старой социальной форме не может быть заключен, пока родители не обменялись "восемью знаками": сведениями о годе, месяце, дне и часе рождения обоих партнеров, причем наиболее важной частью этих сведений являются названия тех же двенадцати животных - годовых символов; не может быть вполне счастливого брака между "девушкой-тигрицей" и "мужчиной-зайцем", потому что силы партнеров слишком неравны. Прежде этот цикл чаще всего применялся в некоторых районах Центральной Азии; там даже официальные документы датировались по нему.

У китайцев много сказок, но характерная черта их фольклора - отсутствие рассказов о животных. Все их сказки о животных пришли из Индии, родины великих сказочников, которые научили знаменитого поэта Эзопа и Европу вообще искусству сочинять сказки о животных. Но вскоре эти сказки вышли из моды в Китае, потому что реалистичный китаец предпочитает сказки, в которых главную роль играет человек. Лишь немногие сказки о животных сохранились в Китае до наших дней. Фактически все они связаны со звериным циклом. Возьмите, например, сказку о петухе, драконе и сороконожке. Между прочим, это трио будет занимать нас снова в одной из последующих глав.

"В давние времена у петуха была пара замечательных рогов. В то же время жил дракон, который не мог вознестись на небо, потому что у него не было таких рогов. Как-то пришла ему в голову счастливая мысль, и он занял рога у петуха, попросив сороконожку быть поручительницей. Сороконожка сказала петуху: "Как только начнет светать, ты должен пропеть: "Отдай мне мои рога!" И тут же дракон вернет их тебе. Не бойся, он не обманет". Ну, раз так трудно подняться на небо, добрый петух и отдал дракону свои рога. Он хотел знать, каково на небе, и думал, что спросит об этом у дракона, когда тот вернется. Если небо и в самом деле прекрасно, он, может быть, тоже в один прекрасный день найдет туда дорогу.

На следующее утро петух пропел: "Отдай мне мои рога!" Он пропел больше десяти раз и, так как никакого дракона с рогами не было, пошел к сороконожке жаловаться. Сороконожка сказала ему: "Раз он не отдал тебе рогов в это утро, то он наверняка отдаст их завтра утром, послезавтра или когда-либо в другой раз. Подожди немного, он, несомненно, вернет тебе рога!"

Петух ждал и другой день, и третий, каждое утро затягивая песню: "Отдай мне мои рога!", но он не получил их. Он очень рассердился и приказал всем своим сыновьям и внукам убивать и поедать вероломных сороконожек. Так как он еще надеется получить когда-нибудь рога, то его потомки следуют его приказу и поют каждое утро: "Отдай мне мои рога!"".

Визит дракона на небо - хорошо известный сюжет в китайском фольклоре. Дракон проводит зиму в спячке, скрывшись глубоко под землей, и он разверзает землю и возносится на небо во второй день второй луны, в день первой грозы, которая фактически вызывается пробуждающимся драконом. Но этим и ограничивается ежегодная деятельность драконов. Наш же дракон, очевидно, хочет взойти на небо, как и петух, для того, чтобы войти в ряд двенадцати животных. Есть другие, подобные сказки, объясняющие, почему отдается предпочтенные маленькой крысе перед большой, мощной коровой или почему крыса была принята в число двенадцати животных, а кот - нет.

Фигуры этих двенадцати животных, маленькие глиняные статуэтки, "отдавались" покойникам около 1500 лет назад. Многие из них были раскопаны за последнее время. Они редко изображают обыкновенных животных. Большинство представляют собой человеческие существа головами животных, одетые в официальную парадно форму китайских чиновников. Может быть, считаюсь, что они должны охранять покойников в могиле или пути в другой мир?

В тот же период эти животные появлялись на уликах и танцевали во время праздника Нового года. Теперь речь идет не о том, уже описанном нами танце изгнания духов, который исполнялся в конце старого года. Этот танец похож скорее на популярный развлекательный номер, исполняемый профессиональными артистами, чем на религиозное танцевальное представление. Теперь сохранился только танец "львов", который еще можно наблюдать на улицах старого Пекина и иногда даже в чайнатауне в Сан-Франциско.

Нам точно известно происхождение этого танца, и то, что мы знаем о нем, усиливает вероятность западноазиатского происхождения семидневного ряда в начале нового года. У персов был праздник, называвшийся Новруз (Новый день), их великий новогодний праздник в честь Джемшита, одного из мифических персидских царей и отцов цивилизации. В некоторых персидских общинах праздновали его в шестой день месяца Фервердин, который приблизительно соответствует какому-то числу декабря. Впоследствии характер этого празднества изменился, и с введением нового календаря, по которому год начинался в конце марта, оно стало и остается поныне персидской пасхой. Главной характерной особенностью этого праздника было то, что группы мужчин проходили по улицам и обливали водой друг друга и всех зрителей. Танцоры также участвовали в этом шествии, и некоторые их труппы пересекали горы и доходили до Китая вместе со своими соотечественниками - купцами. Этот праздник "холодной воды" был в моде в Центральной Азии некоторое время и даже в течение короткого времени собственно в Китае. Однако танец имел там такой успех, что он вошел в состав китайской культуры и представляет собой неотъемлемую часть "праздничной луны". Тысячу лет назад великий поэт эпохи Тан Бо Цзюй-и, который питал глубокий интерес к фольклору, писал: "Варвары в масках смастерили льва; деревянной была его голова, шелковым - его хвост, глаза его покрыты золотом, зубы его окованы серебром". Таким лев остается и сегодня, но теперь актерами стали китайцы. В некоторых частях Китая на улицах появляются два льва и начинают состязаться друг с другом в борьбе или играть "жемчужиной", своего рода шаром; в других местах человек борется с одним или двумя львами. Бьют барабаны, и музыка сопровождает действие точно так же, как во времена Бо Цзюй-и. Борьба львов всегда комична; эти "животные" подпрыгивают, вскидывают головы, машут хвостами и свирепеют - они не очень похожи на львов, которых мы знаем, так как в конечном счете китайцы никогда не видели настоящего льва; их слово "лев", ши, происходит от персидского шир.

Почему-то эти львы скорее напоминают каменных или глиняных животных, которые стоят с боков у многих дверей китайских дворцов и храмов. У этих каменных львов тоже есть "жемчужина". "Она успокаивает их нервы", - сказал китайский автор. Другие говорят, что эти львы "защищают вход от злых духов", но они не могут объяснить "жемчужину". А народные сказки дают нам такое объяснение. Печальная принцесса живет прекрасном дворце и тоскует по принцу, своему возлюбленному, у которого похитил ее какой-то страшный зверь. Герой настойчиво и мужественно преодолевает все препятствия, пройдя по многим континентам в поисках дворца, где находится в заточении его возлюбленная. Сострадательная старая женщина или какой-нибудь святой обычно предупреждают его о каждой поджидающей его опасности. Все двери дворца охраняются дикими зверями, и из них львы - самые страшные сторожа. Он узнает, что ему всего-навсего надо бросить им в пасть большие железные шары - и они будут так восхищены этой любезностью, что забудут о своей обязанности и пропустят его. В конце концов он проникает в комнату принцессы и спасает ее.

В этой сказке нет ничего особенного, кроме того факта, что она встречается не только в Китае, но и на Среднем и Ближнем Востоке, точно так же, как мы находим тех же каменных львов перед дворцами в Западной Азии, где они появились раньше, чем в Китае. Это доказывает, что культурные контакты между восточной и западной частями этого континента были гораздо интенсивнее, чем прежде предполагалось; всегда поражает, что столь, казалось бы, незначительное явление, как родная сказка или каменные львы перед дворцами ли даже шары, которыми они играют в сказке), проделало такой путь через весь континент, через обширные пустыни и степи, через множество различных стран и мель. Это общение между Востоком и Западом началось очень рано; первое известие о львах, по-видимому, достигло Китая в дохристианские времена; каменные львы перед дворцами, очевидно, были в ходу в Китае II веке н. э. или несколько позже, а танец "львов" новогодних празднествах был известен в VII веке, если не ранее. Контакты между Востоком и Западом существовали с IV века до н. э. Иногда они прерывались ненадолго, иногда - на столетие, но всегда восстанавливались. Купцы и монахи были своего рода агентами распространения культурных ценностей, так как вместе с ними шли танцоры, акробаты и музыканты, которых всюду в Азии презирали, но которые тем не менее играли такую большую роль в этом культурном обмене: эти исполнители привезли западную музыку в Китай в период средневековья; их танцы, их мелодии, их моды были приняты китайцами с такой жадностью, что классическая музыка была забыта и традиционное китайское платье вышло из моды.

В наши дни танец "львов" обычно представляет собой только часть полной серии пантомим, исполняемых группами из трех-шести человек из деревень, расположенных вокруг города. Есть в Китае популярная пьеса, которая для горожан привлекательнее даже танца "львов". Актеры-любители, необученные крестьяне, играют на открытом воздухе где-нибудь на углу улицы или на рынке. Тексты этих пьес кратки, примитивны и часто весьма непристойны, подобно текстам так называемых "песен посева" Северного Китая - специфических представлений, которые ставятся в деревнях весной в период сева. Сюжет: влюбленный молодой человек, который любезничает со своей девушкой, или несчастный муж, пытающийся обмануть главную жену, предпочитая свою красивую наложницу. Пантомима - душа таких спектаклей, и грубый юмор в сочетании с нарочитой неуклюжестью исполнителей вознаграждается взрывами смеха публики.

Сцену "лодка на суше", иногда придающую особый колорит этим спектаклям, очень часто можно наблюдать в качестве самостоятельного представления. Она подчас производит большее впечатление на иностранца, а то и на китайца, чем названные постановки. Зрелище соблазнительно красивой девушки, сидящей в красочной лодке вместе с лодочником, который катает ее по воображаемому озеру, в то время как она поет популярные песни, на которые он, в свою очередь, отвечает, несказанно гротескно и комично. При этом, конечно, нет никакой лодки. Несколько легких ивовых веток согнуты в форме лодки и покрыты куском красной ткани, который свисает до земли. Делают одно или два достаточно больших отверстия в этой конструкции, чтобы одному или двум можно было надеть ее на себя, как носят юбку. Верхняя часть туловища остается на виду, а ноги скрыты "бортом" лодки. Кажется, что соблазнительная "девушка" (крестьянский мальчик, так же как и лодочник) и в самом деле сидит в лодке, и это впечатление часто усиливают, добавив "ей" лишнюю пару ног с маленькими ступнями, которые, привлекая взор, лежат на носу лодки, выглядывая из складок внушительной юбки. Грим, и костюм, и очаровательная поза "девушки" пленяют публику, а "ее" незатейливые песенки крестьянской корове или о том, как она продает крестьянские продукты людям города, - из числа самых приятных китайских народных песен. В Китае редко южно услышать народные песни, потому что средний по уровню образования китайский юноша даже в отдаленных, стоящих в стороне от дорог деревнях предпочитает длинные арии из китайских опер этим старым народным мелодиям. Вы никогда не услышите народных песен на улице, в лодке или в деревне - только арии из знаменитых опер. Эти два вида песен структурно столь различны, что их нельзя перепутать Мелодии из опер чужды слуху европейца, тогда как в народных песнях нам кажется, что мы слышим знакомые звуки. То же происходит по всей Азии, будь то в Японии или Турции. Народные песни легко завоевывают сердца, но нужно учиться годы, чтобы наслаждаться возвышенной музыкой.

Бывают и другие развлечения в городе в эти первые дни нового года. Крестьяне приходят туда со своими прирученными зверями - обычно с мышами, но иногда также и с дрессированными собаками или обезьянами. Звери разыгрывают маленькие сценки из китайской истории или мифологии, всегда с элементом социальной критики, как, например, в том случае, когда обезьяна надевает чиновничью шапку и таким образом изображает злого чиновника - человека с человеческим лицом и звериным сердцем. Для Китая характерно, что такой незначительный спектакль имеет по крайней мере двухтысячелетнюю историю. В древних текстах упоминается пьеса, в которой собаки сражаются с обезьянами, каждый китаец, стар и мал, знает обезьяну по ее роли в одном из великих классических романов - "Путешествии на Запад". Настоящий герой этого романа - обезьяна. Благодаря своей изобретательности и ловкости она ведет набожного, но неопытного и непрактичного монаха из Китая в Индию, откуда он пытается привезти буддийские священные книги в Китай. Кажется вероятным, что в этом романе была принята за образец обезьяна наших актеров-любителей. Возможно, сначала была издана настоящая большая пьеса об умной обезьяне, а затем написан текст романа по пьесе. Это обычный процесс в истории китайской литературы. Писатель скорее всего вдохновился под влиянием другого члена этой гильдии популярных развлекателей - сказочника, живущего тут же за углом, у которого в наше время есть печатные книги: из них он черпает истории и пересказывает их публике. Но несколько сот лет назад сказочники еще выдумывали свои истории сами и становились такими же знаменитыми, как ныне их собратья на Ближнем Востоке, - героями для простого человека, источником увеселения, развлечения и очарования. Не кто иной, как сказочник, видел пьесу, которую исполняли его собратья, и развивал ее в полный рассказ, пленявший слушателей до такой степени, что они были готовы платить ему, когда он прерывал рассказ, чтобы собрать еще денег.