Изгнание зла

В Китае Новый год официально празднуется целый месяц. Впрочем, это не совсем точно; на самом деле в общей сложности праздник длится почти два месяца. Однако существует большая разница между месяцем, предшествующим официальному дню Нового года, и последующим периодом. Разве каждый не совершил множество проступков за долгие месяцы весны, лета и осени? Разве не забывал кто-то исполнять свой долг перед семьей, общиной и богами? И разве не может случиться, что кто-то был ответствен каким-то образом за смерть члена общины? Не прямо, конечно, а лишь позволив злым духам унести душу другого? А ведь может же быть, что именно теперь эта душа, полная жажды отмщения, витает вокруг дома, вокруг деревни, мстительная, злая, неистовая, стараясь принести кому-нибудь из нас несчастье или болезнь? Природа заражена злыми духами, и надо отогнать этих носителей зла, нейтрализовать их, чтобы войти в Новый год чистыми, веселыми и без страха.

Поэтому двенадцатая луна года - это время изгнания духов, очищения дома в материальном и духовном смысле; короче говоря, это месяц подготовки к празднику. В первые дни этого месяца каждый справляется в календаре, небольшом буклете, где собраны советы по поводу того, что делать и чего избегать в тот или иной день. Действительно, в тот день, который отмечен в календаре как счастливый для уборки дома, занята каждая семья. В доме передвигается, если не выносится во двор, даже самая тяжелая мебель, и вся грязь, скопившаяся за ней, выбрасывается за дверь. С ней уходят корни зла, которые могли прятаться именно в этом слое пыли.

Когда наступает восьмой день двенадцатой луны, каждый готовит "суп восьмого дня". Это сладкая кашица, очень похожая на своего двойника в исламских странах - "ашуру", - приготовленная из цельных зерен риса или других хлебных злаков, в которую кладут столько грецких орехов, кедровых орехов, японской хурмы, каштанов и других плодов, сколько человек найдет нужным или может позволить себе купить. Потом этот суп едят дома, как мы едим наш пудинг с изюмом. Но несколько столетий назад этот суп приносился в ближайший буддийский монастырь, где монахи раздавали его бедным; тогда основными его составляющими были пшеничные зерна (вместо риса) и молоко. Мы знаем, что теперь китайцы не пьют молока и не едят сыра или масла. Но это тоже не всегда было так. Под влиянием северных кочевых племен тюркского или монгольского происхождения и благодаря воздействию буддизма и индуистских идей китайцы ели молочные продукты в некоторые периоды своей истории, а за последние годы они снова привыкли к сыру и подобным продуктам, поставляемым ЮНРРА и Соединенными Штатами¹.

¹ (Речь идет о поставках США гоминьдановскому Китаю (Прим. пер.).)

Но какое отношение имел Будда к восьмому дню последней луны года? Это не день его "рождения", который скорее приходится на восьмой день четвертой луны. На этот раз празднуется собственно не день рождения Будды, хотя церемонии очень похожи. В этот день моют статую Будды в храме, т. е. "Будда принимает ванну". Это иной аспект "очищения дома", о котором уже упоминалось. Конечно, статуя Будды загрязнилась, и ко дню Нового года ее надо вычистить. Итак, это, стало быть, буддийский праздник? Этот суп - блюдо вегетарианское, как того и требует буддийский ритуал, и он раздается в буддийском храме. Китаец не стал бы задаваться этим вопросом. Он возразил бы против того, чтобы жизнь втискивалась в узкие категории. Юань Мэй (1716 - 1797), один из остроумнейших ученых и лучших писателей Китая, ответил бы на этот вопрос: "Я не конфуцианец-догматик и обычно не высмеиваю буддизм. Для меня буддизм - это одна из трех философских систем, а буддисты - одна из трех групп лентяев. Если бы наши святые могли воскреснуть, то они не стали бы отменять восемь систем и не стали бы упразднять буддизм. У каждого есть свое пристрастие, и человек, которому нравится Будда, по моему мнению, похож на человека, которому нравятся шахматы, красивые мечи или еще что-нибудь. Друзья не ссорятся из-за этого, чтобы сохранить свою дружбу". А своему другу-вегетарианцу он возражал: "Ты знаешь, что животные живут, но ты, по-видимому, забываешь, что растения также живут. Ты знаешь, что красная жидкость в животных и птицах представляет собой кровь, но ты, по-видимому, забываешь, что сок в растениях и цветах также является кровью. Возьми зерна в колосе: если ты положишь их в землю, вырастут миллионы зерен, но если ты положишь их под жернов мельницы, их жизнь окончится. Возьми овощи: если даже листья их высушены и корень перерезан, в них все еще есть жизнь. Но если ты сваришь из них суп, их жизнь окончится. Откуда знать тебе, что они не кричат и не умоляют сохранить им жизнь? Если в тебе столько жалости, тогда не ешь хлеба или овощей, но, как мне кажется, это невозможно".

Буддийская примесь праздника представляет собой лишь одну составную часть, как это нередко бывает в Китае. Праздник этот не буддийский, он просто китайский, яркий, отливающий всеми цветами радуги.

"Купание Будды" означает больше, чем обычное купание. Этим предполагается "смыть все грехи и болезни". И теперь нам только нужно отойти на несколько столетий назад, чтобы увидеть, что в действительности эта церемония означала. Работа с китайским материалом имеет огромное преимущество: на нем легко проследить развитие обычая или института на протяжении многих столетий. До чего трудно было нашим коллегам выяснить, как праздновалось рождество в средние века и даже позже! В Китае мы располагаем письменными источниками по меньшей мере за две тысячи лет, и в большинстве случаев ответы на вопросы могут быть даны легко и с уверенностью. Пойдемте же шаг за шагом назад и посмотрим, как в Китае праздновался день Нового года в прошлом.

В IV веке, когда влияние буддизма носило ограниченный характер, день "очищения дома" был великим сельскохозяйственным праздником. Били в барабаны, на улице появлялись мужчины, наряженные воинами и героями, и прогоняли из деревни поветрия, и, по-видимому, преобладало мнение, что, "чем громче гремят барабаны, тем лучше взойдут растения весной".

Однако во II веке н. э. этот праздник отмечался с гораздо большим блеском. Знаменитый поэт Чжан Хэн в одном из своих длинных, как эссе, стихотворений, которые могли оценить только современники (эти стихотворения так начинены редкими выражениями, что не только мы, но также и китайские ученые вынуждены сидеть часами, справляясь в словарях и энциклопедиях, чтобы выяснить, что же хотел сказать поэт), дает описание этого праздника, проходившего в Восточной столице империи: "В конце года мы отмечаем великий праздник, на котором прогоняем прочь злых духов. У волшебника - топор в руках, а у его помощников - метлы из стеблей проса. Идет за ними тысяча парней и девушек в черных платьях и красных тюрбанах. Они выпускают и" своих луков, сделанных из финиковой пальмы, во всех направлениях неисчислимые стрелы из персикового дерева, и ядра, посылаемые ими из аркебуз, падают, как капли дождя. Так что дьяволы, даже самые прилипчивые, наверняка будут убиты. Они устремляются, как искры или кометы. А с ними демоны, вызывающие мор, также будут изгнаны в самые дальние уголки мира. Так все дома в столице будут очищены полностью, и там не останется носителей беды".

Было бы великой ошибкой думать, что утонченное общество при китайском дворе даже во II веке н. э. верило в действенность этих церемоний. Это было время, когда китайская астрономия уже достигла значительного развития и когда в числе других обсуждался вопрос о том, может ли земля действительно иметь форму яйца и быть окружена небом, как яичной скорлупой. Медицинские знания получили большое развитие. Уже было произведено первое анатомирование человеческого тела, давая новое осмысление лечению болезней. Ни один представитель высшего класса не стал бы звать волшебника или шамана для излечения; на то были специалисты, такие, например, как педиатры и гинекологи, которые могли поставить точные диагнозы и дать предписания. У волшебника или шамана были такие же функции, как у священника или теперешнего психолога; если их вызывали, это не означало, что пациент ожидал немедленного выздоровления после их визита, - он даже не верил в духов, которых шаман якобы призывал или отгонял но действия его давали духовное облегчение человеку, так же как и группе людей. Он знал, что, несмотря на драматические действа шамана, снова будут болезни в течение будущего года - возможно, даже очень скоро. Но человек чувствовал духовное облегчение, когда злые духи изгонялись из города, точно так же как у древних евреев после изгнания козла отпущения.

Таким образом, это было скорее примитивной драмой, и общепризнанно, что здесь находится по меньшей мере один из корней китайского театра. Ибо очень скоро все представление перестало осуществляться шаманом и его помощниками; их заменили профессиональные актеры, наряженные тиграми, котами, оленями-самцами и другими зверями, а иногда девушками. Они считались перевоплощениями духов и, как таковые, удостаивались маленького жертвоприношения, но были обязаны покинуть город как можно скорее.

В других случаях участники церемонии представляли двенадцать зверей животного цикла и, как считалось, должны были съесть злых духов. (Древние китайцы делили солнечную орбиту на двенадцать "домов", подобных частям нашего Зодиака, и считали, что каждый "дом" находится под управлением животного. Этот обычай, вероятно, берет свое начало в Центральной Азии и наблюдался в Китае незадолго до новой эры.) В большой процессии эти двенадцать животных - мышь, бык, тигр, заяц, дракон, змея, лошадь, овца, обезьяна, петух, собака и свинья - шествовали через город во главе с волшебником, который был наряжен медведем и носил маску с четырьмя глазами из блестящего золота. Эта церемония, "праздник великого Но" (имя, которое мы еще не можем объяснить), заканчивалась потом всеобщим потоплением всех оставшихся духов в ближайшей реке.

К сожалению, в описаниях праздника Но более или менее подробно рассказывается только о его официальной стороне. Основной чертой его было изгнание дурных поветрий из императорского дворца. Ну, положим, вполне возможно, что дворец страдал от злых духов больше, чем частные дома, но что с этим делали граждане? Только в литературе, восходящей ко второй половине VIII века и более позднему периоду, появляется больше подробностей о том, что происходило в домах простолюдинов. Это, может быть, отражает процесс постепенного появления своего рода среднего класса, подобного "бюргерству" в Европе, который в Китае начал складываться в VIII веке; это также может быть связано с изобретением книгопечатания, которое сделало возможным массовое производство и массовое потребление книг. Количество и распространение книг были ограничены до тех пор, пока человеку нужно было переписать от руки каждую страницу, интересующую его, и, более того, ему вообще было трудно получить текст (потому что не каждый ученый хотел, чтобы переписывались его тексты). Только то, что признавалось действительно важным, записывалось на бумаге, а это, конечно, означало, что фиксировались почти исключительно предметы, представляющие политический интерес. Но в последний период китайского средневековья появилась своего рода "развлекательная литература", состоявшая из книг, написанных образованными людьми со специальной целью оттенить некоторые вопросы, представляющие всеобщий интерес, вопросы, которые могли бы составить хорошую тему для бесед между друзьями или коллегами. В этом-то жанре литературы мы и находим наконец описания такого рода, какие мы ищем. Здесь мы узнаем, что по меньшей мере в некоторых частях Южного Китая процессия актеров Но шествовала по всей деревне, стуча в каждую дверь и "очищая" каждый дом. Конечно, это была не просто забава: обитатели дома прежде всего должны были дать им сколько-то риса, вина и даже денег. Ведущий группы пел южные песни, первоначальный религиозный характер которых исчез задолго до того времени. Это были песни на мелодии из спектаклей, а руководитель группы часто бывал из актеров, прошедших учение. Эта процессия очень напоминает нам старый европейский обычай, когда дети обходили дома, собирая лепешки, леденцы и другие маленькие подарки. Нам известно, что этот обычай, который в той или иной форме встречался в каждой европейской стране, имел свои параллели в средиземноморском районе, но связывать с ним наши китайские Но было бы, вероятно, слишком искусственной гипотезой. Тем не менее интересно, что и на Востоке и на Западе комедия как самостоятельный отдел театра выросла из очень похожих религиозных церемоний. Пути священного и комического не слишком расходятся.

К тому времени, когда актеры ходили от дома к дому, собирая подарки, праздник Но в целом уже находился в упадке. В этот день маски еще появлялись в захолустных селениях, но в более крупных городах их уже не было. А если какая-то группа приглашалась в столицу, то ее представление очень напоминало нынешнее возрождение народных танцев, т. е. воскрешение чего-то почти забытого. Почему умер такой красочный и драматический праздник?

Ответ тот же, что и на вопрос о китайских, танцах и спортивных играх вообще. Мы знаем, что древние китайцы, как и все нации, любили танцевать и петь. Даже Конфуций участвовал в народных празднествах и уходил с гульбища, нравственно негодуя, лишь тогда, когда начиналась "неофициальная" и скорее безнравственная часть крестьянских гуляний. Конфуций любил спортивные игры, а стрельба из лука и гонки на колесницах были теми двумя видами спорта из числа шести свободных искусств, которыми должен был владеть каждый человек высшего класса общества того времени. К началу христианской эры в Китае танцы и спорт почти исчезли. Однако при воинственных династиях периода средневековья военные танцы, борьба, футбол и даже поло и подобные ему игры вновь поощрялись двором и стали спортивными играми в среде военного сословия. Но этот процесс возрождения продолжался не очень долго, и в последних веках ни один культурный китаец никогда не соглашался танцевать. Пока европейская мода не завоевала Китай, такие "глупые" занятия были совершенно невозможны для достопочтенного ученого или высокопоставленного чиновника и для любого, кто рассчитывал когда-то стать таковым.

В течение последних двух столетий до начала христианской эры танцы и спортивные игры могли занимать людей из низших классов или чужеземцев, и было приятно и любопытно любоваться их забавными движениями.

Это могло доставлять эстетическое удовольствие. Но все это должно было быть исключительной привилегией профессионалов. Поэтому танцы и спортивные игры сначала принимались как составная часть своего рода спортивного и акробатического представления, а позднее театра. То, что называется в Китае военной драмой, представляет собой главным образом акробатический спектакль с прекрасными танцами - каждое сражение разыгрывается как большой военный танец с волнующими поединками на мечах - и очень плохим либретто. Актеры славились по крайней мере так же, как в нашем обществе, но они были париями. Они не могли жениться на девушке из обычной семьи, они не могли сдавать государственных экзаменов и поэтому никогда не имели права домогаться чиновничьей должности. Им даже не разрешалось браться за какое-либо другое занятие.

Итак, мы наблюдали два динамических процесса. Джентри, представлявшие собой правящий класс Китая с конца феодального периода (250 год до н. э.) почти вплоть до сегодняшнего дня, стремились показать всем своим поведением, что они отличны от других. Так, они гнушались любым, видом физической деятельности, которая была частью образа жизни низших классов, и то же отношение к физической работе позднее было перенято некоторыми группами низших классов. С другой стороны, группы, состоящие из профессиональных танцоров и акробатов, вероятно, часто центральноазиатского, т. е. чужеземного, происхождения, заняли это поле деятельности, причем их выступления заменили народные танцы и любительские спортивные игры. Мы вновь упомянем ниже об этих профессионалах.