Праздник нового года

Времена меняются

Чайнатаун (Китай-город) - один из важнейших пунктов любого путешествия по Нью-Йорку и Сан-Франциско, совершаемого с целью осмотра достопримечательностей; красочные лавки, полные товаров - лака, слоновой кости и бело-голубого фарфора; атмосфера энергии и оживления - все позволяет ощутить дух Востока, получить мимолетное впечатление у двери, за которой тайна.

Все это производит гораздо меньшее впечатление на жителя Нью-Йорка или Сан-Франциско. Он заглядывает в чайнатаун редко, и то обычно только для того, чтобы дешево пообедать в китайском ресторане. Но есть в году день, в конце января или в феврале, когда даже он считает, что интереснее посетить чайнатаун, чем провести вечер в театре.

Китайский Новый год - большое событие даже для таких глубоко американизированных общин, как наши чайнатауны. Правда, некоторые стороны празднества оказались теперь под влиянием коммерции; да это и естественно в общине, состоящей большей частью из мелких дельцов. Но этот праздник - не просто зрелище для приезжих. Празднование Нового года - последняя и самая крайняя нить, соединяющая американца китайского происхождения с его старой родиной, провинцией Гуандун (ибо огромное большинство американцев китайского происхождения прибыло именно из этой провинции). Его дальние родственники в Южном Китае тоже празднуют этот день, пускают такие же хлопушки и сидят все вместе за большим столом, отдавая дань великолепному обеду.

В Соединенных Штатах празднование продолжается всего один день, и тут существует даже некоторая неразбериха в вопросе о том, в какой же день наступает "настоящий" Новый год: 1 января или в традиционное время во второй новой луне после зимнего солнцестояния. Обычно находят простое решение: "малое" празднование Нового года проводится 1 января, а за ним приходит "большой" праздник Нового года. Празднующие этот день по другую сторону океана находятся в таком же положении. В Китае также два Новых года, и оба лишь в рудиментарной форме. Европейский календарь был введен в Китае в 1912 г. и с тех пор распространяется там все более настойчиво. В результате того же самого процесса европеизации в различных аспектах и формах изменились многие освященные веками обычаи. Программа модернизации националистического правительства¹ направлена против таких "суеверий", как праздник Нового года, который раньше продолжался больше полумесяца и пожирал до последней копейки все, что экономила семья на протяжении предыдущих одиннадцати месяцев.

¹ (Речь идет о 20 - 30-х годах XX в. (Прим. пер.).)

Десять-двадцать лет назад, когда наши соотечественники китайского происхождения покинули свои дома, пышные празднества еще были правилом. Из шести праздников - трех, посвященных живым, и трех, посвященных усопшим, - Новый год был самым торжественным и веселым. Он продолжался от новолуния до полнолуния, а приготовления к нему начинались почти на месяц раньше. Деловая жизнь замирала, и многие лавки оставались закрытыми в течение всего этого периода.

Когда мы думаем о Китае, перед нашими глазами возникает образ колосса, неподвижного, неизменного гиганта. Нам кажется, что до того, как Китай начал испытывать влияние европейской цивилизации, он всегда был таким же, каким мы его застали вчера, и даже некоторые китайские книги пытаются заставить нас поверить этой иллюзии. Они рассказывают нам о мудрых императорах, которые управляли миллионами послушных, довольных крестьян силой своей моральной добродетели в те времена, когда наши собственные предки все еще обитали в лесах Европы и были дикими охотниками, лишенными понятия об организации и культуре.

Это представление ошибочно, так же как и определение, которое некий китаец когда-то дал европейской музыке: вся она однообразна и представляет собой не что иное, как бесконечное повторение варианта какого-то марша. Незнание фактов подобно плохим очкам: оно приводит к тому, что все вокруг выглядит одинаково. Запасшись хорошими очками, мы сможем заметить различия и увидеть изменения. Китай пережил процесс развития от примитивных первых шагов, когда не было никаких "китайцев" (точно так же, как было время, когда не было никаких "американцев" или "французов"), до величия и утонченности. Все изменилось: члены сотен маленьких оседлых и пастушеских племен, различных по расе, языку и происхождению, с различными формами социальной организации, собрались вместе и объединились в мощное государство в процессе развития, который длился тысячи лет и все еще продолжается. В этом огромном потоке перемен праздники лишь капли, но они входят в море жизни.

В книге нелегко уловить и отобразить перемены. Мы постараемся здесь описать китайские праздники в том виде, в каком они праздновались в 20-х годах, до того, как националистическое правительство начало свою борьбу с такими "суевериями". Несмотря на существовавшее несколько лет запрещение, многие древние обычаи устояли перед этой первой мощной атакой. Нынешний режим¹ начал вторую и гораздо более энергичную атаку на эти "пережитки феодализма". Несмотря на употребление настоящего времени, в нашем описании изображается Китай, который начал исчезать тридцать лет назад. Поскольку мы полагаем, что смысл обычая не может быть понятен, если просто наблюдать обычай без проникновения в его историю, то мы старались в каждом случае выяснять, каким тот или иной праздник или определенный ритуал праздника был столетия назад. Картина, которую мы таким образом получаем, гораздо ярче и осмысленнее, чем в случае непосредственного описания того, что можно видеть сегодня или что можно было увидеть тридцать лет назад. Этот метод оправдывается еще и отношением к нему китайцев, для которых история не есть нечто мертвое и далекое, она составляет тот тон, который звучит в мелодии настоящего.

¹ (Имеется в виду гоминьдановское правительство (Прим. пер.).)