Расправа с Су Шунем и его сторонниками

Из нескольких братьев Сяньфэна в управлении государством участвовали только двое: князья Гун (Почтительный) и Чунь (Чистый). В основном же политику тогда вершил "министр налогов Су Шунь, наделенный официальным правом часто являться к императору. Су не упускал этой привилегии и вел себя во дворце весьма развязно. Цыси решила, что он ненадежен, многократно осуждала его перед Сяньфэном, а тот только посмеивался и говорил: "Су Шунь просто ребячлив!" Однако позднее, воспользовавшись смертью Сяньфэна, министр в самом деле хотел узурпировать власть" [62, 3].

Так пишет Юй Жун-лин, добавляя, каким образом развивались события после превращения Цыань и Цыси в Великих императриц, т. е. регентш при императоре Тунчжи:

"Фактически всю власть захватил Су Шунь вместе со своими сводными братьями из Управления царствующей фамилии: Торжественным князем Дуань Хуа и Радостным князем Цзай Юанем. Открыто похваляясь собственным величием, они делали что хотели, и буквально терроризировали обеих регентш. Например, панихиды по умершему императору полагалось служить через определенные сроки, но Су Шунь сам заявлял время от времени: "Пора служить панихиду!" В другой раз он даже спросил Цыси, не то насмехаясь, не то грубо заигрывая: "Как тебе нравятся мои штаны?.." Все это очень беспокоило регентш, и Цыси однажды сказала вдовствующей императрице:

- Наше положение крайне опасно! Стоит послать человека в Пекин, к князьям Гуну и Чуню, чтобы они приехали в Жэхэ и защитили трон. Как вы думаете?

- Я не возражаю, - ответила Цыань.- Действуй скорее!

Тогда Цыси собрала самых близких евнухов и спросила:

- Кто из вас решится отвезти тайное письмо?

Евнухи осторожно переглянулись. Вдруг один из них, самый молодой, опустился на колени и ответил:

- Я готов, даже если это грозит мне смертью!

Молодого евнуха звали Ань Дэ-хай^*, ему едва исполнилось двадцать лет, поэтому окружающие называли его Маленьким Анем. Да и положение при дворе у него 'было весьма незавидное: он всего лишь прислуживал при трапезах.

^* (Согласно другим источникам, это был Ли Лянь-ин. Сначала он служил личным парикмахером Цыси и услаждал ее в иных отношениях, а затем она произвела его в главноуправляющие. Привязанность Цыси к Ли Лянь-ину будто бы объяснялась и тем обстоятельством, что Сяньфэн перед смертью говорил с Су Шунем о необходимости устранить Цыси, а Ли услышал это, вылез ночью через собачий лаз, прибежал в дом княгини Чунь (сестры Цыси) и все рассказал [48, 96 - 97].)

Горячо похвалив его за смелость и преданность, Цыси дала ему на дорогу пятьдесят серебряных ля-нов. Маленький Ань, уже успевший встать, снова опустился на колени и трижды ударился головой об пол;, благодаря за милость. Потом он вышел, дождался темноты и, тихонько выбравшись звездной ночью из временного дворца, пустился в путь. В Пекине он сразу пошел к князю Гуну, тот помчался к князю Чуню, и вскоре они вместе с "батальоном волшебного оружия" (то есть отрядом, вооруженным по-европейски) прибыли в Жэхэ.

Су Шунь принял их внешне гостеприимно, но всячески старался сделать так, чтобы они не остались наедине с императрицами. Только ночью Маленькому Аню удалось провести князей к регентшам. Гун просил императриц вести себя спокойно, чтобы "не распугать змей", а через два дня был издан указ, повелевающий Су Шуню, Дуань Хуа и Цзай Юаню вместе с регентшами и князьями сопровождать гроб с прахом великого Сяньфэна в столицу.

В Пекине императрицы сразу же приказали арестовать весь триумвират: Дуань Хуа и Цзай Юань были приговорены к отсечению головы, а Су Шунь - к четвертованию. Впрочем, по милостивой просьбе князя Чуня Су Шунь был только обезглавлен; Дуань Хуа и Цзай Юаню даровали самоубийство.

Предок Цзай Юаня был сыном императора Канси и братом следующего императора, Юнчжэна^*. В свое время Юнчжэн подарил этому предку железный щит, означающий, что никто и никогда из его рода не должен подвергаться смертной казни. Домашние Цзай Юаня безуспешно искали спасительный щит, наконец извлекли его из семейного храма, но было уже поздно" [62, 3 - 5].

^* (Канси (1662 - 1722) и Юнчжэн (1723 - 1735) - известные маньчжурские правители.)

Существуют и несколько другие данные о судьбе Су Шуня. Так, в одном из источников подчеркивается, что в 1860 году, когда англо-французская армия вторглась в Пекин и императорский двор бежал в Жэхэ, Су Шунь стал канцлером и одновременно командующим сухопутными войсками. После заключения мира с иностранцами монарх должен был возвратиться в столицу, но триумвират всячески препятствовал этому. 16 июля 1861 года Сяньфэн серьезно заболел. Позвав к себе Су Шуня и других приближенных, он провозгласил Тунчжи своим преемником. На другой день император умер, однако триумвират спрятал этот указ и продолжал править сам, не торопясь отправлять тело императора в Пекин.

Свои попытки помешать князьям Гуну и Чуню попасть к императрицам триумвират, используя строгую конфуцианскую мораль, обосновывал тем, что зятьям неприлично встречаться с невестками, особенно во время траура, но князь Гун все же преуспел в своем стремлении. Возвращаясь в столицу, он не решался останавливаться в областных или уездных управах, боясь покушений триумвирата. Только 23 сентября князю и императрицам удалось добиться издания от имени малолетнего Тунчжи указа о том, чтобы Су Шунь "охранял" монархов при их возвращении в Пекин, а казнь триумвирата свершилась 6 ноября, так что весь процесс был гораздо более затяжным, чем его рисует Юй Жун-лин. Су Шуня схватили, когда он будто бы нежился в постели с двумя наложницами. Перед казнью его забросали камнями, разбили ему все лицо, но он громко бранился и встал на колени лишь после того, как палач начал бить его железным прутом. Сперва ему отрубили обе руки, а потом голову [48, 72 - 76]. В том же источнике сказано, что во время ареста члены триумвирата переругались между собой, сваливая вину один на другого, но это плохо согласуется с только что описанным поведением Су Шуня и чересчур похоже на попытку очернить "узурпаторов". Вот почему мы попробуем внести некоторое уточнение в историю триумвирата при помощи еще одного источника. Согласно У Сян-сяну, Сяньфэн перед смертью сам назначил регентский совет из восьми человек, в котором триумвират просто играл наибольшую роль. Цыань :разу получила титул Великой императрицы, а Цыси обрела этот титул лишь через сутки после смерти Сяньфэна (можно представить каким способом!). Сторонники этих дам и князя Гуна 1 августа 1861 года поручили известному ученому того времени Ли Цы-мину для обработки общественного мнения собрать исторические примеры того, как в Китае, мудро правили императрицы. Ли нашел целых восемь примеров (одиозную У Цзэ-тянь он при этом, конечно, опустил), а 10 августа цензор Дун Юань-чунь уже обратился с почтительнейшей просьбой к императрицам взять бразды правления в свои руки.

Князь Цзай Юань, Су Шунь и другие открыто выступили против этого, ссылаясь на решение Сяньфэна. Маленький Тунчжи плакал во время этих баталий, однако императрицам все же удалось двинуться в Пекин. С помощью генерала Шэн Бао, которого Цыси отнюдь не поблагодарила за поддержку, а вскоре осудила на самоубийство, князь Гун подтянул к столице войска, по для отвода глаз назначил Дуань Хуа (от имени регентш) заместителем министра налогов, а Су Шуня - верховным прокурором. Обрадованные сановники поблагодарили императриц и возглавили их эскорт. Отчасти из-за этого впоследствии несколько откладывалась расправа над триумвиратом - монархам было неудобно сразу же казнить своих почетных сопровождающих [49, 55 - 70].

В неофициальных исторических источниках Су Шунь выглядит гораздо более привлекательной фигурой, чем в официальных материалах. Он был, несомненно, талантлив и принадлежал к числу тех маньчжурских сановников, которые считали возможным выдвигать на высокие посты не только маньчжуров, но и китайцев. Су Шунь боролся с коррупцией в министерстве налогов и на государственных экзаменах, с помощью которых в Китае занимали чиновничьи должности. Вопреки придворным авантюристам типа И Гэн-юня, которые во время "опиумных" войн призывали к сопротивлению до конца и не желали открывать китайских портов для торговли, Су Шунь стоял за примирение с державами, хотя и несколько колебался в этом. Его обвиняли, в частности, в том, что он препятствовал возвращению Сяньфэна в столицу, но вполне возможно, что это делал не Су Шунь, а Цыси, боявшаяся, что в Пекине у императора появятся новые приближенные, которые отстранят ее от власти.

В Жэхэ, когда царствующий род жил в весьма стесненных условиях, Су Шуню приходилось строго распределять пищу среди придворных [49, 6 - 7, 9 - 12, 14 - 15, 49 - 54], так что в ненависти Цыси к нему наверняка было много личного.

Сходную антипатию испытывал и Су Шунь к Цыси, которая увлекла императора и заставила его забыть о государственных делах:

"Особенно были недовольны этим два человека: канцлер Ду Шоу-тянь и член царствующей фамилии Су Шунь. Первый из них прямо решился урезонить императора, сказав, что в годину внешних и внутренних невзгод Сын Неба должен трудиться с утра до ночи и достойно продолжать дело предков. Сяньфэн очень уважал Ду Шоу-тяня и не смог возразить ему - тем более что тот весьма кстати вспомнил о предках. А Су Шунь был совсем другим, хитрым человеком. Как родственник императора и даже начальник Управления царствующей фамилии, он прекрасно знал обо всем, что происходило во дворце, в том числе о том, как предусмотрительно Орхидея украшала свое жилище, и невзлюбил ее.

Строго говоря, эта неприязнь имела более глубокие корни: Су Шунь был знаком с Хой Чжэном, который во время одного праздника не угодил ему подарком. Теперь же Су Шунь, умело используя "внутренние ходы", донес на Орхидею императрице, а та всю жизнь ненавидела обаятельных женщин, смеющих отвлекать мужчин от важных дел. Ранним утром, сев в паланкин, она отправилась ко Дворцу сияющей весны, где спали Орхидея и император, встала там на колени, положила себе на голову заветы предков и стала громко читать их наизусть. Испуганный император выскочил из-под одеяла, тоже опустился па колени, а потом, уговорив жену замолчать, отправился принимать сановников.

Когда Сяньфэн возвращался с аудиенции, к нему навстречу выбежал растерянный евнух и доложил, что императрица затребовала Орхидею во Дворец земного спокойствия. "Плохо дело! - подумал Сяньфэн.- Ведь это главное место, где моя супруга допрашивает и пытает наложниц!" Не снимая своего официального наряда, он бросился во Дворец земного спокойствия и едва вступил на порог, как увидел императрицу с искаженным от гнева лицом, а перед ней - плачущую Орхидею. Фаворитка стояла на коленях, полураздетая, и императрица уже приказывала служанкам бить ее. Сяньфэн подскочил к жене.

-Ее нельзя бить, нельзя! -- вскричал он.- Она на пятом месяце беременности!

Императрица побледнела от страха и сама подняла Орхидею на ноги, но та, изображая полнейшее смирение, снова опустилась на колени и начала благодарить за милость.

-Почему вы не сказали мне об этом раньше? - спросила императрица мужа.- Если она носит в своем чреве наследника и я по неведению убила бы его, я совершила бы тягчайший грех перед предками!

Слезы полились у нее неудержимым потоком, и император, как ни любил он Орхидею, пожалел жену" [45, т. 5, 32 - 33].

Позднее, когда Орхидея находилась в заточении за то, что простудила Сяньфэна, "Су Шунь, особенно не терпевший драгоценную наложницу, подкупил одну из служанок и велел сказать императрице, будто Орхидея целыми днями ругает его величество, даже твердит проклятия на маньчжурском языке. Императрица не очень поверила этому навету, но услужливые люди донесли его до Сяньфэна, который страшно' разгневался и спросил Су Шуня, стоявшего рядом:

- Я хочу сместить драгоценную наложницу и даровать ей самоубийство. Что ты на это скажешь?

- Не смею вмешиваться в личные дела вашего величества...- уклончиво ответил Су Шунь, укрепив тем самым монарха в его решении.

Когда слух об этом дошел до императрицы, она заступилась перед мужем за Орхидею и предположила, что ее оклеветали недруги:

-Насколько я знаю, она глубоко переживает свою оплошность, всячески корит себя и целыми днями плачет, так что я прошу вас не казнить ее!

Сяньфэн послушался жены, вспомнив, что Орхидея родила ему наследника, и даже выпустил ее из заточения" [45, т. 5, 45].

Как видим, Сюй Сяо-тянь рисует Су Шуня критичнее, чем, например, У Сян-сян. Кто из этих авторов больше прав - пусть судят другие, я же пишу сейчас о Цыси, а ее злодейство в истории с Су Шунем очевидно. Во всех случаях тут происходило жестокое сражение за власть, о котором остроумно сказала лондонская "Таймс": "Составлен был обширный заговор... как вдруг появилась благодетельная фея, императрица с ребенком на руках... и все уладилось к лучшему... Китайцы, отстраняя своих министров, не заставляют их волноваться в оппозиции - они просто-напросто режут им головы" [6, 21]. После этого замечания английской газеты прошло больше столетия, а разве так уж многое изменилось в Китае? Разве там появилось новое отношение к опальным министрам и вообще к оппозиции? Увы, опыт "проработочных кампаний" 50 - 60-х годов, "культурной революции" и последующих событий говорит об обратном.