Глава 10. Землевладение

Под землевладением понимают, как правило, юридическую или основанную на обычае систему прав на землю. "Но,- как отмечает Б. Малиновский,- эта система вырастает из способа Хозяйственного использования почвы, из экономических реалий, лежащих в ее основании. По этой причине землевладение является экономическим фактом, равно как и юридической системой.

Мы можем незамедлительно сформулировать правило, согласно которому любая попытка исследовать характер землевладения исключительно с юридической точки зрения обязательно приведет к неудовлетворительным результатам. Землевладение не может быть объяснено или описано без исчерпывающего понимания экономической жизни местного населения"^*.

^* (В. Malinowski. Coral Gardens and their Magic, 1935, с 318.)

"Принцип, по которому нельзя понять правил игры, не зная самой игры, определяет существо данного метода. Сначала вы должны узнать, как человек использует свою землю, какими легендами, традиционными поверьями и мистическими ценностями окружает ее, как он ее защищает и борется за нее,- и только после этого вы сможете уяснить себе систему юридических и обычных прав, которые определяют взаимоотношение человека и земли"^*.

^* (В. Malinowski. Coral Gardens and their Magic, 1935, с 320.)

В последней главе мы ознакомились с тем, как пользуются крестьяне своей землей и водой. Теперь мы подготовлены к анализу проблемы землевладения.

Озера, реки и дороги

Поскольку водные пути служат транспортным целям, они находятся в общем пользовании. Но если вы вступите на территорию деревни, то сразу заметите перегородку у входа в речку. На ночь она запирается. Так ограничивается использование речной протоки как средства сообщения. Цель состоит в том, чтобы не допустить эксплуатации транспортного пути во вред жизненным интересам и имуществу крестьян.

Вместе с тем транспортная коммуникация не находится в чьем-то исключительном владении, и никому не дозволяется препятствовать общему движению, останавливая лодку посреди реки. Сходное ограничение наложено на порядок использования воды для питьевых потребностей и мытья. Шелкомотальная фабрика была построена в нижнем течении реки как раз для того, чтобы выбросы производства не загрязняли воду и не наносили ущерба местным жителям.

Более сложна система регулирования водного стока для ирригационных целей. Крестьянам не разрешено перегораживать дамбой течение реки и монополизировать тем самым источник водоснабжения. Это обычный предмет споров между жителями деревни, особенно во время засух. Вода, проведенная на поле, принадлежит только тому, кто приложил соответствующие трудовые усилия. Запрещается разрывать чужую дамбу с целью "украсть" воду с чека, расположенного на более высоком уровне. Но один чек может принадлежать нескольким людям. У каждого есть на чеке свой участок. Если нет дамбы, отделяющей участки различных владельцев, то вода поступает в общее распоряжение. В этом случае ирригационные работы распределяются между ними пропорционально размерам их наделов. Самое существенное здесь - обеспечить одинаковый уровень поверхности всего чека, чтобы вода поступала равномерно на каждый участок. Это тоже частая причина споров, ибо - в чем я не раз имел возможность убедиться - любой крестьянин стремится опустить пониже свою часть чека и получить избыток влаги за счет других участков.

Естественные продукты рек и озер (рыба, креветки, а также водоросли, идущие на удобрения) являются общим достоянием всей деревни. Это означает, что все деревенские жители обладают равными правами на такие объекты, а люди из других деревень подобных прав лишены. Для иллюстрации можно привести такой случай.

В 1925 г. право на рыболовство в озере к западу от деревни было предоставлено деревенским старостой Чжоу людям из провинции Хунань. Дело в том, что в то время деревне нужны были денежные средства на починку перегородок, устанавливавшихся поперек реки в целях самообороны. По заключении договора Чжоу объявил жителям Кайсяньгуна, что лов рыбы в озере им впредь запрещается. Соглашение соблюдалось. Но когда я приехал в Кайсяньгун, там случилась тяжба. Хунаньцы захватили лодку с крестьянами, занимавшимися ловлей креветок, и, доставив крестьян в городской полицейский участок, обвинили их в краже. Чжоу отвел обвинение, указав, что хунаньцам была продана лицензия не на использование озера вообще, а только на рыболовство, не включая лов креветок. В результате арестованные были освобождены.

Жители Кайсяньгуна также не разрешают посторонним собирать в озере водоросли.

Право на сбор естественных продуктов в водах, окружающих деревню и внутри нее, является общим для всего населения Кайсяньгуна, но пойманная рыба и водоросли поступают в исключительную собственность того, кто их выловил.

Подобно водным путям, дороги и дамбы на полях (в той мере, в какой они служат для транспортного сообщения) не находятся в чьем-либо частном владении. Никто не вправе заставить другого человека уйти с дороги или дамбы. Но дороги и дамбы используются помимо прочего и для разведения овощей. Право распоряжаться ими ради этой цели может принадлежать только группе людей, обладающей специальными полномочиями, а именно цзя. Положение усложняется тем, что дорога пересекает открытое пространство перед домами, которое обычно служит для хранения соломы, установки шелкомотальных станков и чанов для фекалий, выноса обеденных столов и просушивания белья. Каждый дом наделен исключительным правом пользования этой частью дороги для перечисленных надобностей.

Собственность на возделываемую землю

Все поля, предназначенные для возделывания сельскохозяйственных культур, распределены между цзя. Прежде чем обратиться к земельным собственникам, необходимо четко уяснить само понятие собственности на обрабатываемую землю.

В соответствии с местной концепцией землевладения земля делится на два слоя: поверхность и подпочву. Обладатель подпочвенного слоя обладает правом собственности на землю. Его имя регистрируется администрацией, так как именно он выплачивает поземельный налог. Но он в то же самое время может не владеть поверхностью почвы, т. е. не иметь права использовать землю непосредственно для ее культивации. Такое лицо называется помещиком, проживающим вне своего владения. Человек, в распоряжении которого находится и поверхность, и подпочва, представляет собой полного земельного собственника. Тот же, кто владеет только поверхностью почвы, является арендатором. В дальнейшем я буду пользоваться этими терминами лишь в указанных значениях.

Собственники поверхности земли, будь то полные собственники или арендаторы, могут обрабатывать свой участок сами. Это отличает их от помещиков, проживающих вне своего владения. Кроме того, они могут сдавать землю в субаренду или нанимать работников себе в помощь. Субарендатор, обладающий правом временного землепользования, также может нанимать работников. Во всех этих случаях лицо, в собственности которого находится поверхность земли, необязательно должно быть действительным земледельцем.

Таким образом, нам следует различать земледельцев, собственников поверхностного слоя и собственников подпочвы. Эти роли могут быть совмещены в одном человеке, а могут и принадлежать разным людям, связанным между собой общим участком земли.

Каждый из них имеет определенные права на производимую продукцию. Собственник подпочвы имеет правооснование на взимание ренты с арендатора. Собственник поверхностного слоя вправе требовать ренту у субарендатора. Работник в обмен на свой труд получает заработную плату у нанимающего лица. Помещик, проживающий вне владения, субарендодатель и работник получают фиксированные денежные суммы вне зависимости от реальных результатов производственного процесса. Поэтому в положении рискующей стороны оказываются полные собственники, арендаторы и субарендаторы. Последние (а также в некоторых случаях наемные работники) являются собственниками орудий, используемых для обработки земли. Данные о землевладениии:

Наемные работники и сдача земли в субаренду

Субъектом собственности на поверхностный слой всегда является группа (цзя), обеспечивающая мужчин семьи работой на соответствующем участке земли. Но порой собственных трудовых ресурсов оказывается недостаточно, и тогда прибегают к найму рабочих. В подобных ситуациях с наемными работниками заключается долгосрочный контракт. Они постоянно живут в доме нанимающей их цзя, где получают пищу и кров. Им выплачивается годовая зарплата в размере 80 юаней и, кроме того, предоставляется двухмесячный отпуск на Новый год, когда в полевых работах наступает перерыв. Краткосрочный наем происходит при кратковременной потребности в рабочей силе. Такие работники жильем и питанием не обеспечиваются. Чаще всего у них имеется своя земля, и законтрактовываются. они только после завершения собственной работы.

Наемные работники, привлекаемые на длительный срок, продают свой труд и средствами производства не владеют (за исключением мотыг в отдельных случаях). Все они выходцы из малоземельных хозяйств, в которых не могут найти себе применения. Среди них преобладают лица, которые в поисках денег для женитьбы стремятся заключить контракт на несколько лет. Я не встречал ни одного такого человека, кто всю жизнь оставался бы безземельным. Всего в деревне пятнадцать наемных работников. Это показывает, что институт сельскохозяйственных рабочих не играет существенной роли в деревенской экономике. Объяснение тому мы находим в демографической ситуации. Любая цзя, владеющая земельным владением, по размерам превышающим средний показатель, стремится завести больше детей. А когда дети вырастают, хозяйство делится. Иными слонами, и без того ограниченный спрос на рабочую силу существенно понижается под давлением избыточного населения и в результате воздействия идеологии, питаемой отношениями родства. В деревне нет случаев, чтобы человек уходил с земли в поисках иных занятий, а на его место нанимался бы работник со стороны. Этого не происходит по ряду причин. Во-первых, низка степень дифференциации населения по профессиональному признаку; во-вторых, земля традиционно рассматривается здесь в качестве одной из основных жизненных ценностей; и, наконец, городская промышленность пока еще слабо развита.

Институт субаренды также не получил широкого распространения. К нему обращаются чаще всего нетрудоспособные вдовы, оставшиеся в семье одни с детьми после смерти мужчин. Субаренду следует отличать от аренды. Субарендодатель сохраняет за собой право собственности. Контракт с субарендатором он заключает на определенный срок. По истечении срока он может поменять субарендатора.

Интересно сравнить эти данные с ситуацией в Южном Китае, где имеется большое количество наемных работников и безземельных крестьян, а система субаренды развита в значительно большей степени^*. Это различие объясняется, видимо, существованием в Восточном Китае системы "постоянной аренды", возникающей, когда помещики проживают за пределами своих владений. В Южном Китае она уже исчезла.

^* (Chen Han-seng. Agrarian Problem in Southernmost China. Lingnan university. Canton, 1936, с 4 и гл. 3.)

Помещики, проживающие вне своего владения

Прежде чем приступить к анализу данного института, попытаемся рассмотреть землю как ценностную категорию. Основная функция земли - давать людям пищу. Но земля это не только средство производства продуктов питания.

Размер урожая зависит от внимания и труда, вложенного крестьянином в свое поле. Зависит, однако, лишь частично. Существуют и неконтролируемые факторы риска. По-разному отвечая на людские ожидания, земля тем самым обретает черты индивидуальности. Отношения между человеком и землей опосредуются чувствами страха, тревоги, надежды, утешения и любви. Никогда нельзя знать наверное, что принесет тебе земля. Земля предоставляет возможность самоутверждения, преодоления неизвестного, удовлетворения достигнутым.

Хотя человек может лишь частично воздействовать на плодородность земли, это уже само по себе является достаточным мерилом профессионального мастерства. И поэтому с землей связываются и такие понятия, как почет, честолюбие, преданность, общественное обозрение. Жители деревни судят о человеке по его трудолюбию. Плохо возделанное поле непременно принесет дурную репутацию его владельцу. Поэтому-то трудовые стимулы значительно глубже, чем простая боязнь голода.

Истощимость плодородия земли весьма относительна, и это придает крестьянам известную уверенность в завтрашнем дне. Хотя и случаются плохие годы, поле никогда не приносит людям полное разочарование, так как всегда остаются надежды на будущий достаток. И сбываются они не столь уж редко. Если мы ознакомимся с другими видами производственной деятельности, то увидим, что им сопутствует гораздо больший риск неудачи. Один из крестьян выразил это чувство уверенности такой фразой:

"Земля всегда рядом, ее можно видеть каждый день. Грабители не унесут ее с собой, и воры ее не украдут. Люди умирают, а земля остается".

Стремление иметь собственную землю прямо связано с чувством безопасности. Как сказал знакомый крестьянин, "лучшее, что можно оставить сыну,- это земля. Это живое имущество. Деньги можно потратить, а землю - никогда".

Верно, что существует множество способов заработать на жизнь. Но люди ни за что не променяют свою землю на что-то другое, даже сулящее большую выгоду. Они отдают дань и другим профессиям, например шелководству или рыболовству, но земледелие остается главным занятием.

Чем основательнее мы анализируем положение вещей, тем больше осознаем, что особой ценностью в глазах людей является не просто земля сама по себе, а земля, унаследованная семьей по родству. Передача земельного надела происходит в соответствии с установленными правилами. Человек наследует отцовскую землю. Родственные чувства, усиленные идеологией культа предков, воплощаются в этой личной привязанности к своему полю. Религиозное представление о важности непрерывной линии родства находит конкретное выражение в идее непрерывности земельного владения. Продать землю, унаследованную у отца,- значит совершить аморальный поступок. "Добрый сын такого не сделает. Это противоречит сыновней почтительности" - подобный комментарий характеризует традиционное отношение к проблеме.

Другая причина личной привязанности к земле заключается в постоянстве работы на ней. Сплошь и рядом люди проводят на одном и том же поле всю свою жизнь, с юности и до самой смерти. Не будет преувеличением сказать, что земля становится составной частью их "я".

Наличие у земли внеэкономической ценности осложняет осуществление земельных сделок. Но хотя земля и имеет внеэкономическую ценность, она ни ,в коей мере не теряет ценности материальной. "Личные чувства и моральные соображения не в состоянии полностью исключить возможность торговых операций с землей. Люди нередко испытывают острую денежную нужду, и экономическая реальность заставляет рассматривать землю как товар. Но я не обнаружил ни одного случая отчуждения земли, кроме как в условиях, действительно вынужденных. Но даже и тогда этот процесс происходит непрямым путем.

Если человеку срочно нужны денежные средства - для выплаты налогов или ренты,- то ему приходится занимать их. Если он не в состоянии вернуть всю сумму, равно как и проценты, то по прошествии определенного периода право собственности на землю, распространяющееся на подпочву, переходит к заимодавцу. На практике это мало что значит для должника, так как он под бременем нарастающих процентов едва ли может надеяться когда-нибудь вернуть долг. Выплата большого процента с займа непосильнее фиксированной арендной платы.

По сути же, переход с выплаты годового процента на ренту ничего для должника не меняет. Я столкнулся со случаем, когда человек даже не понял смысла перемены. "Я взял у него в долг, и он забрал мою землю. У меня нет надежды выкупить землю. Так какая же разница, что платить: ренту или проценты?"

Различие к тому же запутывается местной концепцией землевладения. Согласно ей, арендатор сохраняет за собой право на поверхностный слой земли. Собственник подпочвы не может помешать осуществлению этого права. По сложившейся традиции, арендатор защищен от любых прямых посягательств с его стороны. Единственная обязанность арендатора состоит в выплате ренты. По закону, если арендатор задолжал арендную плату за два года, земельный собственник имеет основание послать ему уведомление с требованием съехать с земли. Но там, где велика сила традиции, действие закона ограничено. Практическая сложность заключается в том, чтобы подыскать замену изгнанному арендатору. Помещик, проживающий за пределами собственного владения, не может лично обрабатывать свой участок. А всякий чужак, занявший землю в ущерб кому-то из местных жителей, не встретит в деревне теплого приема. Здешние крестьяне не склонны пускать по миру своего товарища, если у того есть серьезная причина задерживать рентные платежи. При этих обстоятельствах в интересах самого земельного собственника смириться с невыполнением платежных обязательств в надежде получить арендную плату впоследствии. Подобная ситуация, впрочем, не подрывает его собственнического статуса, поскольку существуют позитивные санкции, позволяющие при необходимости заставить должника выплатить причитающуюся сумму.

Сделанные наблюдения помогают прояснить ряд важных аспектов проблемы землевладения. Состав действительных земледельцев, занимающихся возделыванием земли (за вычетом наемных работников), остается неизменным, даже если собственность на подпочву переходит к другим лицам. Поскольку практика ростовщичества осуждается как морально недостойная, крестьяне не считают возможным наживаться за счет соседа. Собственность на поверхностный слой земли остается в руках коренного населения; даже для тех пришлых людей, которые постоянно проживают в деревне, очень затруднительно стать собственниками поверхности земли, т. е., иными словами, стать земледельцами.

Институт помещиков, постоянно проживающих вне своих имений, обрел новую значимость в условиях существования тесных финансовых отношений между городом и деревней. Р. Тауни прав, когда утверждает: "Что обращает на себя внимание, по крайней мере в некоторых регионах, так это появление... класса собственников, живущих за пределами своих владений, чья связь с земледелием носит чисто финансовый характер"^*.

^* (R. H. Tawney. Land and Labour in China, с 67-68.)

Переход собственности на подпочву от одного лица к другому, как правило, сопряжен с вложением городского капитала в деревню. Поэтому стоимость земли на городском рынке отлична от реальной стоимости земли. С точки зрения помещика, стоимость земли соответствует способности арендатора платить ренту. Цены на землю колеблются в зависимости от размеров свободного капитала, пригодного для вложения в аграрный сектор, и гарантий бесперебойного получения ренты арендодателем.

Таким образом, в рыночную цену на землю не включается стоимость поверхностного слоя почвы. Как выразился один из моих информаторов, если бы его помещик выразил желание обрабатывать его землю, он должен был бы купить у него поверхность почвы. Но поскольку подобных случаев ни разу не наблюдалось, измерить цену поверхностного слоя почвы не представляется возможным.

Собственность на подпочву находит выражение лишь в праве на получение ренты и может быть продана на рынке точно так же, как боны и акции. Она может принадлежать любому юридическому лицу, будь то индивидуум, клан или правительство. Но здесь мы не можем более подробно рассмотреть данный вопрос, ибо он выходит за рамки моего исследования.

Коль скоро затронута проблема гарантий рентных платежей - важного условия существования института земельных собственников, проживающих вне своих владений,- нам необходимо ознакомиться с методами сбора ренты ,и отношением арендаторов к этой обязанности. Благодаря тому что в городе существует свободный рынок земли (т. е. подпочвы), личные связи между собственниками и землей, находящейся в их собственности, сведены до минимума. Большинство из таких помещиков вовсе не осведомлены ни о местоположении земли, ни о культурах, которые там выращиваются, ни даже о тех людях, которые платят ренту. Единственное, что их интересует,- это сама арендная плата.

Плату собирают по-разному. Простейший способ заключается в непосредственном сборе, когда помещик лично приезжает в деревню. Но это не самый целесообразный метод. Большая часть помещиков не желают посещать каждого своего арендатора в разных деревнях. Кроме того, личный и прямой характер контакта может послужить помехой для сбора денежных средств. Арендаторы могут быть бедны, и при любых обстоятельствах они готовы просить об освобождении от платежей или об уменьшении платежных сумм. Помещики, особенно принадлежащие к старому слою шэньши, не столь уже редко следуют гуманистическим поучениям конфуцианского толка. Я знаю несколько примеров, когда они не проявляли стремления обирать арендаторов.

Конфликт между традиционной этикой и реальной практикой паразитического существования нередко побуждает этих помещиков-шэньши извлекать из своих поездок в деревню лишь моральное удовлетворение, но не денежные суммы, достаточные для выплаты налогов. Впрочем, подобная система прямого сбора ренты бытует среди крайне незначительного числа мелких помещиков. Чаще всего ренту собирают с помощью специальных агентов.

Крупные помещики образуют бюро по сбору ренты; сюда же обращаются с жалобами и мелкие земельные собственники. Бюро называются цзюй. Арендаторы не знают, да и не стараются узнать, кто их помещик; им нужно лишь помнить, к какому бюро они принадлежат.

Имена арендаторов и размеры арендуемых участков заносятся в ведомость. В конце октября бюро извещает каждого арендатора о сумме, которую он обязан выплатить за год. Извещение передается особым агентом. Такие агенты, нанимаемые бюро, наделяются полицейскими полномочиями уездным начальством. Таким образом, бюро являются, по существу, полуадминистративными органами.

Перед тем как определить размер рентных выплат, созывается общее собрание помещиков, на котором обсуждают вопросы о предоставлении льгот в связи с наводнением или засухой, а также устанавливают обменный курс рисовой ренты. (Регулирование ренты осуществляется в натуральной форме, тогда как выплата производится деньгами.) Обменный курс складывается не на основе рыночной конъюнктуры, а в результате произвольного решения совещания помещиков. Крестьяне должны продавать рис, чтобы получить средства для рентных платежей, и в соответствующие периоды рыночные цены на зерно, как правило, падают. Таким образом, сочетание натуральной и денежной ренты значительно усугубляет тяготы арендатора.

Существует девять категорий ренты - соответственно качеству земли. Средняя величина - примерно 120 цзиней, т. е. 40% урожая.

Жители деревни передают арендную плату в руки агентов бюро, причем порядок данной процедуры отличается от того, что практикуется в других местах того же уезда. Действительная сумма выплаты необязательно равна счету, указанному на официальном извещении. Как сообщил мне один пожилой сборщик ренты, "крестьяне неграмотны. Они не знают, как переводить рис в денежные единицы. Не существует и квитанций или чего-то в этом роде". Если арендатор отказывается платить, то агент бюро может подвергнуть его аресту и посадить в уездную тюрьму. Но если арендатор действительно неплатежеспособен, то в конце года его выпустят. Нет смысла держать его в тюрьме и оставлять поле невозделанным.

Более детальное описание системы сбора арендной платы выходит за рамки этой работы. Но все же стоит упомянуть о различных отношениях арендаторов к своим платежным обязательствам.

Пожилыми людьми выплата ренты воспринимается как моральный долг. С одним из них у меня произошел краткий разговор:

- Мы порядочные люди. Мы никогда не отказываемся платить ренту. Мы ведь не воруем, даже если наступает бедность. Так как же можно отказаться платить ренту?

- А почему вы платите ренту?

- Земля принадлежит помещику. Мы обрабатываем землю. У нас только поверхность земли, а поверхность не бывает без подпочвы.

Такого рода представления, освященные авторитетом традиции, вполне способны обеспечить функционирование этого института.

Таким образом, не только страх тюремного наказания заставляет арендаторов выполнять свои обязанности. Те же ситуации, когда арендатор лишается возможности платить ренту, возникают из-за несчастных случаев, ответственности за которые он нести не может (неурожай, болезнь и т. д.). Хороший помещик в подобных ситуациях освобождает крестьян от рентных платежей или снижает их размеры.

Но в последнее время положение изменилось. Экономическая депрессия в аграрных районах превратила ренту в невыносимое бремя для крестьян; гораздо менее устойчивыми стали и доходы помещиков. Теперь крестьяне восприимчивее к новым идеям. "Земля должна принадлежать тому, кто ее обрабатывает" - таков лозунг, выдвинутый покойным Сунь Ятсеном. Еще более радикальная точка зрения распространяется коммунистами и другими левыми группами. Все эти идеи оказывают воздействие на традиционные представления, упомянутые выше. Сейчас, если крестьянин не способен ликвидировать рентную задолженность, то он находит себе моральное оправдание; а те, кто сохранил платежеспособность, не проявляют инициативы и ждут, пока их не принудят платить. Помещики, со своей стороны, должны принимать более жесткие меры для защиты своих привилегий, а свободный капитал они уже не склонны вкладывать в землю. Вследствие этого обостряется конфликт между арендаторами и помещиками, разрастается финансовый кризис в аграрной экономике. Уездная тюрьма постоянно переполнена людьми, отказавшимися от уплаты ренты. Организованные действия крестьян, протестовавших против рентного бремени, привели к серьезному столкновению с помещиками, которых поддерживают правительственные войска. В 1935 г. в этом районе Китая произошел крестьянский бунт, в результате которого погибло много крестьян из деревень поблизости от Сучжоу. Резко упали цены на землю, вся финансовая организация деревенской экономики оказалась на грани развала. Эта ситуация типична для Китая в целом. Самое тяжелое положение сложилось в Центральном Китае, где конфронтация приняла форму политической борьбы между китайскими Советами и центральным правительством. Но в Кайсяньгуне проблема не столь остра. Более благоприятные природные условия и частичный успех реформы в шелководстве несколько смягчили обстановку. Дисциплина рентных выплат все еще существует.

Полная собственность на землю

Помещики, проживающие вне своих владений, появляются только там, где налажена финансовая связь между городом и деревней. Собственность на подпочвенный слой обрабатываемых полей переходит в руки горожан в точном соответствии с обратным движением городского капитала, вложенного в эти земельные участки. В настоящее время примерно две трети всей подпочвы деревни принадлежит помещикам, а одна треть остается пока в собственности крестьян. (Оценка была дана моими информаторами. Более точными статистическими данными на этот счет я не располагаю.) Сами крестьяне сдают землю в субаренду, нанимают работников, но никогда не оставляют за собой право на одну лишь подпочву.

Полные собственники, субарендаторы и арендаторы не образуют четко выраженных классов. Одна и та же семья может иметь полное право собственности на одну часть своей земли, другую часть сдавать в субаренду, а третью арендовать у помещика. Размеры поля, возделываемого семьей, определяются количеством работников в цзя. Поскольку число взрослых мужчин в каждой цзя примерно одинаково, нет больших различий и в размерах семейных участков. Однако мы обнаружим значительную вариативность, если попытаемся установить, как долго семья обрабатывает свою землю или какова площадь земли, находящейся в ее полной собственности. Административная контора деревни предоставила мне следующие цифры:

Если судить по этим данным, около 90% населения деревни имеет меньше 10 му собственной земли. В этих семьях имеется избыток рабочей силы, а земли не хватает. Поэтому они становятся арендаторами и субарендаторами. Теоретически арендаторы свободны от налоговых платежей. Поземельным налогом облагаются собственники подпочвы. Однако на практике дело обстоит несколько иначе. Система сбора налогов в этой местности обладает некоторой спецификой по сравнению с другими местами того же уезда. Бывший уездный начальник рассказал мне следующее. В последние годы цинской династии власти предприняли попытку регистрации налогоплательщиков. До конца ее провести так и нe удалось. Ежегодные налоги в районе Кайсяньгуна были распределены территориально: определенная сумма - на земледельцев каждого юй. Один из земледельцев, в чьей собственности находилось более 20 му земли, назначался ответственным за сбор всей суммы на территории соответствующего юй. Эта работа выполнялась поочередно подготовленными для такого рода деятельности лицами из числа жителей юй. Власти не вмешивались в то, каким образом сборщик распределял налоговое бремя.

Объем налоговых платежей для каждого юй устанавливался исходя из его размеров. Но так как земля была обмерена лишь недавно и земельный реестр пока полностью не подготовлен, размеры юй определялись по оценкам местных сборщиков налогов. Оценки же делались не в соответствии с действительным положением, а исходя из платежеспособности населения. Сборщик был обязан предоставить властям требуемую денежную сумму, безотносительно к тому, сколько денег он фактически собрал. Чтобы избежать опасности покрытия недостачи из собственных средств, он под предлогом запустения земель предоставлял администрации заниженную оценку. В случае наводнения или засухи он обращался к властям с просьбой снизить налоги. (В прошлом такие прошения сопровождались обращенными к духам молениями о помощи.)

Таким образом, обязанности местных жителей по налоговым платежам не являются строго фиксированными. Сборщику достает здравого смысла регулировать их в зависимости от платежеспособности населения. Гарантией против злоупотреблений, возможных в условиях такой неофициальной практики, служат честность и представление о равенстве.

В рамках существующей системы арендаторы на деле не освобождены от налоговых выплат. У меня нет на этот счет конкретных данных, которые позволяли бы судить, как в действительности происходит налоговая разверстка.

Когда составление поземельного кадастра будет завершено, власти попытаются собирать налоги в соответствии с реальными размерами земли у каждого земельного собственника. В результате традиционная система налогообложения, видимо, будет изменена. Это приведет к облегчению финансового бремени арендаторов, но одновременно и к увеличению общей суммы взимаемых налогов (при условии, что их норма не уменьшится), так как заявленные размеры земельных участков повсеместно занижены. Крестьяне вполне отдают себе в этом отчет и нередко прибегают к саботажу правительственных мероприятий. В настоящее время проблема далека от своего разрешения.

Наследование и землевладение

В гл. 2 я отложил рассмотрение вопроса о разделе земли в ходе передачи имущества, поскольку прежде необходимо было получить представление о системе землевладения в целом.

Некоторые аспекты землевладения и технологии сельскохозяйственного производства остаются непроясненными, пока не принят в расчет фактор родства. В этом разделе мне хотелось бы увязать проблему земледелия и землевладения с отношениями родства.

В качестве примера рассмотрим раздел семейного имущества между отцом и двумя сыновьями. Земля в этом случае делится на три неравные части. Предположим, что перед разделом цзя владеет вытянутым по форме участком земли, состоящим из четырех последовательно расположенных чеков: А, Б, В и Г. Ценность этих чеков различна, так как они находятся на разном расстоянии от источника воды. По обычаю, отец может сам выбрать себе долю. Предположим, он берет чек А и ближнюю половину чека Б, разделенного поперек. Оставшаяся половина чека Б закрепляется за старшим сыном в качестве его дополнительной доли. Остальные два чека делятся поровну между двумя братьями. Чтобы распределение оказалось справедливым, чеки В и Г разбивают по продольной оси. Каждый из сыновей получает до образовавшейся полоске земли. Если после смерти отца оставленная им доля также будет поделена, то произведено это будет точно таким же способом - вдоль. Для наглядности приведем схему раздела.

Линии раздела (границы земельных владений) необязательно совпадают с расположением дамб, сооруженных для регулирования уровня влаги. Они представляют собой воображаемые разграничения и маркируются двумя деревьями, высаживаемыми для этой цели на дамбе в обоих концах чека. В результате последовательных имущественных разделов границы между индивидуальными владениями становятся весьма запутанными. Поля разбиваются на узкие полоски шириной в несколько десятков метров.

Несмежное расположение земельных участков вообще характерно для Китая. Наблюдается оно и в Кайсяньгуне. Хотя в качестве его причины и нельзя рассматривать частые разделы земли, они несомненно увеличивают разбросанность владений. У каждой цзя имеется несколько полосок, расположенных одна от другой на значительном расстоянии, нередко в двадцати и более минутах езды на лодке. По данным моих информаторов, полосок площадью более шести му, крайне мало. Размеры большинства из них - 1-2 му. Каждая цзя в настоящее время имеет от трех до семи полосок.

Узкая конфигурация участков и их разбросанность затрудняют применение тягловых животных и коллективных методов обработки земли. Это основные причины технической отсталости земледелия в Китае.

Кроме того, одним чеком могут владеть сразу несколько человек: каждый - своей полоской. Мы уже видели, что такая ситуация порождает постоянные споры в связи с регулированием уровня влаги.

Небольшой размер земельного владения семьи вынуждает ограничивать число детей. Сравнительно крупные землевладельцы стремятся иметь больше детей, и, как следствие, размеры их хозяйств сокращаются через несколько поколений. В подобных условиях происходит естественное регулирование баланса между землей и населением.