"Чунь цю" и древнекитайский "историографический" ритуал

Китайский памятник "Чунь цю" (ЧЦ) считается древнейшим дошедшим до нас собранием погодичных записей, охватывающих период с 722 по 479 г. до н. э., сделанных с целью зафиксировать важнейшие события в тот момент, когда они происходили, и рассчитанных на использование потомками, которым, по мнению записывающих, важно знать о своем прошлом. Такое рассмотрение ЧЦ представляется вполне оправданным. Во-первых, на это указывают и сама форма текста, и тот факт, что ЧЦ - древнейший китайский исторический памятник^*, а обычно исторические традиции начинались именно с хроник. Во-вторых, к ЧЦ как к хронике относился ее предполагаемый редактор-составитель Конфуций, как это явствует из древнейших источников (см. [12, с. 48-52]).

^* (Несмотря на то что большинство текстов, вошедших в "Шу цзин", можно отнести к более раннему, чем ЧЦ, времени, это не исторический в собственном смысле слова памятник (подробнее об этом см. [12, с. 54, 61; 13, с. 224-247]).)

Однако это не снимает вопроса о том, делались ли эти записи с самого начала как входы в хронику, или же в ЧЦ они использованы вторично, подобно тому как запись метафизических построений при помощи триграмм и гексаграмм есть вторичное использование классификационных гадательных символов. Действительно, записи подобного рода, связываемые китайской традицией с деятельностью ши (официальные гадатели), вполне могли иметь еще и магическое значение, которое в древнейшей эпохе могло быть преобладающим или даже единственным. В таком случае ЧЦ придется рассматривать как свод ритуальных записей, расположенных в хронологическом порядке (в котором, впрочем, их естественнее всего и было хранить) и превратившихся в хронику.

Определить какими - ритуальными или хроникальными - были первоначальные записи, вошедшие в ЧЦ, сейчас, через два с половиной тысячелетия после того, как они были сделаны, конечно, очень сложно. Содержание записей здесь не может служить однозначным свидетельством, поскольку в силу антропоморфности религии значимое для людей является значимым и для божества, и наоборот, ритуальные отправления, не имеющие, с нашей точки зрения, никакого исторического значения, в сознании древних китайцев могли представляться крупными историческими событиями.

В этом отношении более информативна форма записи. Первоначальные хроники - это бесхитростные записи событий такими, как они происходили, примерно тогда, когда они происходили, и с обязательным (хотя бы косвенным) датированием, которое только и оправдывает сам факт записи^*. При этом точность датирования определяется длительностью события, его важностью и близостью места его протекания к месту записи (степенью информационной связи между этими местами).

^* (Разумеется, сказанное выше есть определенная идеализация. Фактически ранние хроники неоднородны. Начальная часть их часто содержит подробные мифологические описания, встречаются развернутые сообщения о чудесном и т. п.)

Ритуальные же записи должны отвечать достаточно строгим правилам фиксации, а датировки отраженных в них событий, строго говоря, несущественны: в таком случае дата становится частью события, которую можно подавать по-всякому. Иными словами, дата здесь уже не часть двумерного соответствия "время - событие", а всего лишь один из аспектов (наряду с местом, действующими лицами и т. п.) своевременного отражения некоторого события, специфика которого такова, что его надо записать, причем записать определенным образом (в частности, указать или не указать дату).

Разумеется, записи в хронике также могут подчиняться достаточно строгим правилам, но такие правила вырабатываются лишь постепенно, а в Китае вряд ли существовали хроники более ранние, чем ЧЦ.

Единственным сопоставимым с ЧЦ текстом являются так называемые "Бамбуковые анналы" ("Чжу шу цзинянь"), обнаруженные в 281 г. н. э. в захоронении правителя царства Вэй. Дошедший до нас под этим названием текст представляет собой краткие записи о событиях, охватывающих период от основания китайской цивилизации культурным героем Хуан-ди до времени жизни правителя, в могиле которого текст был обнаружен (последняя запись датируется 300 г. до н. э.).

Однако текст "Бамбуковых анналов" представляется недостаточно аутентичным как в своем стандартном виде, так и в реконструкции Ван Говэя. Причиной этому могут служить как неверная дешифровка (о необходимости дешифровки и ее особенностях см. [13, с. 255-264]), так и возможная утрата в средние века текста с последующей реконструкцией на основании других источников^*.

^* (Об этом см. в книге Чжан Синьчэна [27, с. 491-493], где приводятся веские аргументы против того, что современный текст "Анналов" - тот самый, который был обнаружен в захоронении.)

В любом случае текст нынешних "Бамбуковых анналов", имея внешнее сходство с ЧЦ, принципиально отличен по следующим показателям.

1. Записи в "Анналах" гораздо менее формальны с точки зрения набора знаков, длины и строения сообщения.

2. В "Анналах" гораздо больше, чем в ЧЦ, сведений о природных явлениях и чудесном.

3. События в "Анналах", как правило, датируются только годами, в редких случаях месяцами и никогда сезонами или днями. Циклические знаки в современном тексте используются лишь в единичных случаях и исключительно для обозначения лет^*.

^* (Это, очевидно, достаточно поздняя сфера применения циклических знаков, датирующаяся рубежом нашей эры [27, с. 494].)

Первые записи "Анналов", приближающиеся по языку и тематике к ЧЦ, датируются лишь концом V в. до н. э. Очевидно, только часть "Анналов", охватывающая события начиная с этого времени, может (и то с определенными оговорками) считаться аутентичной. Но даже в этом случае "Бамбуковые анналы" не предшествуют ЧЦ. а продолжают традиции этого памятника^*.

^* (С другой стороны, именно текст "Анналов" в целом напоминает известные ранние хроники. Это наблюдение может рассматриваться как дополнительный аргумент в пользу того, что ЧЦ еще не хроника.)

I

В ЧЦ отражены события, происшедшие за время правления 12 луских гунов (монархов)^*, условно разбитое нами на три периода по четыре правления в каждом, обозначенные сокращенно как СИ, СЭ и СЯ (первая прописная буква С соответствует слову "Сумма"). Имена монархов приводятся ниже вместе с краткими (в скобках) обозначениями. В качестве таковых используются подчеркнутые первые или вторые (в случае совпадений^**) буквы имен; вторые буквы в обозначениях периодов - сокращенные обозначения первого или второго правлений этих периодов^***. 1. Янь (И). 2. Хуань (X). 3. Чжуaн (Ч). 4. Минь (М). (СИ). 5. Си (С). 6. Вэнь (Э). 7. Сюань (Ю). 8. Чен (Е). (СЭ). 9. Сян (Я). 10. Чжао (Ж). 11. Дин (Д). 12. Ай (А). (СЯ).

^* (Правление последнего из них, Ай-гуна, в памятник вошло не целиком: оно обрывается сообщением о смерти Конфуция весной года А16.)

^** (Из-за этого пришлось также изменить стандартную орфографию посмертного имени восьмого правителя: Чен-гун вместо Чэн-гун.)

^*** (Для удобства запоминания это во всех случаях гласный: текст ЧЦ начинает правление Инь-гуна, для второго периода используется дважды встречающийся в именах (Вэнь-гун и Чэн-гун) гласный э; последний, третий период обозначен последней буквой алфавита.)

Каждый год правления, обозначаемый далее буквой правителя и двузначным номером года (например, "год Ч08"), делится в тексте на четыре сезона: весна (В), лето (Л), осень (Ь), и зима (Ы)^*. Сообщения могут быть датированы с точностью до сезона, лунного месяца (кратко обозначаемого далее арабской цифрой, кроме двузначных месяцев 10, 11 и 12-го, обозначаемых далее буквами Ц, Ш и Щ^**) или дня. Дни обозначаются сочетанием пар циклических знаков из 10- и 12-местных наборов, образующих 60-значный цикл^***.

^* (Эти сокращения легче запомнить, если иметь в виду, что первые два сезона обозначены своими первыми буквами, последние два - последними, за исключением зимы. (А уже использовано для последнего правления Ай-гуна).)

^** (Эти буквы образуют одну группу за счет сходства звучания, располагаются в алфавитном порядке и состоят из двух-трех вертикальных черт, соединенных снизу, что делает, их похожими на римские цифры. Все вышеописанные ухищрения нужны для того, чтобы любой исходный отрезок времени обозначался одной буквой или цифрой.)

^*** (При наступлении нового дня на следующие заменяются оба знака одновременно, в результате чего вместо 120 возможных сочетаний реализуется только 60.)

Здесь имеются в виду лунные месяцы солнечно-лунного календаря, поэтому некоторые годы состоят фактически не из двенадцати, а из тринадцати месяцев, но вставные "високосные" месяцы, очевидно, обозначались тем же номером, что и предыдущие, и за двумя исключениями (о которых см. ниже) в тексте специально не обозначены.

События, датированные с точностью до месяца, в сезоне могут отсутствовать; в сезоне могут также отсутствовать события, датированные с точностью до сезона, но знак, обозначающий сезон, непременно присутствует. Таким образом, структура текста ЧЦ имеет вид:

год - {сезон - (сообщение...) - [(месяц) - (сообщение...)...]...} - год, где многоточие перед знаком скобки обозначает возможность повторения того, что в нее заключено (перед квадратной скобкой - 3 раза, перед фигурной - 4 раза).

Деление текста ЧЦ на сообщения не всегда однозначно и в разных изданиях не совпадает. Дальнейшие сведения целиком основываются на разбивке текста в [32], оттуда же заимствованы встречающиеся далее в скобках после обозначений лет номера сообщений внутри года. Однако в некоторых случаях разбивка [32] пересмотрена. Во-первых, объединены первые два сообщения годов XO1, MO1, С01 и Д01, граница между которыми проходила по датировке. Во-вторых, для полного соблюдения принципа "одна дата - одно сообщение" несколько сообщений разделены на два. В одном случае - сообщение И10 (4) - это сделано из-за наличия двух циклических датировок; в остальных - сообщения Э03(6), Е07(8), Я09(5), Ж13(3), А07(4) -из-за появления в середине сообщения обозначения месяца^*.

^* (При появлении в середине сообщения циклической датировки разбивка не производилась.)

II

Это вполне естественный для хроники вид. Однако уже при поверхностном взгляде совершенно очевидны необъяснимые странности.

1. Все сообщения, имеющие циклические датировки, обязательно имеют месячные датировки. На 395 случаев использования циклических знаков приходится лишь одно исключение: С28Ы (18:3/3)^*. Наличие числа только при указании месяца на первый взгляд кажется вполне естественным, однако не следует забывать, что китайское обозначение дней совершенно независимо от месяцев.

^* (После номера сообщения через двоеточие в случае необходимости указывается номер данного сообщения в сезоне (месяце) и (после косой черты) общее число сообщений в данном сезоне (месяце).)

2. Сезонная сетка вне зависимости от того, есть сообщения, относящиеся к данному сезону, или их нет, присутствует всегда, за пятью на 974 сезона исключениями: Х04Ь, Х04Ы, Х07Ь, Х07Ы, Д14Ы (последний сезон ЧЦ - А16Л). В случае отсутствия событий сезон имеет формальное заполнение в виде своего первого месяца (единственное исключение на 60 случаев - Ч22Л, в котором указан второй месяц сезона).

3. Когда за знаком "весна" следует не текст сообщения, а номер месяца, перед номером месяца стоит знак ван. Этому правилу не подчиняется правление X, в котором знак ван должен был бы встретиться 17 раз, а фактически имеется лишь в годах X01, X02, Х10 и Х18. Первый после него год Ч01 также аномален: формальное заполнение весны в нем совмещается с неформальным заполнением третьего месяца (то же наблюдается в первом году ЧЦ И01).

4. Сочетание жунь юэ (високосный месяц) в ЧЦ встречается лишь дважды. Как датирующее оно используется только во втором случае - в сообщении А05(6), относящемся к последнему правлению^*. События до этого "високосными" месяцами, очевидно, не датировались: ведь на первые 11 правлений должно было приходиться более 80 "високосных" месяцев.

^* (О первом его употреблении в сообщении Э06(9) см. ниже.)

5. Датирующим является также знак шо (новолуние), встречающийся в тексте ЧЦ 30 раз. В 29 случаях он стоит после обозначения дня и лишь в одном (сообщение Х17(8)^*) -непосредственно после номера месяца. За двумя исключениями^**, этот знак встречается только в датировках затмений (см. ниже).

^* (Интересно, что здесь нестандартность сообщения может быть связана с фактическим отсутствием затмения (см. ниже).)

^** (Это сообщения С16(1) о чудесном и С22(4) о сражениях чжань (об этих сообщениях см. ниже).)

6. В тексте ЧЦ упомянуты лишь три длящиеся несколько месяцев события, и только в правлении Э. Это сообщения об отсутствии дождя Э02(5), Э10(4) и Э13(4), датируемые нами месяцами их окончаний (как они и стоят в тексте).

Перечисленные выше особенности текста ЧЦ предполагают наличие условных и жестких правил записи, которые по крайней мере трижды несколько видоизменялись.

Первые изменения наблюдаются в правлении X, когда перед названием первого месяца допускалось опущение знака ван^*.

^* (Это правление вообще необычно с точки зрения весенних заполнений: сообщения датируются весной только в одном году из восемнадцати, что крайне мало по сравнению с другими правлениями.)

В правление Э отсутствие дождя регистрируется не по отдельности в рамках месяца или сезона, а на протяжении определенного промежутка времени. Это хорошо видно из сопоставления ситуации в годы С02 и С03 и соответствующих сообщений для годов Э02 (дождь не шел с 12-го месяца предыдущего года по 7-й месяц данного года), Э10 и Э13 (дождь не шел с первого по седьмой месяцы). Во втором году правления Сигуна предпоследнее в году сообщение С02(5) гласит: "Десятый месяц. Нет дождя" (последнее сообщение не имеет своей датировки и содержит информацию о походе чусцев на Чжэн). Первое сообщение в С03 говорит об отсутствии дождя в первом месяце, второе - об отсутствии дождя в месяце четвертом^*. Наконец, С03 (4) гласит: "Шестой месяц. Дождь" (не имеющее собственной датировки С03(3) сообщает о взятии сюйцами Шу).

^* (Эти сведения можно интерпретировать таким образом, что в данном правлении отсутствие дождя на протяжении всего сезона (отсутствие дождя в течение одного месяца вряд ли фиксировалось) было принято датировать первым месяцем данного сезона. Интересно, что в ЧЦ есть лишь еще одно упоминание об отсутствии дождя в Ч31(6), датированное зимой.)

В правлении А впервые появляется датировка високосным месяцем.

Наряду с этим в ЧЦ есть и другие, более необъяснимые, особенности, которые, однако, не лежат так близко к поверхности.

III

Если в ЧЦ просто фиксируются события, то наличие в се зоне сообщений, датированных с точностью до сезона, никак но может препятствовать появлению сообщений, датированных с точностью до месяца, а заполнение одного из месяцев сезона не должно мешать заполнению других месяцев. Однако в ЧЦ из 969 сезонов^* 393 заполнено сообщениями, датированными с точностью только до сезона, 516 - сообщениями, датированными только с точностью до месяцев (из них в 101 сезоне заполнены два месяца, в 15 - все три), 60 сезонов заполнены формально месячными датировками. Только 68 сезонов имеют одновременно и сезонные, и месячные заполнения.

^* (Здесь и ниже не имеющие даже формальных заполнений последние сезоны лет Х04, Х07 и Д14 не учитываются как утраченные.)

Обозначим через "к" начальный месяц, через "ц" - центральный и через "к" - конечный месяц любого сезона и определим количество сезонов с теми или иными типами заполнения в том случае, если бы оно определялось случайными причинами.

Поскольку в ЧЦ содержится 740 сообщений, датированных с точностью до сезона, и упомянуто 969 сезонов, вероятность заполнения сезона р составляет 0,7637. Поскольку в ЧЦ имеется 1115 сообщений, датированных с точностью до месяца, и упомянуто 2907 месяцев, вероятность заполнения месяца q составляет 0,3836. Таким образом, вероятность заполнения всех трех месяцев в сезоне Q₃ составит q³=0,0564, вероятность заполнения любых двух месяцев Q₂ составит q²×(1-q)=0,0907 (но они могут быть заполнены тремя различными способами: нц- н-к, -цк). Вероятность заполнения одного месяца Q₁ будет q×(1-q)²=0,1458 (одним месяцем сезон может быть заполнен также тремя способами). Вероятность отсутствия месячных заполнений в сезоне Q₀ составляет (1-q)³=0,2342. В таком случае вероятность одновременного заполнения сезона и хотя бы одного месяца составит p×(1-Q₀)=0,5848. Последнее означает, что при наличии 969 сезонов должно быть 567 сезонов с сезонным и месячным заполнением вместо фактически имеющихся 78, т. е. в семь с лишним (!) раз больше.

Согласно определенным выше вероятностям, заполнения вида Сн--, С-ц- и С--к должны были бы наблюдаться примерно в 108 случаях каждое, фактически же их 0 , 28 и 46. Заполнения вида Снц-, Сн-к и С-цк должны были бы наблюдаться в 67 случаях каждое, однако фактически встречается только последнее, и то лишь в четырех случаях. Вообще вероятность заполнения более одного месяца в сезоне составляет Q₁+3×Q₂=0,3285, что дает теоретическое число сезонов с таким заполнением: 318 вместо фактического 116 (почти в три раза больше). Сезоны, имеющие и сезонные сообщения, и сообщения, датированные всеми месяцами (Снцк), должны были бы встретиться в 42 случаях, фактически же они не попадаются ни разу. Вообще не заполненных сезонов должно было бы быть 54, и это единственная теоретическая оценка, согласующаяся с экспериментальными данными (формально заполнено 60 сезонов).

Заполнение сезона только сезонными сообщениями должно было бы наблюдаться в 178 случаях, фактически же таких случаев 325, т. е. почти в два раза больше.

Таким образом, налицо явная несовместимость в ЧЦ сезонного и месячного датирования внутри одного сезона. Одновременное заполнение сезона и первого месяца сезона вообще запрещено. При сезонном заполнении возможны лишь сочетания вида С--- (в два раза чаще, чем этого можно было бы ожидать), С--к (более чем в два раза реже ожидаемых), С-ц- (почти в четыре раза реже ожидаемых) и С-цк (в 17 раз реже ожидаемых). Независимо от заполнения сезона одновременное заполнение нескольких месяцев, как уже говорилось, встречается в три раза реже ожидаемого. Все это свидетельствует о тенденции к концентрации сообщений в рамках сезонов, месяцев в целом (в противопоставлении сезонам) и каждого месяца в отдельности.

Для оценки степени концентрации сообщений в сезонах и месяцах построим некоторую теоретическую модель. Поскольку в ЧЦ ни разу не встречаются подряд сообщения, имеющие одну и ту же циклическую датировку, сочтем возможным исходить из того, что события происходят не чаще, чем раз в день^*. Сочтем число дней в месяце равным 30^**; в сезоне - 120. Тогда вероятность p₁ того, что в данный день произойдет событие, датируемое с точностью до сезона, составит ¹/₁₂₀ р, т. е. 0,0064. Вероятность q₁ того, что в данный день состоится событие, датированное с точностью до месяца, составит ¹/₃₀ q, т. е. 0,0128.

^* (Деление года на еще меньшие отрезки лишь ничтожно мало повышает точность прогнозирования.)

^** (Фактически примерно половина китайских календарных месяцев состоит из 29 дней, однако присовокупление високосного месяца к предыдущему приближает среднюю цифру к 30.)

Эти вероятности будут иными, если рассматривать отдельно плохо согласующиеся друг с другом "сезонные" и "месячные" заполнения. В систему сезонов с "сезонными" заполнениями входят 393 сезона только с сезонными заполнениями, 78 сезонов с сезонными и месячными заполнениями и 60 сезонов с формальными заполнениями - всего 531 сезон. В систему сезонов с "месячными" заполнениями входят 516 сезонов с месячными заполнениями и 60 с формальным заполнением, итого 576 сезонов. Для этих систем вероятность р₂ наступления в данный день "сезонного" события составит 0,0118, а "месячного" события (q₂) - 0,0161^*.

^* (Интересно отметить, что если р₁ вдвое меньше, чем q₁ то р₂ примерно равно q₂)

Определим теоретическое количество сезонов и месяцев с тем или иным числом сообщений для общей модели (p₁, q₁) и раздельных моделей (р₂, q₂). Вероятность появления единицы времени без заполнения составит (1-р)¹²⁰ или (1-q)³⁰. Вероятность появления единицы времени с одним заполнением составит 120p×(1-р)¹¹⁹ или 30q×(l-q)²⁹. Вероятность появления единицы времени с двумя заполнениями составит 7140р²×(1-р)¹¹⁸ или 435q² ×(1-q)²⁸. Вероятность появления единицы времени с тремя заполнениями составит 280840р³×(1-р)¹¹⁷ или 4060q³×(1-q)²⁷, с четырьмя - 8214570p⁴×(1-p)¹¹⁶ или 27405q⁴×(1-q)²⁶, с пятью - 190578024р⁵×(1-р)¹¹⁵ или 142506q⁵×(1-q)²⁵, с шестью - 3652745460р⁶×(1-р)¹¹⁴ или 593775q⁵×(1-q)²⁵. Можно получить дальнейшие вероятности, продолжая этот ряд^*.

^* (Это достигается путем нахождения следующих биноминальных коэффициентов, которые совпадают с числом сочетаний данного числа элементов m (здесь - дней в единице времени) по n(здесь - число сообщений) :

(при n=0 эта величина равна единице, при n=1 она равна т). В данном случае этого можно не делать, поскольку получаемые далее вероятности приближаются к нулю.)

Теоретические оценки, полученные на основании моделей, и фактические данные сопоставлены в табл. 1, каждые три столбца которой содержат теоретическую оценку (m), фактическое значение (э) и процентное отклонение экспериментального значения от теоретического (Δ%). Из таблицы видно, что материал для сезонов лучше описывает первая модель, для месяцев - вторая. Вторая модель для сезонов вообще несостоятельна, поскольку дает наибольшие отклонения для самого массового материала. Число сезонов и месяцев, заполненных только одним сообщением, значительно меньше ожидаемого, в то время как число отрезков времени, заполненных более чем одним сообщением, больше ожидаемого, и разница тем ощутимее, чем больше сообщений приходится на единицу времени. Для датированных сезонами сообщений характерна особая дифференциация - они либо полностью отсутствуют, либо встречаются чаще двух раз^*.

^* (Специфичность описанной ситуации подчеркивает тот факт, что аналогичные подсчеты, сделанные для распределений сообщений с циклическими датировками по годам, показали принципиальное совпадение результатов теоретического моделирования с экспериментальными данными.)

Тем же способом оценим возможное количество лет с данным числом сообщений. Для этого положим число дней в году равным 365 и исключим из рассмотрения ущербные годы Х04, Х07, Д14 и А16. Тогда в общей сложности мы будем иметь 1840 сообщений на 240 лет, что дает базовую вероятность s появления сообщения, датированного данным днем, равную 0,0210. Оценки теоретического числа лет с данным числом сообщений сопоставлены с фактическим числом на рис. 1, сплошная линия на котором обозначает фактический процент лет с данным числом сообщений, штриховая - теоретический, кружки соответствуют процентам по объединению СИ, треугольники - по объединению СЭ и квадраты - по объединению СЯ (о штрих-пунктирной линии см. ниже).

Рис. 1. Распределение лет по числу сообщений в процентах)

Рис. 1 убедительно свидетельствует о том, что в этом случае несовпадение расчетных и фактических данных не имеет систематического характера и объясняется явно смешанным характером распределений: в раннем периоде (СИ) выделяется группа лет с числом сообщений несколько меньшим обычного, в среднем (СЭ) выделяется группа лет с существенно большим обычного числом сообщений, а в позднем (СЯ) наряду с немногочисленной группой лет с существенно большим числом сообщений выделяется многочисленная группа лет с несколько большим числом сообщений. Основной же тип заполнения года, описываемый восходящими (левыми) точками распределенпй для объединений СЭ и СЯ и нисходящими (правыми) точками распределений для объединений СИ и СЭ (в последнем до значения "12"), на протяжении всего памятника остается неизменным. Этот тип приближается к итоговому распределению при отсечении лет с аномально большим числом сообщений (13 и более) и близок к теоретическим оценкам для такого распределения, представленным на рис. 1 штрихпунктирной линией^*. Описанная дифференциация лет, свойственная каждому периоду, также не может объясняться случайными причинами.

^* (Эта оценка была получена путем определения базовой вероятности S11 при исключении 24 лет с аномально большим числом сообщений. Величина S₁¹, равная 1479/216×365, составляет 0,0188.)

Явные изменения правил записи даже в отношении количества сообщений в году делают целесообразным раздельное по периодам сопоставление расчетного и фактического числа сообщений по сезонам и месяцам. Соответствующие данные приведены в табл. 2^*. Различия по периодам здесь в общем незначительны, однако заметим, что для сезонов теоретическое распределение ближе всего к объединению СЭ, а для месяцев - к СИ. По "месячным" сообщениям распределения для СЭ и СЯ очень близки, но по "сезонным" они несколько отличаются. Во всех случаях фактическое число сезонов (месяцев), заполненных только одним сообщением, заметно меньше расчетного. Таким образом, в отличие от числа сообщений в году число сообщений в сезонах и в особенности в месяцах явно искажено.

^* (Здесь и ниже все расчеты для месяцев делаются по модели из 1728 месяцев без учета текстов, датированных сезонами. В этой таблице впервые встречаются сдвоенные буквенные обозначения: СС - суммированные данные по всем сезонным заполнениям, ММ - суммированные данные по всем месячным заполнениям.)

IV

Еще большие аномалии обнаруживаются при рассмотрении датировки циклическими знаками. Как уже здесь говорилось, циклические датировки (за единственным исключением) имеют только "месячные" сообщения. Датированные днями сообщения могут занимать различное место (при наличии нескольких сообщений) в любом месяце года, однако их распределения внутри месяцев и по месяцам не случайно.

Сведения о распределении циклических дат по сообщениям внутри месяцев приведены в табл. 3, в первом столбце которой указаны правления и объединения правлений, в остальных - позиции в месяце (цифра до косой черты - номер сообщения в месяце, после - число сообщений в месяце). Из этой таблицы видно, что в среднем циклическую датировку первое сообщение в месяце имеет в два раза чаще, чем не первое^*. При этом процент сообщений, датированных с точностью до дня, зависит от числа сообщений в месяце. Так, единственные в месяце сообщения циклическую датировку имеют в половине случаев, в месяцах с двумя-тремя сообщениями такие датировки имеют около 30% сообщений. В случае большего числа сообщений в месяце эта величина падает до 20% (для пяти-шести сообщений в месяце) и ниже.

^* (Эта особенность при движении к концу памятника проявляется все четче, таким образом, по этому показателю "нехроникальность" ЧЦ со временем не убывает, а возрастает.)

Распределение сообщений с циклическими датировками по месяцам также вряд ли случайно. Из табл. 4^*, построенной аналогично табл. 3, видно, что для объединения СИ характерна концентрация датированных с точностью до дня сообщений в средних сезонах при более или менее равномерном распределении их внутри сезона. В объединении СЭ циклические датировки концентрируются летом, зимой и в последних месяцах сезонов, а в объединении СЯ - не только так же как и в СИ, летом и осенью, но и в средних месяцах сезонов.

^* (В табл. 4 появляются двубуквенные обозначения суммированных по отрезками времени данных: MB, МЛ, МЬ, МЫ - суммы всех месячных заполнений соответствующих сезонов; Мн, Мц, Мк - суммы заполнения первых (вторых, третьих) месяцев всех сезонов.)

Не случайно не только заполнение временных отрезков датированными с точностью до дня сообщениями, но и их заполнение любыми сообщениями. Это можно видеть из табл. 5, в которой приведены отклонения процентов заполнения соответствующих сезонов, месяцев и их объединений от среднего для всего памятника в целом процента, указанного в нижней строчке (временная традиция), и табл. 6, содержащей отклонения тех же процентов от средних для строки значений, указанных в крайних столбцах СС и ММ^*.

^* (При определении степени достоверности сведений по отдельным правлениям следует иметь в виду, что данные по правлению М., длившемуся всего два года, как правило, совершенно недостоверны. (Сведения о длительности правлений см. в табл. 12.))

Следует заметить, что заполненные месяцами сезоны распределены не совсем равномерно. В объединении СИ месячные заполнения чаще встречаются весной и реже зимой. В объединении СЭ несколько чаще заполнены весна и зима, в объединении СЯ несколько чаще заполнены весна и осень, реже - зима. В целом по тексту чаще заполнена весна (160 лет), реже - зима (129 лет); лето и осень заполнены соответственно у 142 и 145 лет. Однако ввиду в общем незначительного различия между этими цифрами и недостоверности (из-за малого числа) данных по отдельным правлениям флуктуации "месячных" сезонов внутри лет специально рассматриваться не будут.

V

Рассмотренный материал убедительно показывает, что датирование события (по крайней мере месяцем и днем) подчинялось ритуальным правилам, вызывающим в тексте систематические отклонения датировок событий от фактических. Поскольку эти правила, как было показано выше, могли меняться от правления к правлению, имеет смысл рассмотреть основные характеристики каждого правления в отдельности.

Особенности отдельных правлений видны уже в циклических датировках: так, для правлений И, Ч, Е и Ю, как это явствует из табл. 3, не характерно преимущественное датирование днями первых сообщений месяцев. В табл. 7^* показаны основные статистические характеристики правлений (арифметическая средняя - ср., дисперсия - σ, гармоническая средняя - h, второй и третий моменты - m₂ и m₃, эксцесс - Е и коэффициент ассиметрии - А) по числу сообщений на год (левая часть) и количеству в году сообщений, имеющих циклические датировки. В табл. 8 приведены аналогичные характеристики по числу сообщений на сезон (левая часть) и месяц (по независимой системе из 1728 месяцев). В левой части табл. 9 указаны проценты сезонов, формально заполненных обозначениями месяцев (Ф), имеющих смешанное сезонное и месячное заполнение (СМ), чисто сезонное (ЧС) и чисто месячное (ЧМ) заполнения. В правой части табл. 9 приведен процент месячных заполнений вида, указанного в верхней строке, от общего числа месячных заполнений (в том числе раздельных и смешанных). Вид месячного заполнения в определенной степени зависит не только от правления, но и от сезона, однако из-за малочисленности материала сколько-нибудь достоверные сведения здесь могут быть получены только по объединениям правлений. Соответствующие данные приведены в табл. 10, в которой каждому отрезку времени соответствуют две строки: в верхней указано число соответствующих сезонов, в нижней - их процент от общего числа месячных заполнений этих сезонов^**.

^* (В табл. 7 и частично в табл. 8 данные по правлению М, длившемуся всего два года, из-за малой достоверности не приводятся.)

^** (Как уже говорилось, количество месячных заполнений в разных сезонах одного правления может быть различным, однако эти различия незначительны и не могут сильно влиять на общую картину.)

VI

От правления к правлению может меняться не только тип датировки сообщений, но и характеристики их текстов. Простейшей характеристикой текста сообщения представляется его длина в иероглифах. Статистические характеристики длин недати-рующих частей сообщений по правлениям содержатся в табл. 11^*.

^* (Представляется, что средний размер датирующейся части сообщения должен в принципе оставаться неизменным [фактическое положение дел см. в табл. 17 (стб. 7)], поэтому изменения в текстах сообщений от правления к правлению в табл. И должны проявляться особенно отчетливо.)

Статистически независимые характеристики правлений в принципе исчерпываются показанными в табл. 3-11. Определенный интерес, однако, представляет также общее число иероглифов на год. Хотя в принципе это число зависит от количества сообщений и их длины, оно может рассматриваться и как базовое, поскольку в рамках целого года снимаются неточности, связанные с неоднозначностью разбивки текста на сообщения, и искажения из-за перераспределения материала между сезонными и месячными сообщениями.

Возрастание числа иероглифов на год может интерпретироваться как увеличение подробности изложения. На этом основании Д. В. Деопик приходит относительно ЧЦ к следующей мысли: "Очевидное возрастание подробности изложения на протяжении всей летописи говорит о естественном возникновении летописи по обычным законам этого исторического жанра (имеется в виду меньшая подробность описания более ранних событий)" [6, с. 148].

Подтверждение этому Д. В. Деопик видит не только в увеличении объема текста в иероглифах на год правления по мере перехода к более поздним правлениям, но и в уменьшении числа пустых или опущенных сезонов. Опущенных сезонов всего пять (причем только в трех годах), и этого слишком мало, чтобы делать основательные выводы. Остальные аргументы Д. В. Деопика нуждаются в специальном рассмотрении.

Действительно, процент формально заполненных сезонов на уровне объединений правлений СИ, СЭ и СЯ (как это видно из табл. 9) падает по мере приближения к концу текста. Однако это есть следствие суммирования данных по принципиально разнородным правлениям. Если максимальное различие между объединениями правлений здесь составляет 102%, то внутри объединения СИ, даже без учета ненадежного правления М, эта величина составляет 142%, внутри объединения СЭ - 64%, а внутри объединения СЯ - 272%. Эти цифры являются убедительным аргументом в пользу рассмотрения каждого правления в отдельности. В этом случае по признаку наличия "пустых" сезонов выделяются правления с малым (до 3% - правления М, Я, А), ередним (от 4 до 7 % - правления И, С, Э, Ю, Е, Ж) и большим (от 10 до 12% -правлениях X, Ч, Д) процентом формально заполненных сезонов. При этом в ранней и поздней частях памятника представлены все эти типы правлений.

Возрастание объема текста, приходящегося на один год, может быть следствием роста числа сообщений, увеличения их длины или того и другого сразу. Как видно из табл. 7, среднее число сообщений на год для объединений СЭ и СЯ практически равно и почти на 40% больше, чем для объединения СИ. Однако эта величина вновь оказывается сопоставимой с отклонениями правлений внутри объединений (в СИ - 28%, в СЭ - 47, в СЯ - 23%), к тому же абсолютная разность средних (2,36) примерно равна наименьшей дисперсии объединений (2,21). Здесь также скорее всего следует говорить, с одной стороны, о правлениях со средним числом сообщений на год (8,31-8,90), а с другой - о правлениях с большим (10,11 - правление Е), небольшим (6,63-6,88 - правления И, X, С) и малым (Ч)^* числом сообщений на год.

^* (Правление Ж занимает промежуточное положение между группами "средних" и "небольших".)

Длина сообщений, как это видно из табл. 11, также в общем растет. Средняя длина сообщения в объединении СЯ по сравнению с объединением СИ выше на 21%, однако это составляет всего 1,22 иероглифа. Отклонения внутри объединения здесь достигают: СИ - 25%, СЭ - 26, СЯ - 33%. Фактически в этом случае вновь выделяются правления со средней длиной сообщения (5,79 - 6,31), противопоставленные правлениям с большим (6,68 - 6,98 - правления С, Ж, Д), очень большим (Е, Я) и малым (М) размерами сообщений. Интересно отметить, что рост длины сообщений не всегда происходит одновременно с увеличением их числа (как это было бы естественно для летописи при увеличении подробности описания к концу). Это хорошо видно из рис. 2, на котором по оси абсцисс отложено среднее число иероглифов в сообщении (lc), а по оси ординат - среднее число сообщений в году (hс). Здесь выделяются, как минимум, две последовательности возрастания, показанные сплошными линиями^*.

^* (На рис. 2 индексами обозначены номера правлений. Объединения СЭ и СЯ на нем не локализуются, зато координатная плоскость делится штриховыми прямыми на объединения СИ, СА и СЕ (табл. 13).)

Рис. 2. Корреляция числа сообщений и их средней длины по правлениям

Среднее число иероглифов на год, будучи достаточно значительной по размеру величиной, к тому же не зависящей от разбиения лет на временные отрезки и текста на сообщения, может считаться сравнительно надежной характеристикой однородности текста^*. Поэтому были специально определены статистические характеристики распределения лет по числу иероглифов для отрезков правлений. Каждое правление (кроме И и М) разбивалось на два-три равных отрезка по 8-11 лет в каждом. Поскольку база усреднения здесь невелика, значимыми были сочтены лишь отклонения, превышающие 10% от средней величины для всего правления. Таковые зарегистрированы нами лишь в правления Х и Ч^**.

^* (В этом отношении представляется важным доказательство С. В. Зи-ниным [7] того факта, что число иероглифов, приходящееся на год в ЧЦ, в рамках каждого правления распределено по нормальному закону.)

^** (Значение "10%" зарегистрировано лишь однажды (С23-СЗЗ), "8%" - трижды (С12-С22, Д01-Д08, Д09-Д15); в остальных случаях оно не превышает 5%. Поэтому, возможно, правления С и Д следует добавить к числу разнородных.)

В первом из них средняя величина для лет Х01-Х09 составила 45,33 иероглифа, а для лет Х10-Х18 - 67 иероглифов. Это составляет 19% от средней для правления X величины 56,17 иероглифа на год. В правлении Ч, средняя величина для которого составляет 46,06 иероглифа на год, для первых 10 лет она составляет 49,4 (отклонение +7%), для лет Ч11-Ч21 - 36,73 (отклонение - 20%), а для лет Ч22-Ч32-52,36 (отклонение +14%). Для объединения начального и конечного отрезков эта величина составляет 50,95 иероглифа на год, что приводит к допустимому отклонению +10%. Таким образом, явную неоднородность можно видеть только в правлении X и в среднем отрезке правления Ч.

Сомнение в однородности текста внутри одного правления, уместное прежде всего для правлений X и Ч, а также правлений С и Д, вызывает необходимость в специальном рассмотрении тенденции изменения числа иероглифов текста, приходящихся на год. Для этого была применена методика скользящих средних, позволяющая наблюдать общую тенденцию за счет ослабления случайных отклонений.

Соответствующие данные приведены в табл. 12, столбцы которой, в общем соответствующие правлениям, разбиты на пять под-столбцов. В первом из них указан год правления, в остальных - число иероглифов на год при базах усреднения 1, 3, 5 и 10. Из табл. 12 видно, что длина текста, приходящегося на год, в первом правлении устойчива и составляет около 60 знаков; во втором правлении она имеет величину около 50 знаков, несколько повышающуюся к концу. В среднем отрезке правления Ч эта величина уменьшается примерно до 40, но затем вновь достигает 50 знаков. Для правления С характерна величина текста порядка 60 иероглифов на год (увеличение ее до 70 в конце этого правления связано с появлением исключительного по длине текста года С28). Для текста правления Э характерно 75 иероглифов на год, для правления Ю - порядка 65 иероглифов на год. Для правления Е эта величина сравнительно велика, но весьма неустойчива; эта неустойчивость связана с наличием как очень "информативных" (до 170 иероглифов), так и "малоинформативных" (30-50 иероглифов) лет. В правлении Я размер текста, приходящегося на год, довольно устойчив и составляет около 95 знаков. Для правлений Ж и А эта величина также устойчива и составляет около 70 знаков. Наконец, в правлении Д намечается тенденция к увеличению длины текста от 65 иероглифов на год до 80.

Распределение лет правлений по числу приходящихся на них иероглифов, сгруппированному по пять (границы групп проходят между значениями, оканчивающимися на "2" и "3", "7" и "8"), показано в табл. 13. Порядок расположения правлений в ней диктуется сходством распределений и, в общем, увеличением среднего числа иероглифов на год. Согласно среднему объему текста, приходящемуся на один год, правления делятся на три большие группы, первая из которых совпадает с объединением СИ, две остальные являются новыми объединениями СА и СЕ.

Основные статистические характеристики распределений числа иероглифов по годам правлений приведены в табл. 14. В табл. 14а приведены для сравнения характеристики распределений числа сообщений, в основном совпадающие с содержащимися в табл. 7. Значения для правления С, объединений СА и Итого в табл. 14 вычислены при исключении аномального года С28 (216 иероглифов, 23 сообщения)^*.

^* (Учет этого года приводит к существенным изменениям статистических характеристик правления С. Так, средняя длина текста на год в этом случае достигает 65,27 иероглифа (увеличение на 9%), дисперсия принимает значение 35,73 (увеличение на 58), а коэффициент вариации 54,74 (увеличение на 45%).)

Из табл. 14 видно, что более или менее сходное число иероглифов на год приходится в правлениях, объединенных в группу СА. Каждое из остальных правлений в своем роде уникально. Действительно, рис. 3, построенный по данным табл. 13, свидетельствует о явной неоднородности распределений. Кружками на нем обозначено объединение СИ, треугольниками - СА, квадратами - СЕ. Значения, превышающие "100", отсутствуют в объединении СИ и, очевидно, относятся к другой совокупности: они сравнительно мало представлены в объединении СА, но весьма характерны для объединения СЕ. В этом отношении рис. 3 весьма напоминает рис. 1, показывающий распределение лет по числу сообщений. Сходство между рисунками еще более усилится при применении объединений СА и СЕ вместо объединений СЭ и СЯ, что совершенно очевидно из сравнения характеристик в табл. 7 и табл. 14.

Таким образом, об устойчивой тенденции к увеличению подробности описания по мере приближения к концу ЧЦ говорить не приходится; можно утверждать лишь, что записи, относящиеся к первым четырем правлениям, в общем более лаконичны.

Рис. 3. Распределение лет по длине текста

VII

Резко выраженные особенности каждого правления следует определять по наиболее меняющимся, но независимым друг от друга статистическим характеристикам^*, основываясь на процентных отклонениях от средних значений для всего текста. Будем считать значимыми отклонения, имеющие абсолютные величины от 11 до 30% - обозначим их через "(+)" или "(-)"; достоверными - отклонения по абсолютной величине, превосходящие 30% (обозначенные соответствующими знаками без скобок). Объединения сочтем правомерными лишь в том случае, когда их составляющие ни в одном правлении не имеют противоположных знаков (наличие противоположных знаков в скобках в единственном правлении сочтено допустимым). С другой стороны, для малочисленных явлений, число которых в каждом правлении не превышает десяти, мы будем пользоваться только объединениями.

^* (В общем неизменные характеристики следует считать фоновыми, характерными для памятника в целом. К числу таковых прежде всего относится процент заполнения месяцев в сезонах с месячным заполнением, составляющий 41%±3%. Единственное исключение в этом отношении - правление Д, для которого эта величина составляет 49%. )

Кроме того, для упрощения картины сохраним только одну характеристику, значения которой для каждого правления в принципе совпадают. Речь идет прежде всего о парах ср. и h, σ и m₂, m₃ и m₄. Кроме того, поскольку отклонения σ и v; по всем правлениям и характеристикам совпадают, за двумя исключениями (правление X в левой части табл. 9, правление Ч в правой части табл. 8), коэффициент вариации также объединим с дисперсией и оценку возьмем по максимуму: для правления Ч по дисперсии ("-" вместо "(+)"), а для правления X - по коэффициенту вариации (+67% вместо -31%).

Данные о всех отклонениях статистически независимых величин по правлениям приведены в табл. 15 (в ней слева в скобках указаны номера исходных таблиц), из которых видно, что правления однозначных характеристик не получают и временная тенденция не прослеживается.

Рассмотрение изменения отклонений в рамках трех хронологических подразделений текста ЧЦ (СИ, СЭ, СЯ) показывает, что значения большей части взятых характеристик при переходе от СИ к СЭ возрастают. Противоположную тенденцию демонстрируют лишь проценты формально заполненных сезонов и проценты сезонов, заполненных как последним месяцем, так и последним и предпоследним месяцами одновременно. Однако даже замена знаков для этих характеристик на противоположные не позволяет говорить о временной эволюции: из 63 использованных в табл. 15 показателей по этим объединениям последовательность отклонений "-0+" имеют 16, последовательность "-+0" имеют 11, а последовательность "-+-" имеют 5 показателей. (Другие последовательности либо наблюдаются только у одного-двух показателей, либо включают знаки в скобках.)

VIII

Рассмотренный материал окончательно подводит к выводу о том, что текст каждого правления имеет свои особенности, в принципе не зависящие от времени. Для проверки его правильности специально рассмотрим именно те характеристики, которые (если мы имеем дело с хроникой) должны меняться со временем. В этом случае более поздние части текста должны отличаться от более ранних увеличением объема информации на единицу времени и увеличением точности датирования. Первое должно непосредственно выражаться в увеличении среднего числа иероглифов на единицу времени вследствие как уменьшения процента незаполненных отрезков времени, так и увеличения средней длины сообщений и их числа. Возрастание точности датирования должно выражаться в увеличении среднего числа датирующих иероглифов на год и процента сообщений, датированных месяцем или днем.

Соответствующие сведения приведены в табл. 16, в которой процент заполненных месяцев в отличие от таблиц 5-6 определялся без учета формально заполненных сезонов. Верхняя часть этой таблицы содержит величины процентных отклонений от среднего значения по ЧЦ, помещенного в правом столбце, нижняя - оценки их значимости. Нижняя строка содержит характеристику правления с точки зрения противопоставления "ранее - позднее" в том случае, если она может быть получена. Табл. 16 убедительно показывает, что даже применение выборочных характеристик в какой-то мере позволяет говорить о временной эволюции только по правление Я включительно. При этом в ранних правлениях эволюция происходит от конца к началу: правления Ч и С представляются более архаичными, чем первые два правления И и X^*.

^* (О недостаточно однозначной связи главных "хронологических" характеристик свидетельствует и рис. 3.)

Не слишком удачные результаты применения "хроникальных" критериев к тексту ЧЦ делают целесообразным рассмотрение (на уровне правлений) "странностей" этого текста, могущих объясняться как раз применением ритуальных правил.

К таковым следует в первую очередь отнести обратную связь между заполненностью текстом сезонов и месяцев, свидетельствующую о том, что каждый из этих типов датирования образует отдельную систему, а также незначительный процент сезонов со смешанными заполнениями. С ритуальными правилами должна быть связана также концентрация сообщений в сезонах и месяцах, а также неоднородность распределения сообщений по различным сезонам и различным месяцам.

Соответствующие данные по правлениям приведены в табл. 17. Верхняя часть ее содержит сведения о процентных отклонениях (Δ%) в явном виде и в оценках значимости отклонений процента сезонных (месячных) заполнений, приходящихся на данный сезон (месяц), от ожидаемого при равномерном распределении (25% для сезона, 8,3% для месяца). Эти величины для месяцев определялись как без поправки на неравномерность распределения сезонов с месячным заполнением по сезонам^*, так и вместе с ней. При определении значимости отклонений принимались во внимание (в случае превышения ±3%) нерегулярности заполнения, свойственные всему тексту в целом (В--7%, M1-+5/3%, М2--3/4%, МШ--4%). Применялись следующие правила определения границ значений для значимых и достоверных отклонений. Для сезонов при абсолютной разнице в 14% и выше величины отклонений не превышают ±8%; с другой стороны, отклонения в 13% и выше появляются только при абсолютных разностях 30-31%. Эти величины и были признаны граничными для определения значимости и достоверности отклонения. Для месяцев отклонения считаются достоверными, если при обеих методиках подсчета они превышают 10%, значимыми - при превышении 5% с учетом общего распределения сообщений по месяцам.

^* (Неравномерность распределения по сезонам сезонов с месячными заполнениями, естественно, обратна неравномерности распределения по сезонам сезонов с сезонными заполнениями.)

Табл. 17 однозначно показывает, что всем правлениям свойственны явные нерегулярности, несколько ослабленные в правлениях Э и Ж. В правлении Ч наблюдается деконцентрация сообщений в сезонах, компенсирующаяся, однако, "сезонным" типом распределения сообщений по месяцам. По признаку концентрации сообщений в сезонах удается выделить две группы правлений: со стандартным, "сезонным" распределением сообщений (значимо меньше ожидаемого число сезонов не только с одним, но и с двумя сообщениями) - правления И, X, Ж, Д - и с распределением сообщений, приближающимся к "месячному" (меньше ожидаемого числа сезонов лишь с одним сообщением),- правления С, Э, Ю, Е, А и, возможно, С и Я.

Эти ритуальные особенности, практически не скоррелированные с характеристиками, допускающими временную трактовку, и определяют специфику текста ЧЦ. Они говорят о существовании некоторых правил записи, которые допускали определенные вариации по правлениям. Для получения наблюдаемой картины эти правила должны были касаться прежде всего датирования сообщений. Возможно также появление или исчезновение определенных типов сообщений^*.

^* (См., например, данные об изменении числа в общем имеющих большую длину сообщений о военных союзах с перечислением их участников, полученные Д. В. Деопиком [5, с. 99].)

Для дополнительного подтверждения факта существования правил записи и для их реконструкции следует привлечь материал, который либо допускает проверку определения точности датирования, либо отличается стандартностью и массовостью. Пожалуй, единственным материалом первого рода являются сообщения о затмениях. В качестве второго мы привлекаем сообщения о смертях и погребениях, представляющие собой самый массовый материал и уже привлекавшиеся исследователями для обоснования летописного характера ЧЦ^*.

^* (Кроме упомянутых работ Д. В. Деопика следует особо отметить статью Дж. Кеннеди "Интерпретация "Чунь цю"" [33], в которой специально рассматриваются все сообщения о смертях монархов.)

IX

В ЧЦ содержится 37 сообщений о затмениях. Все они, за исключением девяти случаев, датированы новолуниями (шо). Это соответствует действительности, поскольку солнечные затмения всегда происходят в день новолуния. За тремя исключениями, все затмения датированы днями. Существует определенная корреляция между нерегулярностью записи, достоверностью сообщения и его местом в памятнике.

Из не датированных циклическими знаками затмений два приходятся на начальную часть памятника - Х17 (8), Ч18(1), а одно - С15 (6) - не соответствует действительности. Сведения о затмениях, не содержащие в датировке указаний на новолуние, соответствуют действительности лишь в первых правлениях И, X, Ч, С, а также Ю, для которых отсутствие таких указаний является правилом. Сообщение о затмении без упоминания о новолунии в правлении Я - Я15(6) не точно: циклическая дата в нем обозначает день новолуния в месяце, следующем за тем месяцем, в котором произошло затмение.

Особый интерес представляют три затмения: Я21(6), Я24(7) и Я27(6), первые два из которых имеют стандартные датировки, совпадающие с новолунием, но смещенные вперед на месяц по сравнению с фактическими датами затмений; в последнем случае просто указан следующий месяц (названный день является первым днем предыдущего месяца). Сообщения о первых двух затмениях продублированы сообщениями с точными датами. Очевидно, поздние редакторы, обнаружив несовместимость явно добавленного впоследствии дня рождения Конфуция [Я21(9)] с календарем ЧЦ, попытались подогнать последний к этой дате, сместив его на месяц (этого достаточно, чтобы вписать любую несовпадающую дату). Притом дату предыдущего и последующего затмения они заново пересчитали и вставили в соответствующие места, сохранив старые сообщения. В третьем случае они ограничились увеличением номера месяца на единицу. Возможно, по той же причине была изменена на 30 позиций циклическая дата в Я15(6).

При определенных реконструкциях календаря ЧЦ возникают сомнения в датировках и других затмений, причем в первую очередь затмений без указаний на новолуние. Из приведенных Легтом на этот счет данных [34, с. 85-90] видно, что в большинстве случаев затмение должно было быть не в данном месяце, а в одном из следующих, но не предыдущих.

Отсутствие упоминания новолуния в ранней части памятника, возможно, связано с неточностями календаря, как это утверждают стандартные комментарии Гунъян и Гулян: затмения падали не на первый день лунного месяца, а на последний день предыдущего. Однако этот день имел специальное обозначение (хуэй), которое также использовалось как датирующее, тем не менее им не датировано ни одно затмение. Если высказанное предположение верно, то здесь мы вновь сталкиваемся с жестким правилом записи: затмение могло датироваться только первым днем месяца, а если оно падало на последний день месяца, этот день указать было нельзя.

Знак хуэй в качестве датирующего используется два раза, знак шо наряду с затмениями также датирует всего два сообщения. Дважды это события военной истории - С22 (4) и Е16 (6), но дважды - чудесные: падение камней (метеоритов?) в царстве Сун [С16(1)] - шо^* и сотрясение храма [С16(11)] - хуэй. Интересно, что три из четырех случаев использования этих знаков как датирующих приходятся на среднюю часть правления С., для которого как раз не характерно использование знака шо для датировки затмений.

^* (Следует отметить, что далее в этом сообщении имеется единственная нестандартная датировка ши юэ (этот месяц), которой снабжено сообщение о чуде (полет шести гусей задом наперед над сунской столицей).)

Основной текст сообщения о затмении состоит из стандартной формулы жи ю ши чжи ([что касается] солнца, имелось съедение его), после которой в трех случаях помещен знак цзи (уже, конец), обозначающий, согласно стандартным комментариям, полное затмение. Это выражено в соответствующем комментарии к первому появлению цзи после сообщения о затмении Х03(4) и в других случаях - Ю08(1), Я24(4) -не повторяется. Действительно, эти три, и только эти три, затмения были полными.

Дважды в правление Ч[Ч25(3), Ч30(5)] и однажды в правление Э[Э15(5)] в сообщении появляется вторая фраза: гу юн сип юй шэ (били в барабаны, принесли в жертву животное на алтаре земли). Несмотря на то что только этот текст может сопровождать в памятнике основной текст сообщения о затмении, в первом случае всеми комментариями утверждается, что принесение в жертву животных при затмении является необычной практикой. Эта мысль в третьем случае повторена "Цзо чжуаныо".

В тексте есть еще два бесспорных случая применения знака юн для обозначения принесения в жертву. В обоих случаях сообщения датированы циклическими знаками и касаются человеческих жертвоприношений: царством Чжу цзэнского цзы в 641 г. [С19(3)] и чусцами цайского наследника престола в 531 г. [Ж 11 (10)]. В сопряженных с этими текстами местах "Цзо чжуани" четко видна связь действия, обозначенного иероглифом юн, с жертвенным животным шэн и прямо говорится об использовании людей вместо жертвенных животных. Из этого можно заключить, что сообщения о жертвоприношениях юн делались лишь в случае затмений и использования людей вместо жертвенных животных, причем даже о таких жертвоприношениях сообщалось лишь тогда, когда принесенным в жертву был монарх или дафу (по свидетельству "Цзо чжуани", этот титул имел цайский наследник престола). Сообщения о такого рода жертвоприношениях должны были датироваться днями.

В этой связи имеет смысл рассмотреть все сообщения о ритуальных действиях, содержащиеся в ЧЦ. Их, в общем, немного. В двух сообщениях, датированных 660 и 652 гг., упомянуто жертвоприношение ди. Первое из них - М02 (2) - это "благоприятное" (цзи) жертвоприношение (ди) по случаю установки таблички с именем предыдущего правителя в храме предков; второе - С08(4) - "большое жертвоприношение в великом храме", по случаю которого была установлена табличка с именем супруги^*. Первое из этих сообщений датировано днем, второе месяцем.

^* (Это стандартная трактовка следующей за приведенной фразы юн чжи фу жэнь. В ней юн интерпретируется как "воспользоваться", а чжи - как "вводить [табличку]". Не исключено, однако, что здесь идет речь о принесении в жертву супруги по имени Чжи. Отсутствие такой трактовки в комментариях не может служить серьезным аргументом против этого предположения, поскольку комментаторы всячески старались смягчить и явные сведения о человеческих жертвоприношениях в рассмотренных выше случаях.)

Сакральное действие обозначается также иероглифом ши (служба), (служить), причем в этом случае всегда имеются циклические датировки. Так, в сообщении Э21(6), датируемом 625 г., говорится о "большой службе в великом храме" и "продвижении [таблички] Сигуна". Комментаторы утверждают, что под ши здесь подразумевается то же, что и под цзи ди в М02(2),- "благоприятное жертвоприношение". В обоих случаях данное действие было осуществлено через 22 месяца после смерти правителя, что, по мнению комментаторов, было слишком рано. С последним сообщением непосредственно связано имеющее сезонную датировку сообщение Д08(15), в котором говорится о том, что в 502 г. "в порядке осуществили жертвоприношение прежним гунам". Это сообщение в "Гунъян чжуани" интерпретируется как возвращение к правильному порядку табличек, нарушенному в 615 г.

В другом случае [Ю08(3)] речь идет не о "великой службе", а о "наличии службы в великом храме" в 601 г. Некоторые комментаторы считают, что здесь, так же как и в С08(4), имеется в виду жертвоприношение ди, что совершенно не обязательно.

Наконец, в 527 г. "была служба в храме У-[гуна]" - Ж15(2)^*. Продолжение этого сообщения таково: "[Когда] флейтисты вошли, Шу-гун скончался. Устранили музыку, кончили службу". Очевидно, речь здесь идет о прекращении жертвоприношения в связи со смертью. Интересно, что аналогичные обстоятельства сопровождают и упоминание о "наличии службы" в 601 г. Очевидно, тем же днем, что и Ю08(3), датируется помещенное вслед за ним сообщение о смерти царевича. По мнению комментаторов, оно было получено на следующий день, в который, согласно сообщению Ю08(5), жертвоприношение продолжалось или повторялось^**. Следующее сообщение Ю08(6) гласит; "[Когда] вошли актеры (?), устранили флейтистов".

^* (Сообщение об "установке" (постройке) этого храма в Е06(2), снабженное циклическим знаком, датируется 585 г. Возможно, что это был храм бога войны.)

^** (Продолжение (или повторение) жертвоприношения обозначено знаком и, встречающимся в ЧЦ лишь однажды. )

Таким образом, можно предположить, что несезонные жертвоприношения ди и ши фиксировались с указанием дня, но лишь в тех случаях, когда речь шла о несвоевременном (?) перенесении именных табличек или жертвоприношение пришлось прекратить.

Великий храм еще раз упоминается в датированном днем сообщении об установке в нем "большого трипода" - Х03(6). Просто о храме мяо речь идет в последнем сообщении от 621 г.- Э06(9), которое обычно понимается как "в високосный месяц гун не объявлял месяца, [но] все же дал аудиенцию (появился?) в храме".

Все сакральные действия, рассматриваемые до сих пор, датированы днями. В этом отношении не составляют исключения и два сезонных^* жертвоприношения чжэн и чан. Первое из них упоминается дважды в 704 г., второе однажды в 698 г.

^* (Отнесение жертвоприношений к сезонным и их распределение по-сезонам произведено согласно комментарию "Цзо чжуани" к Х05(7). Эта распределение соответствует датировкам сообщений в ЧЦ лишь дважды: в единственном случае упоминания жертвоприношения чан и в одном из двух случаев упоминания жертвоприношения чжэн (см. табл. 18).)

Совершенно иная картина наблюдается в отношении двух других сезонных жертвоприношений. Летнее жертвоприношение юй встречается в тексте только в сочетании с определением да (великий) и интерпретируется комментаторами либо как сезонное жертвоприношение, совершенное не вовремя, либо как жертвоприношение для вызова дождя. Об этом жертвоприношении в ЧЦ сообщается 22 раза, из них в одном случае [Ж25(4)] два жертвоприношения были совершены подряд и отражены в одном сообщении^*. В семи случаях соответствующие сообщения датированы осенью, в пяти - восьмым, в семи - девятым месяцами, а однажды - зимой.

^* (Однажды между двумя жертвоприношениями вклинивается сообщение Д07(7).)

Циклические датировки при упоминании жертвоприношения юй не встречаются ни разу. Даже в случае очевидного двукратного совершения этого обряда в одном месяце в 517 г. настоящих циклических датировок нет. Текст Ж25(4) гласит:

"Зима. Седьмой месяц. Первый [день] (с циклическим знаком) синь. Великое [жертвоприношение] юй. Последний^* [день] (с циклическим знаком) синь. Вновь (жертвоприношение) юй".

^* (Здесь применен знак цзи, который "Гулян чжуань" интерпретирует как обозначение не последнего, а среднего дня.)

Наибольший интерес представляет последнее сезонное жертвоприношение цзяо. Оно начинает упоминаться только с конца правления С и встречается по разу в правления С, Ю, Я, Д, А и трижды в правление Е. Для поздней части памятника (последнее упоминание в Е, упоминания в Д и А) характерна датировка его циклическими знаками, первым из которых всегда выступает знак синь, что соответствует традиционным представлениям о выборе дня для жертвоприношения. В четырех случаях указано жертвенное животное (это всегда бык). Наличие жертвенного животного делает вполне естественным появление однажды в Е17(6) перед знаком цзяо знака юн. Однако, с другой стороны, это единственное упоминание такого жертвоприношения, датированное девятым месяцем, в то время как во всех остальных случаях, кроме одного (первый месяц), оно датировано четвертым или пятым месяцами. Возможно, здесь подразумевается другое жертвоприношение, тем более что существует мнение, что знаком юн здесь обозначено человеческое жертвоприношение.

С жертвоприношением цзяо сопряжено жертвоприношение сань ван, которое в двух случаях - С31(3), Е07(6) - производилось вместо цзяо^*. Фактически все записи о жертвоприношении цзяо, кроме двух последних и нестандартной Е17(6), суть записи о непроведении этого жертвоприношения. Причиной отказа от жертвоприношения служили либо неблагоприятный исход четырех-пятикратных гаданий бу^**, либо повреждение или смерть обоих жертвенных быков. Причина повреждения в одном случае не фиксируется, в двух же остальных ею является поедание (укус?) быка или его рогов мышью сишу, упоминающейся в "Хань Фэй-цзы" как мелкое, с виду не страшное, но смертельно ядовитое животное.

^* (Иероглифы сань ван присоединены к предыдущему сообщению при помощи того же знака ю, которым присоединялся знак ши в сообщении Ю08(5).)

^** (Поскольку жертвоприношения, как правило, совершались в четвертом или пятом месяцах, числительные перед знаком бу могли в принципе обозначать и месяц. Знак бу также вызывает сомнение из-за появления в Ю03(2) сочетания "гадательный бык".)

Таким образом, сообщения о непроведенных жертвоприношениях цзяо, аналогичные сообщениям о прерванном жертвоприношении ди, могут быть элементами блоков, состоящих из нескольких сообщений, в которые иногда вклиниваются посторонние сообщения. Появление таких блоков может отчасти объяснять концентрацию сообщений в минимальных отрезках времени, поскольку в таком случае сообщения оказываются зависимыми друг от друга^*.

^* (Возможно, это вообще является свойством исторических сообщений, из-за чего составление хроники может рассматриваться как случайный процесс лишь в достаточно грубом приближении.)

К числу таких блоков наряду с упомянутым выше блоком в Ю08 можно отнести первые три сообщения года ЮОЗ (их, однако, можно рассматривать и как одно сообщение):

"(1) Третий год. Весна. Первый месяц [календаря чжоуского] вана.. Рог быка [для жертвоприношения] цзяо поранен. (2) Заменили быка [для гадания] бу. Бык умер. Тогда не [совершали жертвоприношения] цзяо. (3) Все же [совершили жертвоприношение] сань ван".

Более сложный случай наблюдается в году Е07:

"(1) Седьмой год. Весна. Первый месяц [календаря чжоуского] вана.. [Мыши] сишу поели рога быка [для жертвоприношения] цзяо. (2) Заменили быка [для гадания] бу. [Мыши] сишу вновь поели его рога. (3) Тогда отпустили быка. (4) ... (6) Не [совершали жертвоприношения] цзяо. Все же [совершили жертвоприношение] сань ван".

Из не имеющих отношения к блоку сообщений (4) и (5) первое - не датировано, второе датировано пятым месяцем.

В следующих друг за другом годах Д15 и А01 сообщается о совершении жертвоприношения цзяо, несмотря на наличие перед этим сообщением сообщений о повреждении жертвенного быка. В А01 такое сообщение непосредственно предшествует сообщению о жертвоприношении, в Д15 оно отделено одним сообщением.

Общие сведения о распределении сообщений о жертвоприношениях по тексту ЧЦ приведены в табл. 18. В столбце для жертвоприношений юн указано их число, поставленное в скобки в тех случаях, когда речь шла о человеческих жертвоприношениях. В столбце "прочие" указаны названия жертвоприношений, поставленные в скобки в тех случаях, когда жертвоприношение-имеет какое-то определение. В столбцах для сезонных жертвоприношений указаны датировки каждого упоминания. В столбце "храмы" указано число сообщений об основании, украшении, повреждении и ремонте храмов и алтарей - последние оставшиеся не рассмотренными сообщения о сакральном в памятнике.

(Звездочки после цифр и курсив означают датировку сообщений циклическими знаками.)

Поскольку в табл. 18 сведения, относящиеся к сообщениям, датированным циклическими знаками, везде выделены, в этом столбце иногда помещены две цифры, соединенные знаком "+". В последних трех столбцах табл. 18 указаны: общее число сообщений о сакральном, число таких сообщений на год и процент этих сообщений от общего числа сообщений.

Сведения, приведенные в табл. 18, показывают, что каждое правление характеризуется своим набором типов жертвоприношений, причем сообщения о сакральном составляют очень небольшой процент общего числа сообщений. Причину этого странного для ритуального текста явления можно видеть в том, что чисто ритуальные действия редко нуждались в дополнительной ритуализации посредством записи - такая ритуализация становилась насущной необходимостью лишь в случае их несовершения или несвоевременного осуществления.

Из табл. 18 также хорошо видно, что тип датирования, в особенности датирование днем, определяется содержанием сообщения. Вообще на сакральные сообщения, составляющие всего 3% от общего числа сообщений, приходится 5,3% циклических датировок. Это происходит, в частности, вследствие того, что жертвоприношения юн, цзи, ди, ши, чан, чжэн всегда датируются циклическими знаками. Это можно интерпретировать как свидетельство о связи датировок циклическими знаками с ритуальной значимостью.

X

Ритуально значимыми могли быть также сообщения о заметных природных явлениях: землетрясениях, метеоритах, больших пожарах (цзай в отличие от хо). Кроме того, особый ритуальный смысл мог придаваться сообщениям, связанным с переходом в иной мир: о смертях, убийствах и погребениях.

Сведения о типах датировок всех сообщений такого рода в ЧЦ приведены в табл. 19^*, в которой указано общее число соответствующих сообщений (n), число сообщений, имеющих циклические датировки (ц), процент сообщений, имеющих циклические датировки (%ц), процент сообщений указанного содержания среди общего числа сообщений (%с) и процент циклических датировок этих сообщений от общего числа циклических датировок (%д).

^* (Если сообщение с данным содержанием учтено в одной из предыдущих строк этой таблицы, оно не учитывается в данной строке.)

Из табл. 19 видно, что в каждой из групп есть виды сообщений, всегда или почти всегда датируемые циклическими знаками, и виды сообщений, никогда или почти никогда не датируемые ими. К первому виду относятся сообщения об основных типах жертвоприношений, о пожарах, землетрясениях, метеоритах и затмениях, сообщения о смертях правителей основных царств, жен луских гунов и неправителей, сообщения о погребениях луских гунов и их жен и о прибытии похоронной процессии в Лу. На 235 сообщений указанного содержания, составляющих 11,3% общего числа сообщений (21,1% сообщений с месячными датировками), приходится 215 циклических датировок, т. е. 54,5% их общего числа.

Оставшиеся 118 случаев датирования сообщений днями связаны прежде всего с действиями^*мэн (совместное жертвоприношение-союз, 51 датировка), чжань (сражение - 22), жу (оккупация - 12), ме (уничтожение царства - 10), бай (нанесение поражения - 7). На остальные действия приходится всего 16 датировок (4%). При этом второе по распространенности действие чжань датируется циклическими знаками во всех случаях, кроме одного (Ж17).

^* (Д. В. Деопиком доказано безусловно, что определяющим для сообщения является именно тип действия [6, с. 152-153]. Список действий см. [5, с. 104-109].)

Сведения о наиболее распространенном из оставшихся нерассмотренными действий, датируемых циклическими знаками,- совместных жертвоприношениях (союзах) мэн приведены в табл. 20. Сообщения о мэн подразделяются в ней на следующие группы: жертвоприношения по инициативе луского гуна, жертвоприношения прочих лиц, жертвоприношения без указания инициатора, сообщения о прибытии на жертвоприношение. Из табл. 20 видно, что союзы с указанием инициатора, в общем, принято было датировать днями, союзы без указания инициатора - месяцами и сезонами, прибытия на союзы - скорее сезонами. Это еще раз подтверждает то, что способ датировки зависит от типа сообщения.

Наиболее массовый материал ЧЦ (сообщения о смертях и погребениях^*) позволяет увидеть зависимость формы сообщения не только от его содержания, но и от места события. В табл. 21 сообщения о смертях и погребениях монархов разбиты по царствам. В первом столбце ее указано число сообщений о смертях (n_см). Второй столбец "см" характеризует полноту этих сообщений; "О" в нем обозначает пропуски сообщений о смертях более чем одного монарха (единичный пропуск мог объясняться случайными причинами), "-" означает отсутствие сообщений о смертях в начальной стадии памятника. Третий столбец "см-ц" показывает частоту датирования сообщений о смертях днями:

^* (По данным Д. В. Деопика [5, с. 104-109], чаще сообщений о смертях встречаются только сообщения о "прибытии монархов с мирными и нематримониальными целями" (210), реже них, но чаще убийств (кроме помещенных в табл. 20 "клятв") - сообщения о "прибытии посла" (117), "бегстве лидера" (100), "войне" (184) и о "вступлении на территорию противника" (123).) "+" - всегда, "(+)" - почти всегда, "0" - редко, "-" - никогда. В столбце "n_погр" указано число сообщений о погребениях. Столбец "погребения" характеризует полноту этих сообщений по отношению к сообщениям о смертях (сообщения о погребении за единственным исключением имеются лишь в случае сообщения о смерти), при этом "0" обозначает пропуск более чем одного погребения (не обязательно подряд), "-" - отсутствие сообщений о погребениях вообще. Столбец "погр-ц" содержит сведения о датировке погребений днями. В столбце "n_уб" указано число сообщений об убийствах правителей, а в столбце "погр-у" наличие сообщений о погребении убитых^**.

^** (Значение "ноль" в предыдущем столбце, естественно, влечет за собой пропуск в этом столбце. Единственным исключением здесь является царство Лу, где убийство гуна выражается не специальным сообщением, а отсутствием указания места, где он опочил (такие указания делаются исключительно для луских гунов). В этих случаях сообщения о захоронении всегда отсутствуют. )

Из сведений табл. 21 нетрудно заметить, что каждое царство по-своему сообщало о смертях и погребениях монархов. Эта манера, как правило, на протяжении памятника не меняется. Четкие изменения заметны лишь в четырех случаях: в Цидо 633 г. (С27) похороны всегда датировались циклическими знаками, после - никогда; в Чжу и Тэн сообщения о похоронах правителей появляются только после 541 г. (Я30) и 539 г. (Ж03) соответственно; в Цинь первое сообщение о похоронах правителя датируется 536 г. (Ж06), причем начиная с предшествующего правителя перестает упоминаться имя умершего - особенность, свойственная исключительно сообщениям о смертях чжоуских ванов и луских гунов.

В сообщениях из определенных царств наблюдается также четкая корреляция между наличием циклического знака при сообщении о смерти правителя и наличием сообщения о его похоронах: в Чэнь один из двух пропусков фиксации похорон произошел в единственном случае отсутствия циклического знака при сообщении о смерти; в Чжу оба сообщения о похоронах касаются правителей, смерти которых датируются циклическими знаками (есть еще один случай наличия циклического знака без сообщения о похоронах^*); в Цай не сообщается о похоронах только двух правителей, причем именно тех двух, в сообщении о смерти которых отсутствуют циклические знаки; в Тэн наоборот - о похоронах сообщается только при наличии циклических знаков в сообщении о смерти^**.

^* (Это аналогично единственному случаю отсутствия сообщения о похоронах при отсутствии упоминания имени в Цинь.)

^** (Пропуски сообщений о похоронах в начальной части текста могут объясняться ее сравнительно плохой сохранностью, однако они исчезают концентрированно по времени и царствам: в царствах Цзин и Чжэн с 565 по 557 г. до н. э., а в царствах Вэй, Чэнь, Ци и Сун - с 599 по 588 г.)

Все сказанное выше свидетельствует о том, что форма сообщений о смертях и похоронах и их датировка определялась строгими ритуальными правилами, для различных царств различными. Наблюдаемые особенности обусловлены наложением местных ритуалов на способ фиксации события в Лу, а не (как это считал Дж. Кеннеди^*) размером царства, его отдаленностью от Лу или культурной чуждостью.

^* (Получение Кеннеди иных выводов [33, с. 99-103] объясняется тем, что он не рассматривал особенностей этих сообщений в комплексе и не привлекал данных об убийствах и погребениях. Таким образом, его главный аргумент в пользу того, что ЧЦ - хроника, оказывается в принципе несостоятельным.)

Рассмотрение массовых сообщений, отраженных в табл. 19- 20, убедительно показывает, что с 722 по 479 г. до н. э. определенные реально происшедшие события должны были записываться в Лу по некоторым правилам, зависящим от типа и места события. Эти правила определяли, в частности, способ датировки события или ее отсутствие.

XI

Имеющиеся данные позволяют предположить следующую модель образования дошедшего до нас текста ЧЦ. Дощечки, на каждой из которых было записано одно сообщение, хранились в порядке написания. В начале каждого сезона заполнялась дощечка "сезон - первый месяц сезона", в начале же года дощечка "весна - первый месяц [по официальному календарю чжоуского] вана". Далее каждая запись делалась на своей дощечке. Иные из этих записей имели сезонные датировки, другие - месячные, а некоторые еще и дневные.

При расположении текста в линейной последовательности, очевидно, были выброшены все повторяющиеся и противоречащие предыдущим датировки. Так, например, в случае возникновения последовательности "весна - ван - первый месяц - весна" выбрасывались все знаки, кроме последнего; из последовательности "весна - ван - первый месяц - второй месяц" выбрасывались знаки "первый месяц". Точно так же при возникновении, например, последовательности "зима - десятый месяц - событие - событие - зима - событие" второй знак "зима" выбрасывался, даже если он и стоял первоначально, а второе событие, не обязательно происшедшее в десятом месяце, получало месячную датировку.

То, что и эта часть модели описывает действительные свойства текста, подтверждается сравнением заполненности сообщениями трех месяцев сезонов: при исключении из рассмотрения "аномальных" месяцев 2 и 3, каждый предыдущий месяц сезона, как правило, заполняется чаще, чем последующий. Таким образом, в случае, если первая дощечка не имела месячной датировки, в данном сезоне появлялись сообщения о событиях, датированных с точностью до сезона, если первой появлялась дощечка с упоминанием месяца, в данном сезоне уже не могло быть сообщений о событиях, датированных с точностью до сезона. Эти соображения объясняют почти все наблюдаемые факты, в том числе и возможность сочетания заполнения сезона лишь с заполнениями его вторых и третьих месяцев. Действительно, наличие в первом месяце сезона двух записей, из которых именно не первая первоначально имела месячную датировку, маловероятно. Однако, хотя внутрисезонная последовательность "месяц - сезон", оказывается невозможной, обратная последовательность - "сезон - месяц" не исключена. Поэтому столь большая редкость смешанных сезонно-месячных заполнений в ЧЦ может объясняться лишь первоначальным наличием вообще недатированных сообщений. Однако их не должно быть слишком много, так как в этом случае резко возросло бы заполнение первых месяцев сезонов и уменьшилось число сезонных заполнений.

Таким образом, не все события, датированные в ЧЦ данным месяцем, произошли именно в этом месяце. А это значит, что ЧЦ не может рассматриваться как настоящая хроника не только по происхождению, но и по существу.

Такой вывод ко многому обязывает, поэтому, несмотря на невозможность объяснения уже описанных особенностей текста какими-либо иными причинами, он нуждается в дополнительной проверке.

Единственная возможность дополнительной проверки - это сравнение датировок, имеющихся в ЧЦ, с фактическими датами событий. Но ЧЦ почти единственный и основной источник датировок событий того времени. Однако датировки некоторых событий в ЧЦ даны двумя независимыми одно от другого способами - месяцами (которые предыдущие рассуждения ставят под сомнение) и циклическими знаками. Таким образом, если дни всех указанных в ЧЦ событий падают на указанные месяцы, месячные датировки не должны вызывать сомнения. Несовпадения же и их закономерности позволили бы получить дополнительное подтверждение предложенной гипотезы.

Здесь существует, однако, такая трудность: отнесение того или иного дня к тому или иному месяцу определяется календарем, а китайский календарь эпохи ЧЦ нам неизвестен. Существуют два подхода к его реконструкции: рациональный, основанный на проекции методов построения поздних календарей, и "подгоночный", строящийся на внутренних соответствиях текста ЧЦ, но не в ущерб здравому смыслу (в частности, без допущения следования друг за другом значительного числа лет без високосных месяцев, как это делалось, например, китайским комментатором IV в. н. э. Ду Юем). Определенное представление о расположении високосных месяцев в том или ином правлении позволяют получить данные табл. 17. Очевидно, високосные месяцы в данном правлении должны помещаться после тех, которые имеют в ней плюсы. И действительно, по реконструкции календаря Шамбо [35], никак не связанной с организацией ЧЦ, в правлении И високосные месяцы, за единственным исключением, следуют после Щ, в правлении Ю високосный месяц однажды помещен после шестого, а в правлении А - после пятого. Первый подход дает слишком много несовпадающих дат, поэтому обратимся ко второму подходу, воспользовавшись реконструкцией Шамбо.

Все случаи несовпадения циклических дат с месяцами приведены в табл. 22, в которой, в частности, указано, стоит ли циклическая дата в начале сообщения и первое ли это сообщение в данном месяце. В предпоследнем столбце в случае несовпадения в один-два дня указано, на сколько дней раньше ("-") пли позже (" + ") рамок данного месяца приходится циклическая дата. В последнем столбце знак "+" обозначает наличие сообщения в следующем месяце, знак "++" - наличие сообщения в том же месяце, знак "(+)" - наличие сообщения в том же месяце при отсутствии сообщения в следующем (очевидно, что события никак не могли произойти в следующем месяце лишь в случае "++"). Случаями несовпадения на один-два дня (№ 6, 7, 11, 12, 21) вряд ли можно оперировать, так же как и датой рождения Конфуция (№ 25), несомненно, включенной в текст позднее, и в некоторых вариантах не имеющей обозначения месяца или вовсе отсутствующей.

Среди оставшихся 27 случаев есть восемь случаев датировок последними месяцами сезонов - т. е. как раз ожидаемая треть. Но здесь неожиданно высок процент не первых сообщений в месяцах: они составляют 15 случаев - больше половины или примерно половину, если не учитывать два случая (№ 27, 31), падающие на последние месяцы сезонов. Это в значительной степени отличается от общего распределения циклических дат: в тексте ЧЦ имеется всего 89 случаев появления циклических датировок в начале не первых сообщений в месяцах (23%) и 12 случаев наличия циклических дат не в начале первых сообщений (3%), что вместе составляет 26%.

Более подробное рассмотрение этого вопроса, а также отдельных случаев излишне, поскольку текст вряд ли полностью сохранил свой первоначальный вид, да и календарь Шамбо вряд ли является единственно возможным. Здесь достаточно выявить тенденцию к принадлежности к следующему месяцу событий, не имеющих собственных месячных датировок. Поэтому особенно интересен № 10, поскольку указанный в нем день - первый день четвертого месяца, а сообщение это - далеко не первое в месяце. Очевидно, записанное событие на самом деле произошло в шестом месяце, и действительно, все летние месяца, кроме четвертого, в Э07 незаполнены.

Разумеется, на однозначной интерпретации каждого случая настаивать нельзя, поскольку текст с таким количеством цифр никак не мог дойти до нас в абсолютной сохранности. Об этом свидетельствует, например, № 19: зафиксированное событие не могло произойти ни в одиннадцатом, ни в двенадцатом месяцах Е17, поскольку тогда оно совершилось бы после солнечного затмения, сообщение о котором в тексте следует за сообщением о нем. Но это событие никак не могло произойти и в десятом месяце, поскольку сообщается о нем после события, точно датированного одиннадцатым. Единственное возможное объяснение наблюдаемого явления - предположение, что запись о солнечном затмении сделана намного позже того времени, когда оно действительно произошло, хотя это и маловероятно, но все же более вероятно, чем фиксация точной даты смерти человека до того, как она наступила. Об испорченности текста свидетельствует и дублирование в его начале циклических дат (см. № 2, 4), из которых одна заведомо неточная^*.

^* (Неточности могут быть связаны с неправильным положением табличек в хранилище. Так, по мнению Дж. Легга [34, с. 89], фиксация несуществующего затмения в Ю17 вызвана попаданием не на свое место сообщения о реальном затмении в Ю07. Однако сведениям Легга о затмениях нельзя полностью доверять. Так, например, по данным последних авторитетных хронологических таблиц Дун Цзобиня [23], сочтенное Лег-гом действительным затмение в Ж17 на самом деле не имело места.)

XII

Современные воззрения на формирование историографической традиции в Китае наиболее полно отражены в разделе монографии К. В. Васильева [1], который называется ""Планы сражающихся царств" и историческая литература эпохи Чжоу". Представляется уместным привести здесь довольно большую выдержку из этой ставшей библиографической редкостью книги: "Первые датированные записи были сделаны еще в эпоху Шан (начиная примерно с XV в. до и. э.) жрецами аньянского оракула. Регулярно составлявшиеся ими полные гадательные тексты включали наряду с упоминанием предмета гадания и ответа на заданный вопрос также результативную часть, содержащую сведения о том, как проявились сделанные жрецом предсказания.

В XII в. до н. э. составители гадательных текстов начинают применять в некоторых случаях точную хронологическую фиксацию гаданий и связанных с ними событий по годам правления шанских ванов^*.

^* (Здесь К. В. Васильев ссылается на обобщающую сведения гадатель-ных надписей монографию Чэн Мэнцзя [29, с. 223].)

К этому же периоду относятся надписи на костях, лишенные гадательных формул. Они носят чисто "светский" характер и обычно представляют собой весьма краткие рассказы о деяниях вана^*. Очевидно, в подобных случаях шанский писец использовал готовую форму результативной части гадательного текста. На это, в частности, указывает способ датировки этих сообщений.

^* (Здесь К. В. Васильев ссылается на [36, с. 33-37]. Это, безусловно, вторичный источник, базирующийся на работах Дун Цзобиня, прежде всего на [21] и [22] (подробнее о них см. ниже).)

Интересно отметить, что некоторые современные исследователи видят в такого рода надписях не результат случайно возникшей потребности сохранить память о каком-либо событии, а свидетельство зарождения в конце Шан практики регулярного составления придворными писцами вана текстов историко-доку-ментального характера [30, с. 186]. Это, по-видимому, соответствует действительности, ибо эпиграфические материалы, относящиеся к периоду, непосредственно следовавшему за падением государства Шан и установлением власти династии Чжоу, открывают картину необычайного роста общественно-политического значения документальных и исторических записей. Тексты, покрывающие поверхность сотен западночжоуских бронзовых ритуальных сосудов, содержат сведения о передаче территорий в управление представителям знати, о многообразных методах вознаграждения за службу, о походах против соседних "варварских" племен и захваченной при этом добыче, о границах между территориями, подвластными различным чжоуским кланам, и т. д. Бронза в этих случаях играла роль "вечного" материала, который должен был сохранить документ в течение многих поколений.

О том внимании, которое в период Западного Чжоу уделялось официальным документам, свидетельствует наличие при ванском дворе специальных архивов для их хранения^*" [1, с. 64-66].

^* (О таких архивах говорится в текстах "Цзо чжуани" от 634 и 506 гг. до н. э., о которых см. ниже.)

Приведенный текст, на наш взгляд, модернизирует деятельность как "жрецов аньянского оракула"^*, так и создателей текстов на ритуальных бронзовых сосудах. Обязанности первых вряд ли заключались в регулярном составлении полных гадательных текстов - нанесение текста на кости было ритуалом, сопровождающим регулярные гадания; причины же появления надписей на бронзе формулируются М. В. Софроновым следующим образом: "В духовной культуре Чжоу важную роль играли ритуалы, связанные с культом предков. В наиболее торжественных случаях совершение ритуала сопровождалось соответствующей надписью, которая наносилась на сосуд, отливаемый в честь этого события" [15, с. 219-220].

^* ( Они же "шанские писцы" и "придворные писцы вана", поскольку немногочисленные негадательные тексты нанесены теми же почерками на те же кости (см. ниже).)

Полная гадательная надпись состояла из четырех частей: 1) дневная датировка (почти всегда), имя гадателя (часто), место гадания (только в поздних надписях) и иероглиф чжэнь (гадать, спрашивать); 2) вопрос оракулу; 3) формула ван чжань юэ, (ван, гадая, сказал), после чего вопрос повторялся (полностью или частично) или переформулировался (повествовательные и вопросительные предложения в языке гадательных надписей не различались). В эту часть могли входить "технические пометки" типа "к счастью" и т. п.; 4) сообщение о том, как сбылось предсказание [16, с. 11-55]. О технике гадания и нанесении надписи см. нашу статью [9, с. 60-61]. Здесь следует лишь заметить, что на подавляющем большинстве костей текст либо отсутствует, либо представлен только первыми двумя частями. Но даже такой текст наносился после совершения гадания, поскольку при этом соскабливалась первоначальная нумерация углублений, необходимая в процессе гадания. Четвертая же часть гадательного текста - единственная, содержащая "историческую" информацию,- наносилась очень редко и много позже.

Представляется смелым говорить даже о случайном возникновении "потребности сохранения памяти о каком-либо событии" и в начале эпохи Чжоу: сосуды, на которых делались надписи, были такой же сопровождающей ритуал "утварью", как и гадательные кости предыдущей эпохи. Разница заключается лишь в их связи с ритуалом инвеституры^*, а не гадания в том, что "утварь" оставалась в собственности потомков "именинников" ритуала и служила доказательством заслуг рода и его права на владение определенной территорией. Свидетельством "регулярного составления придворными писцами текстов историко-документального характера" эти сосуды могут быть не в большей мере, чем, например, надпись начала III тысячелетия до н. э. об окончательном завоевании Юга Египта царем II династии Хасехемуи [8, с. 101].

^* (Подробно об этом ритуале см. [3, с. 91-93].)

Деятельность подобного рода в столь раннее время была невозможна прежде всего по причине отсутствия необходимого письменного языка, окончательно оформившегося только к началу эпохи Чунь цю [10, с. 243-246]. Тексты "негадательной" тематики стало возможным записывать только с конца иньского времени, к которому, очевидно, относится древнейший слой "Шу цзина" [13, с. 227-232]^*. Распространение таких текстов непосредственно связано с возможностью использования дощечек как материала письма. Первое упоминание о таковом содержится в относящейся к раннечжоускому времени главе "Шу цзина" - "До ши". В ней говорится:

^* (Некоторые из них представляют собой "реконструкции" более ранних событий, аналогичные предпринятым в "Цзо чжуани" (см. ниже).)

"Вы знаете, иньские прежние люди имели [дощечки] дянь [и дощечки] цэ, Инь преломило (гэ) мандат (мин) Ся" [30, с. 105].

Здесь имеется в виду "революция" (гэмин) - получение династией Инь (вместо предыдущей династии Ся) "мандата" на управление Поднебесной. Посредством того же иероглифа мин обозначался тип текста - "повеление", исходящий от правителя и начинающийся формулой ван жо юэ (ван как бы сказал). До нас дошел обрывок текста, начинающийся такими словами (сохранилось еще три иероглифа), на костяной пластинке, датируемой предпоследним, четвертым периодом Инь [21, с. 206-267]. Дун Цзобинь рассматривает этот факт как доказательство преемственности традиции основных разновидностей текстов "Шу цзина" - не только "повелений" (мин), но и "предписаний" (гао), "воззваний" (ши), также либо начинающихся с этой формулы, либо включающих абзацы, которые открываются этими словами. Однако эта традиция в Инь еще только зарождалась: наличие надписи такой формы на гадательной кости при отсутствии следов дощечек показывает, что этот тип текстов еще не приобрел своего стандартного материала письма. На кость же нанесен единственный чисто исторический иньский текст, датируемый последним периодом. Это костяная "дощечка", сохранившаяся лишь на треть (о чем свидетельствует нанесенная на оборотную сторону таблица циклических знаков)^*. Надпись состоит из 56^** иероглифов, расположенных в пять строк (всего в ней должно быть свыше 160 знаков), и сообщает о походе на один из западных фанов, захвате добычи и принесении пленных в жертву предкам [22, с. 159]. Такое содержание позволяет рассматривать текст скорее как извещение, предназначенное для предков, нежели сообщение потомкам.

^* (Эта табличка наряду с единственной пластинкой, содержащей календарь первых двух месяцев года, исчерпывает все дошедшие до нас иньские тексты "негадательного" характера.)

^** (Десять из них - лигатуры, что указывает на примитивность письма {ср. [10, с. 244]).)

Первые пластинки должны были быть непосредственно связаны с культом предков и ставились на алтари вместе с жертвоприношениями, как это явствует из содержания некоторых гадательных надписей [22, с. 159]. На самые элементарные из них, так же как и на современные поминальные таблички, очевидно, наносились только имена (титулы) предков.

Таким образом, целью и письменной части ритуала во всех случаях было общение с духами и сообщение, предназначенное для духов. Этому служил свой письменный язык (для общения с людьми было достаточно устного), отличающийся от устного наличием осознанных специальных правил.

В этой связи представляет особый интерес гипотеза Дун Цзобиня о том, что формула "ван как бы сказал" подразумевает запись содержания речи по особым правилам, ее перевод на "письменный" язык, а не ее воспроизведение [21, с. 206].

XIII

Подтверждение высказанным мыслям можно найти в "Цзо чжуани" - памятнике конца IV в. до н. э. [1, с. 74]. Он представляет собой реконструкцию событий, сведения о которых дошли до этого времени либо посредством текстов типа ЧЦ, либо устного предания (последнее, очевидно, было менее распространено, из-за чего "Цзо чжуань" и удалось более или менее успешно совместить с текстом ЧЦ). Этот памятник, однотипный с датирующимся тем же временем памятником "Го юй", в основном содержит образцовые речи. Речи были произнесены (точнее: должны были быть произнесены) по поводу тех существенных (неестественных) событий, которые следовало записать (запомнить)^* и "избыть". Поэтому приведенные ниже датировки событий не могут служить ни безусловным доказательством обозначения данным иероглифом данной реалии, ни даже существования такой реалии.

^* (И то и другое обозначалось одним иероглифом цзи, с которым также связывалась и идея забвения [14, с. 208-211].)

Особый интерес в этом отношении представляет текст "Цзо чжуани". Он сопряжен с сообщением С26(3) о походе цисцев летом 634 г. на северную окраину Лу. Наступающую армию, возглавляемую самим правителем, встретил посланец Лу с подарками:

"Циский хоу сказал: "Лусцы боятся?". В ответ [было] сказано: "Ничтожные люди боятся, а благородные мужи - нет". Циский хоу сказал: "[Луский] дом - как подвешенное било^*, в полях нет зеленой травы, на что полагаясь не боятся?" В ответ [было] сказано: "Полагаются на повеление (мин) прежних ванов. Прежде Чжоу-гун и Тай-гун^** [как] руки и ноги чжоуского дома помогали Чэн-вану. Чэн-ван оценил их заслуги и одарил их. Мэн гласит: "Из поколения в поколение дети и внуки^*** не должны вредить друг другу". Это занесено (цзай) в хранилище (фу) мэн. Великому ши это вменено в обязанность (чжи)". В результате циский хоу повернул назад" [32, с. 127-128; 34, с. 198].

^* (Т. е. "того и гляди, упадет и разобьется" (?).)

^** (Ближайшие родственники чжоуского правителя, основатели Лу и Ци соответственно.)

^*** (Интересно, что эта формула совпадает с заключительными формулами надписей на бронзе (см., например, [26, с. 4]).)

Таким образом, чжоуский архив оказывается хранилищем текстов, называемых мэн. Это тот самый знак, которым в ЧЦ обозначаются союзы или совместные клятвы. Он состоял из изображения глаз (?) сверху и сосуда - внизу; впоследствии сверху стал писаться знак мин (свет) обозначающий также и духов. В словаре "Ши мин" (около 200 г. н. э.) имеется глосса "Мэн - это ясность (мин): сообщение своих дел сверхъестественной ясности (шэнь мин)". В комментариях Чжэн Сюаня (127-200) к "Чжоу ли" объясняется: "Мэн - [это] при помощи обусловленных (юэ) слов докладывать духам; убивать жертвенное животное [и] пускать кровь". Из другого места того же комментария очевидно, что слово мэн является обобщающим по отношению к слову "воззвание" (ши). Только комментарии танского времени на первое место ставят жертвоприношение, а на второе - "произнесение воззвания (клятвы ши) перед духами" [28, т. 23, с. 75].

Упомянутые тексты Чжэн Сюаня соответствуют характеристике ЧЦ как "ограниченной и неторопливой" (рассмотрена нами в статье [12, с. 53-54]), где словом "ограниченной" мы перевели употребленный Чжэн Сюанем знак юэ, переданный здесь как "обусловленный". Второй компонент характеристики - "неторопливость", очевидно, связан с записью не во время события, а уже после того, как оно произошло. Это перекликается с надписанием кости вслед за гаданием и составлением "исторической" части надписи еще позже^*.

^* (Интересно, что сводный комментарий к "Чжоу ли" связывает мэн с будущим [28, т. 23, с. 75].)

Хранилище мэн, обозначенное в процитированном тексте знаком фу, упоминается в другом весьма важном тексте "Цзо чжуани", частично приведенном в упомянутой выше статье [12, с. 50]. Этот текст соотнесен с Я29, но непосредственно с ЧЦ не связан. В нем говорится о присылке в 544 г. царством Цзинь, наиболее сильным из срединных царств, бывшем до 546 г. гегемоном [18, с. 122], специального уполномоченного для решения вопроса о невозвращении царством Лу участков территории царства Ци-1. Уполномоченный на предположение о том, что он склонен решить вопрос в пользу Лу из-за получения взятки, отвечает:

"Ци-1 - [это] остаток Ся^*, и [оно] стало как [варвары] восточные и. Лу - это потомки Чжоу^**, и [оно] дружно с Цзинь. За счет Ци-1 одарить (фэн) Лу вроде можно, и чего [особенного] в этом [захвате территории]. [Отношения] Лу с Цзинь таковы: в обязанностях (чжи) приношений (гун) нет недостатка [тщания], предметы роскоши (вань хао) постоянно прибывают, сановники и да фу сменяют друг друга при дворе, ши не прекращают записей (шу), в хранилищах (фу) нет пустых месяцев" [32, с. 325-326; 34, с. 549].

^* (Правители этого царства вели свой род от правителей первой мифической китайской династии Ся (ср. "Лунь юй", 3.9).)

^** (Имеется в виду восхождение к Чжоу-гуну. Возможно, также подразумевается наследование царством Лу чжоуской цивилизации.)

Между процитированными сообщениями "Цзо Чжуани" наблюдается несомненное сходство. В одном и в другом подчеркиваются общность культуры, понимаемая прежде всего как общность происхождения, и необходимость поддержания постоянной связи, в частности, посредством деятельности людей, называемых ши. Их основная обязанность (чжи) - приношения (гун) духам или центру, символизирующему культурное единство. Постоянное совершение таких приношений^* и обеспечивает функционирование этого организма как целого. При этом происходит не только передача в потусторонний мир и своего рода обмен информацией между центром и периферией, но и направление в центр некоторых "излишков": в уже цитировавшемся комментарии Чжэн Сюаня к "Ли цзи" в объяснениях сочетания вань хао говорится: "То, что имеется в достаточном количестве в хранилищах и складах, можно использовать в качестве предметов роскоши (вань хао)" [28, т. 21, с. 419].

^* (Очевидно, при таком постоянстве и наблюдается "отсутствие пустых месяцев в хранилищах": это означает либо отсутствие месяцев без получения информации, либо отсутствие необходимости заполнения дощечки, содержащей указание сезона с фиктивным месячным заполнением.)

Передача информации в потусторонний мир, видимо, происходила путем записи специального текста на больших дощечках дянь и мелких дощечках цэ, упомянутых в главе "До ши" "Шу цзина". Дощечки, очевидно, первоначально надписывались в том царстве, где произошло заслуживающее сообщения духам событие или было совершено ритуальное действие, составной частью которого явилось написание текста. Сообщения об этом (копии дощечек) затем поступали в центр, благодаря чему в центральном хранилище^* появлялись соответствующие дощечки, которые в случае общекультурной важности дублировались в каждом царстве, входящем в данный момент в культурный союз. Такого рода деятельность была также одним из проявлений структуризации и типизации поведения, свойственных культуре того времени^**.

^* (Очевидно, такой статус имело не только чжоуское хранилище, но и хранилище царства-гегемона (разумеется, признающего чжоускую культуру), а также царства Лу как культурного преемника Чжоу. В пользу последнего соображения наряду с наличием ЧЦ свидетельствует известное место "Цзо чжуани", сопряженное с Ж02(1). В нем приводятся слова цзиньского посланника, посетившего в 540 г. до н. э. Лу. Он "наблюдал писания (шу) великого ши. Увидел символы Перемен ("И цзин"?) и лускую ЧЦ. [Он] сказал: "Чжоуский ритуал исчерпан в Лу! Я именно сейчас узнал одаренности Чжоу-гуна и то, за счет чего Чжоу стало править [Поднебесной]"" [32, с. 346; 34, с. 583]. Исключительное место Лу в чжоуской культуре показано также в книге Л. С. Васильева [4, с. 250-251].)

^** (Ср. следующее наблюдение К. В. Васильева: "Вообще в период Западного Чжоу копирование, подражание образцам в среде представителей государственно-административного аппарата становится одним из основных социально-психологических механизмов, проявлявшихся в ряде стереотипных форм общественного поведения. Подобно тому как для правителя не было ничего важнее сохранения "приказа Неба", чего стремились достигнуть, помещая его жизнь в замкнутом кругу традиционных действий, так для члена правящего слоя жизненная программа сводилась к необходимости постоянно обладать повелением вана. В надписях на бронзовых ритуальных сосудах сохранились заклинательные формулы, смысл которых состоял в том, чтобы обеспечить владельцу сосуда вечное обладание "повелением вана". Важнейшее же условие, необходимое для достижения этой цели, западночжоуские идеологи видели в копировании, типизации поведения, которые были характерной чертой жизни не только правителей, но и других групп правящего слоя" [2, с. 10].)

Деятельность ши преследовала цели обеспечения жизнеспособности культурного организма, а не подобающей летописцу точной фиксации информации. Об этом свидетельствует текст "Цзо чжуани", сопряженный с сообщением Ч25(2), по поводу которого Фань Вэньлань пишет следующее: "Чиновники-историографы, преемствуя свою должность из поколения в поколение и пользуясь определенным стилем изложения, честно выполняли свою службу вплоть до того, что жертвовали жизнью ради соблюдения установленных правил изложения событий. Например, в 548 г. до н. э. сановник из княжества Ци, Цуй Чжу, убил циского правителя. Главный историограф, согласно установившимся правилам ведения летописи, сделал запись: "Цуй Чжу убил своего князя". Цуй Чжу разгневался и убил придворного историографа за такую запись. Тогда два его брата повторили эту запись в хронике, и тоже были убиты Цуй Чжу. Когда же и последний, оставшийся в живых брат историографа написал эту же фразу, Цуй Чжу уже не решился его убить. Нань Ши-ши (южный историограф) , услышав о смерти придворного историографа и его братьев, взял бамбуковую дощечку и отправился в путь, чтобы сделать ту же запись, но, узнав на полдороге, что правильная запись все же сделана последним братом, вернулся домой. Так историографы выполняли свой долг" [18, с. 184]"^*.

^* (Здесь из-за двойного перевода (Фань Вэньлань перевел вэньяневский текст на байхуа) возникли неточности. Оставшийся в живых брат - "историк" был третьим, а не четвертым. Нань Ши-ши - это просто (южный ши) (последний иероглиф ши имеет значение "господин").)

Для понимания "глубинного" смысла этого сообщения следует точно перевести конец процитированного Фань Вэньланем отрывка из "Цзо чжуани".

"Южный ши услышал [о том, что] великие ши полностью умерли, взял дощечку и отправился [в Ци]. Когда услышал, что писание (шу) было все-таки осуществлено, возвратился [32, с. 305; 34, с. 514-515].

Из переведенного текста с полной определенностью вытекает, что запись положенной формы должна была непременно производиться на месте и полномочными лицами (в случае насильственной гибели последних запись оказывалась недействительной)^*. Подходящие для записи дощечки были настолько редки^**, что их приходилось везти с собой^***.

^* (Сообщение о записи великим ши следует непосредственно за сообщением о мэне, проведенном новым гуном совместно с да фу при участии правителя царства Люй. Поэтому инкриминируемая ши запись (отличающаяся от Я25(2) отсутствием указания царства и имени убитого) может считаться официальным текстом мэна, от которого узурпатор ожидал закрепления права на престол.)

^** (Редкость здесь скорее всего определяется не дефицитностью материала, а необходимостью его подебающего "освященпя".)

^*** (Этот текст позволяет еще одну далеко идущую интерпретацию. Юг Китая в это время уже выступает как альтернативный культурный центр, не признающий власти (культурное превосходство) чжоуского дома. Путешествие южного (!) ши можно понять как одну из попыток Юга взять на себя культурные функции Севера. Большой успех в этом был достигнут через 28 лет: в 520 г. до н. э. один из чжоуских царевичей, потерпев поражение в борьбе за престол, бежал в Чу и вывез туда весь чжоуский "архив" [18, с. 117].)

Механизм деятельности ши реконструируется также на основании текста "Цзо чжуани", сопряженного с сообщением Д04(2) о заключенном в 506 г. до н. э. большом союзе срединных царств с западными варварами, направленном против Чу. Представитель царства Вэй оказался недовольным желанием устроителей при составлении текста мэна поместить в перечислении участников царство Цай раньше царства Вэй, поскольку основатель царства Цай был старшим братом основателя царства Вэй.

Право предшествовать Цай аргументируется вэйцами в первую очередь заслугами перед Чжоу, отраженными в дарениях того же Чэн-вана. В частности, говорится о том, что царству Вэй было дано право

"служить в храме предков, иметь [гадателей] бу [и] ши^*, снабжаться вещами^**, [вести записи на табличках] дянь [и] цэ, [иметь] чиновничьи управления [и] ритуальную утварь (и ци)" [32, с. 441; 34, с. 754].

^* (По черепахе и тысячелистнику.)

^** (Очевидно, имеются в виду "предметы роскоши".)

Вторым в перечислении одаренных назван основатель царства Вэй Кан-шу, которому, в частности, адресовано "Предписание Кану" "Шу Цзина"; третьим помянут правитель царства Цзинь.

Дополнительным аргументом служит прецедент - запись о союзе, сообщенном в ЧЦ как С28(8).

"Цзиньский Вэнь-гун сделал мэн в Цзяньту. Вэйский Чэн-цзы не присутствовал. [Присутствовавший] И-шу был его младшим братом, и все равно [Вэй] предшествовало Цай. Соответствующее занесение (цзай) в писание (шу) гласит: "Ван как бы сказал: "Цзиньский Гун, луский Шэнь, вэйский У, цайский Цзяу, чжаньский Цзе, циский Пань, сунский Ван Чэнь, люйский Ци". [Запись] хранится в чжоуском хранилище (фу); [ее] можно вновь увидеть" [32, с. 442; 34, с. 754-755].

Интересно сравнить приведенную формулировку мэна с сохранившейся в составе ЧЦ. Сообщение С28(8) имеет вид:

"Пятый месяц. День суйчоу. Гун, собравшись с цзиньским хоу, цинским хоу, сунским хоу, цайским хоу, чжэньским бо, вэйским цзы, люйским цзы, [совершил обряд] мэн в Цзяньту".

Здесь участники расположены в ином порядке, и вместо имен названы титулы.

Сопоставление формулировок мэна вновь показывает, что одна и та же ритуальная запись в центре и на периферии производилась по-разному. При этом соблюдалась как бы иерархия центров, определявшаяся как абсолютной соотнесенностью царств, так и местом, где производилось ритуальное действие с записью или происходило сакрализуемое событие. Так, в последнем случае, поскольку запись была сделана ши царства Лу, луский гун назван первым. В данном случае Лу выступает как "местный" центр. То же можно наблюдать в сообщениях о смертях правителей: в ЧЦ для луских правителей используется термин хун (почил), для чжоуских бэн (рухнул) (в обоих случаях никогда не сообщаются имена), а для всех прочих - просто цзу (скончался).

Люди, делавшие записи, так же как и носители раннечжоуской культуры вообще, были представителями культа. Не случайно лицо, специально взятое вэйским правителем на упомянутый выше съезд, к которому возводится вся приведенная аргументация, было жрецом чжу. К жреческой же касте, очевидно, относились и ши^*, из записей которых были составлены ранние исторические памятники, в том числе и ЧЦ.

^* (Просто ши и великие ши (да ши). Последний вид ши, очевидно, подразумевается в процитированном сообщении "Цзо чжуани" к году С23, хотя там употреблено другое ши (предводитель). Это подтверждается тем, что во всех остальных случаях "великим предводителем" назван главный капельмейстер (музыкант). Причину смешения можно найти в том, что, как утверждал Мэн-цзы, ЧЦ пришла на смену Стихам и оба вида интеллектуальной деятельности (прозаическое и стихотворное оформление событий) выполняли сходные функции (см. [12, с. 49-51]).)

Ограничение деятельности ши исполнением жреческих функций может быть поставлено под сомнение аргументацией К. В. Васильева [1, с. 67] в пользу значимости чисто "светского" аспекта деятельности ши уже в период Чунь цю^*.

^* (Вообще границу между чжоускими "церковью" и "государством" провести весьма сложно, но в любом случае активное занятие хранителя архива (да ши) политикой нельзя считать "недвусмысленным указанием" на то, что "находящийся в его ведении архив был государственным, а не религиозным" [1, с. 67].)

Аргументация К. В. Васильева основывается на трех текстах "Цзо чжуани". В первом из них (последний текст, соотнесенный с годом Ж15, но не имеющий аналога в ЧЦ) чжоуский ван выражает претензию представителю царства Цзинь, прибывшему на похороны его жены без даров. Помощник "главы делегации" (очевидно, ши), которому (как и в предыдущих текстах) поручается идеологическое обоснование, оправдывается тем, что "дух вана не достигает" этого отдаленного царства, все время занятого задабриванием варваров, в то время как другие царства получали от вана "светлую утварь" (мин ци) для своих алтарей.

На это ван отвечает, что были и родство, и дары (это перекликается с приведенным выше текстом "Цзо чжуани" к Д04). Далее ван говорит:

"К тому же при наличии заслуг не игнорировали, при наличии успехов были занесения (цзай). Ему (царству Цзинь.- А. К.) были дарованы земли и поля, оно было умиротворено при помощи ритуальной утвари (и ци), оно [было] отмечено (?) при помощи колесниц [и парадных] одежд, оно [было] освещено (мин) при помощи культурных образцов (вэнь чжан). [Когда] дети [и] внуки не забывают, это есть то, что называется счастьем. Когда счастье [и] блага не поднимаются (доходят до верхов? - А. К.), где же дядя-отец?^* А еще некогда ваш предок Сун Боянь^** руководил цзиньскими записями (цзи) [на табличках] дянь и, таким образом, занимался большой политикой. Поэтому назвали: род (фамилия) Цзи. Когда же два сына Синьго^*** по фамилии Дун прибыли [в Цзинь), тогда в Цзинъ появились ши [по фамилии Дун]. Вы, потомок управляющего [табличками] дянь, как забыли об этом?" [32, с. 389; 34, с. 600].

^* (Прежде всего имеется в виду основатель царства Цзинъ Кан-шу, названный "дядей-отцом" в начале приведенного текста, но могут подразумеваться и "отцы народа" в целом.)

^** (Про это лицо ничего не известно.)

^*** (Этот персонаж упоминается в несопряженном с ЧЦ тексте "Цзо чжуани" к сообщению С22(2), датируемому 638 г. до н. э. Во время переноса Пин-ваном столицы на восток (начало Восточного Чжоу - около 770 г. до н. э.) Синьго, находясь в местности Иньчуань, увидел человека с распущенными волосами, совершающего в поле жертвоприношение, и воскликнул: "Не пройдет ста лет, и здесь будут [варвары] жуны!" И действительно, осенью 638 г. царствами Цинь и Цзинь в эту местность было переселено одно из племен жунов [32, с. 118; 34, с. 182].)

Этот текст позволяет наблюдать культурную экспансию - включение в единый организм целой территории. Она предполагает оформление соответствующей территории в качестве надела и распространение в ней цивилизации: не случайно здесь говорится об "умиротворении" - операции, применявшейся по отношению к обратившимся к цивилизации варварам. Высшее выражение цивилизации заключается в культуре (вэнь) - знаках, обеспечивающих не только синхроническое, но и диахроническое единство поколений. Ши как раз выступают в качестве носителей и хранителей этой цивилизации^*, а не простых писцов, фиксирующих события.

^* (Деятельность ши как хранителей ритуала описана в нашей статье [12, с. 49-51].)

Именно такова функция "внутреннего" ши в тексте "Цзо чжуани" по отношению к сообщению С28(5), второму сообщению, привлеченному К. В. Васильевым. В нем идет речь об оформлении чжоуским ваном царства Цзинь в 632 г. (после нанесения поражения царству Чу) в качестве гегемона посредством соответствующего ритуального действия, в рамках которого "внутренним" ши совместно с сановником и царевичем было приказано вести записи цэ, таким образом, здесь речь идет об освящении процедуры, а не о сообщении о ней.

Вообще практически все тексты "Цзо чжуани", упоминающие письменные документы и деятельность ши,- за единственным исключением использованного К. В. Васильевым в качестве третьего аргумента текста к Я23(11),- связаны с межгосударственными отношениями и поддержанием культурного единства перед лицом угрозы со стороны варваров и прежде всего господства иной, не признающей приоритета чжоуской цивилизации культуры Южного Китая^*. Очень важную роль в этой борьбе сыграл, в частности, "съезд" 544 г. до н. э., на котором срединные царства решили выступить единым фронтом,- и именно к этому году относится рассмотренный выше текст "Цзо чжуани" к Я29.

^* (Об этой культуре и ее роли в регионе см. [19, с. 19-24])

Третий текст, привлеченный К. В. Васильевым, в котором упоминается "внутренний" ши, позволяет заключить, что "осуждение" потерпевших поражение в борьбе за власть внутри царства Лу "сильных" родов также производилось в 550 г. и несколько ранее посредством мэн. При этом "внутренний" ши составлял текст вида "не следует, чтобы кто-то, подобно имяреку, делал то-то и то-то", причем осуждаемые действия выражались двумя четырехзначными фразами [32, с. 300-301; 34, с. 503]. Однако и здесь речь идет не о фиксации событий, а об идеологическом оформлении результатов политической деятельности.

XIV

В первой половине и даже в середине I тысячелетия до н. э. "исторические" тексты еще не имели своего названия. Термин "записи ши" появляется не раньше III в. до н. э. [1,с. 68-69]. Использование этого термина в яе дошедшей до нас части трактата "Мо-цзы" (см. [1, с. 69]) представляется в высшей степени сомнительным, однако слово чунь цю в нем регулярно встречается в третьей, возможно наиболее поздней, редакции главы "Мин гуй" ("прояснение чертей"). Оно также дважды употреблено в связи с историей в "Го юе", синхронном "Цзо чжуани".

В последнем тексте седьмой главы "Го юя", рассказывающем о событиях, происшедших между 561 и 558 гг. до н. э., говорится о привлечении человека, "упражнявшегося (си) в чунь цю", в качестве наставника цзиньского царевича [20, с. 160]. Во времена правления чуского Чжуан-вана (613-591 гг. до н. э.), как то явствует из первой чуской речи, сановник призывает правителя обучать наследника престола чунь цю [20, с. 191]. В последнем тексте чунь цю открывает собой перечень девяти предметов преподавания, большинству из которых никак не могут соответствовать тексты. Это позволяет заключить, что здесь, так же как, очевидно, и в первом случае, подразумевается предмет (истории, предания), а не тексты определенного вида (исторические тексты)^*.

^* (Следует отметить, что впоследствии (начиная с III в. до н. э.) термином чунь цю назывались весьма разнообразные тексты.)

Хотя Мо-цзы и жил в V в. до н. э., даже основную часть одноименного памятника, в состав которого входит и глава "Мин гуй", следует датировать IV в. до н. э. В этой главе приводится шесть исторических случаев, подтверждающих вмешательство сверхъестественных сил для восстановления справедливости, из которых четыре даются с отсылкой к чунь цю царств Чжоу, Янь, Сун и Ци. Однако не ясно, что здесь подразумевается - письменные ли хроники этих царств или устные предания (басни) об их истории. Описание события во всех случаях кончается формулой "чжу цзай ...чжи чунь цю" ([это] проявилось (было записано) в чунь цю [царства]). Затем в случае Чжоу указывается, что данное событие служит правителю для поучения подданных, а отцам - для воспитания детей; во всех остальных - "чжухоу передали (чуань) и обговорили это, сказав...", после чего помещается соответствующая "мораль". Может показаться, что на письменный характер источников указывает употребление знака шу (писание) в заключительной части каждого фрагмента. Однако здесь подразумевается текст "Мо-цзы", а не упомянутых "чунь цю", поскольку аналогичные части представлены и в двух фрагментах, не имеющих отсылок к "чунь цю". Эти заключительные части следует читать как:

"Если рассматривать этот [вопрос] на основании записанных выше учений (соображений), то в наличии чертей и духов разве можно сомневаться?! [Но] не только записанные [выше] учения (соображения) таковы" [25, с. 150-155].

Кроме того, о письменных источниках речь специально идет в той же главе ниже; эта часть главы переведена в [13, с. 230- 231]. И вообще в "Мо-цзы" как тексты цитируются исключительно "Шу цзин" и (реже) "Ши цзин".

В единственном месте трактата "Мо-цзы", где речь идет именно о текстах как исторических свидетельствах и критериях установления истинности, в качестве таковых перечисляются "манифесты" (сянь), "кодексы" (син) и "воззвания" (ши) [25, с. 170]. "Кодексы" и "воззвания" - стандартные разновидности текстов "Шу цзина". Для "манифестов" Мо-цзы дает дефиницию: "То, что испускалось государством [и] распространялось среди ста фамилий", которая никак не позволяет считать их текстами хроникального характера.

Тем не менее Фань Вэнлань, очевидно, прав, говоря, что "китайская история... с 841 г. до н. э. без перерыва год за годом имеет хронологические записи" [18, с. 184]. Эти хронологические записи, однако, нельзя назвать хрониками, так как они преследовали иные цели: они были продуктом "внутреннего" ритуального регулирования социума, направленного на сохранение культурного организма за счет обеспечивания его единства с божеством и гармоничной целостности составляющих частей. Первое представлялось главным (если не единственным) для иньского времени, второе - для раннечжоуского.

В иньский период единение с божеством поддерживалось посредством практики регулярных и систематических гаданий, хранящиеся специальным образом памятники которых (кости) иногда снабжались текстами, рассчитанными, судя по всему, на божеств (предков), а не на людей. Такие тексты как текстовая условность для высшего разумения могли сознательно противопоставляться естественной речи, предназначенной для людей.

С развитием института инвеституры появился иной тип текста, доказывающий права данного лица (рода) на владение определенной территорией и материальными ценностями и перечисляющий заслуги, обеспечивающие эти права. Такие тексты (мэн) можно рассматривать как своего рода дубликат ритуального сосуда, который, в свою очередь, символизирует проведенный обряд мэн. Аргументирующая часть таких текстов послужила основой традиции "речей", окончательно сложившейся в "повествованиях" к ЧЦ и в "Го юе". Так через многократную символизацию (означение) был пройден путь от ритуального действия к поучению.

Тем временем постепенная десакрализация и осознание культурного единства привели к постепенному превращению ритуального действия в ритуальную запись, производящуюся в (данно-временном) центре (месте происшествия) и дублированную в "дочерних" центрах^*. Время "замыкается" и приобретает такую же непрерывность, как регулярные приношения, обеспечивающие связь вана с людьми через правителей царств. Именно так понимается "чунь цю" в двенадцатой чжоуской речи "Го юя", относящейся к событиям 651-630 гг. до н. э. [11, с. 108]:

^* (Преемственность этих записей иньской гадательной традиции можно, в частности, видеть в том, что (как было отмечено С. Кучерой) троекрат-. ность свойственна как иньской гадательной практике, так и ЧЦ [17, с. 128]. (С. Кучера, правда, вместо "Чунь цю" здесь ошибочно пишет "Цзо чжу-ань").)

"Чжухоу [постоянно -] весной, (чунь) [и] осенью (цю) принимают обязанности (чжи) от вана, чтобы сообщаться (линь) со своими людьми (минь)" [20, с. 12].

Понимание "чунь цю" как времени, заполненного ритуальной, культуросозидательной деятельностью, прослеживается и во всех остальных употреблениях данного сочетания в "Го юе" [20, с. 192, 195, 216, 217, 222, 225]. Таким образом достигается регулярное заполнение сезонов (времени) сообщениями, но ради самих сообщений, а не для передачи исторических сведений. Характерным примером такого сообщения "в себе" является формальное заполнение в ЧЦ сезона номером месяца. Так время, заполненное знаками ритуалов, превращается в хронику, комментариями к которой становятся толкования этих ритуалов (чжуань).

Вполне разумная и оправданная идея использовать подобного рода записи как исторический источник и трактовать их как хроники появляется не ранее жизни Конфуция. Главный "криминал" Конфуция - "профанация" ритуального текста и продуктов ритуальной деятельности^*. Она выразилась как раз в том, что "внутренние", "закрытые" тексты стали использоваться как рассчитанные на широкое употребление Стихи^** - ответвление традиции инвеституцнонных текстов. Как раз эта "профанация" явилась тем последним толчком, в результате которого сложились и начали развиваться классический китайский, текст, китайская культура и китайская наука^***.

^* (Роль Конфуция в создании ЧЦ специально рассматривается в уже упомянутой нашей статье [12, с. 48-52].)

^** (Выдвижение ЧЦ на место Стихов, очевидно, послужило причиной утверждения Мэн-цзы: "Стихи исчезли, после этого "Чунь цю" [стали] делать" [24, с. 337]. Вообще переосмысление специально хранящегося ритуального текста как историко-культурного документа прослеживается уже в "увидении вновь" из процитированного выше фрагмента "Цзо чжуани", относящегося к С28 (8).)

^*** (Автор считает приятным долгом выразить сердечную признательность Д. В. Деопику, без постоянных дискуссий с которым эта статья вряд ли была бы написана.)

А. М. Карапетьянц

Библиография

1. Васильев К. В. Планы Сражающихся царств. М., 1968.

2. Васильев К. В. Религиозно-магическая интерпретация власти вана в западночжоуской эпиграфике.- Китай: общество и государство. М., 1973.

3. Васильев Л. С. Культы, религии, традиции в Китае. М., 1970.

4. Васильев Л. С. Проблемы генезиса китайского государства. М., 1983.

5. Деопик Д. В. Некоторые тенденции социальной и политической истории Восточной Азии в VIII-V вв. до н. э. (на основе систематизации данных "Чуньцю").- Китай: традиции и современность. М., 1976.

6. Деопик Д. В. Опыт количественного анализа древней восточной летописи "Чуньцю".- Математические методы в историко-экономических и историко-культурных исследованиях. М., 1977.

7. Зинин С. В. Статистико-текстологический анализ "Чунь цю" и "Цзо чжуани" и протонаучные традиции.- Дальний Восток и Центральная Азия. М., 1985.

8. История древнего мира. Ранняя древность. М., 1982.

9. Карапетьянц А. М. Древнекитайская системология и математика. Двенадцатая научная конференция "Общество и государство в Китае". Ч. 1. М., 1981.

10. Карапетъянц А. М. Китайское письмо до унификации 213 г. до п. э.- Ранняя этическая история народов Восточной Азии. М., 1977.

11. Карапетъянц А. М. Лингвистический анализ древнекитайского памятника "Речи царств".- Народы Азии и Африки. 1968, № 6.

12. Карапетъянц А. М. "Чуньцю" в свете древнейших китайских источников.- Китай: государство и общество. М., 1977.

13. Карапетъянц А. М. Формирование системы канонов в Китае.- Этническая история народов Восточной и Юго-Восточной Азии в древности и средние века. М., 1981.

14 Кобзев А. И. Учение Ван Янмина и классическая китайская философия. М., 1983.

15. Крюков М. В., Софронов М. В., Чебоксаров Н. Н. Древние китайцы: проблема этногенеза. М., 1978.

16. Крюков М. В., Хуан Шуин. Древнекитайский язык. М., 1978.

17. Кучера С. Китайская археология. М., 1977.

18. Фань Вэнь-лань. Древняя история Китая. М., 1958.

19. Юго-Восточная Азия в мировой истории. М., 1977.

20. Го юй (Речи царств). Шанхай, 1959.

21. Дун Цзобинъ. "Мао-гун дин" ши вэнь чжу цзе (Перевод надписи на треножнике "Мао-гун с комментарием").- Далу цзачжи шисюэ пуншу. Вып. 1, кн. 3. Тайбэй, 1963.

22. Дун Цзобинъ. Чжунго вэньцзы ды циюань (Происхождение китайского письма).- Далу цзачжи юйвэнь цуншу. Вып. 1, кн. 3. Тайбэй, 1963.

23. Дун Цзобинъ. Чжунго няньли цзун пу (Хронологические таблицы по китайской истории). Гонконг, 1960.

24. "Мэн-цзы" чжэн и (Истинный смысл "Мэн-цзы"). Серия "Чжуцзы цзичэн". Т. 2. Пекин, 1959.

25. "Мо-цзы" сянь гу (Мо-цзы" с комментариями). Серия "Чжуцзы цзи-чэн". Т. 4. Пекин, 1959.

26. Хуан Гунчжу. Чжоу-Цинь цзинь ши вэньсюань пинчжу (Комментированные избранные надписи на металле и камне эпох Чжоу и Цинь). Гонконг, 1965.

27. Чжан Синьчэн. Вэй шу тун као (Всеобщее исследование поддельных книг). Шанхай, 1954.

28. Чжунвэнь да цыдянь (Большой словарь китайского языка). Т. 1-40. Тайбэй, 1962-1966.

29. Чэн Мэнцзя. Инь сюй буцы цзуншу. (Свод сведений о надписях на иньских гадательных костях). Пекин, 1956.

30. Цюй Ваньли. "Шан шу" ши и (Объяснение смысла "Шуцзина"). Тайбэй, 1968.

31. Cheng Te-kun. Archeology in China. Shang China. Cambridge, 1960.

32. Combined concordances to Ch'un-Chiu. Kung-yang. Ku-liang and Tso-chuan. Vol. 1. Taipei, 1966.

33. Kennedy G. A. Interpretation of the Ch'un-Chiu. Selected works of George A. Kennedy. New Heaven, 1964.

34. Legge J. The Chinese Classics. Vol. 5. Taipei, 1966.

35. Melanges sur la chronologie chinoise. Chang-hai, 1920.

36. Tsien Т. Н. Written on Bamboo and Silk: the Beginnings of Chinese Books and Inscriptions. Chicago, 1962.