Заключение

Мы воспроизвели отдельные страницы из прошлого Китая, главным образом периода господства маньчжурской династии Цин: показали некоторые стороны духовной жизни китайского народа, жестокость и лицемерие его угнетателей; ознакомились с обычаями и нравами, в которых много самобытного и необычного для европейцев.

Признавая за любым народом его национальные особенности, марксизм-ленинизм выводит их не из биологических факторов, как это делают расисты, а ставит эти особенности в прямую зависимость от экономических, политических, исторических и культурных условий жизни того или иного народа.

Некоторые европейские синологи XIX в. пытались объяснить специфику "китайской души" исключительно особенностями географического положения Китая. Такой подход страдал односторонностью: главным фактором, определяющим особенности жизни любого народа, является не географическая среда, а способ производства материальных благ.

Это, однако, не умаляет значения географической среды (особенно в ранний период существования человеческого общества), которая играла большую роль в жизни людей, ибо определяла характер производственной деятельности человека.

На связь географической среды с производительными силами в свое время обращал внимание еще Г. В. Плеханов. "Нельзя забывать, - писал он, - что естественная среда становится важным фактором в историческом развитий человечества не благодаря своему влиянию на человеческую природу, но благодаря своему влиянию на развитие производительных сил".

Если говорить о влиянии географической среды на производственную деятельность человека применительно к Китаю, то можно отметить следующее.

Великие цивилизации древности возникали в долинах больших рек, таких, как Нил, Тигр, Евфрат, Инд. Это относится и к Китаю: колыбелью китайской цивилизации считается бассейн реки Хуанхэ. Территория этого бассейна представляет собой плодороднейшую местность, с востока омываемую Желтым и Восточно-Китайским морями, а с севера, запада и юга окаймленную горами.

Благоприятные климатические условия, достаточное количество влаги, плодородные почвы - все это содействовало процветанию земледелия в Северо-китайской равнине, но одновременно требовало от земледельца больших усилий в борьбе со стихийными силами природы.

Вторую великую реку - Янцзы называют кормилицей Китая: в ее бассейне собирают более 40% валовой продукции сельского хозяйства и почти 70% риса. Река протекает через семь провинций, в том числе через Хунань и Хубэй. У китайского народа есть такая поговорка: "Когда в провинциях Хунань и Хубэй собирают хороший урожай, вся страна живет в достатке".

Но великие реки были не только кормилицами, они причиняли трудовому народу неисчислимые бедствия. Во время сильных дождей реки выходили из берегов и затопляли огромные пространства земли, уничтожая на своем пути посевы, оставляя людей без крова и пищи.

Другим грозным врагом земледельца была засуха. Лессовые почвы в Северном Китае отличаются мелкозернистой структурой и потому во время дождей быстро смываются. К тому же лессовые поля не могут долго сохранять влагу, поэтому посевам постоянно угрожает засуха.

Частые и опустошительные стихийные бедствия уносили миллионы жизней. На страницах китайских исторических документов можно встретить такие записи: "голая земля на тысячи ли"; "из 10 жилищ 9 пустуют"; "на дорогах повсюду видны умершие от голода"; "люди едят людей" и др. С первого века н. э. (династия Хань) до XIX века и. э. (династия Цин) в Китае было зафиксировано 658 крупных наводнений и 1013 засух.

По статистическим данным, опубликованным в "Истории стихийных бедствий в Китае", только за один XIX в. умерло от голода в результате наводнений и засух около 66 млн. человек. Хотя рождаемость в Китае всегда оставалась высокой, тем не менее прирост населения был незначительным. Если в 1835 г. в стране насчитывалось 401 760 тыс. чел., то во времена гоминьдановского господства, т. е. через сто лет, население Китая составляло только 450 млн. человек. Одной из основных причин такого небольшого прироста населения была гибель огромной массы людей до время стихийных бедствий и от голода.

Для борьбы с наводнением и засухой китайский народ был вынужден сооружать вдоль рек и озер дамбы и плотины, прокладывать огромное количество оросительных каналов, рыть многочисленные колодцы, над которыми устанавливались водяные колеса (шуй-чэ) для подачи воды на поля. Этот титанический труд требовал коллективных усилий миллионов людей. Постоянный страх перед водной стихией и необходимость борьбы с ней породили в китайском народе особый коллективизм и жесткую дисциплину. "Китай, - писал Л. Мечников в книге "Цивилизация и великие исторические реки", - представляет собой такую географическую среду, которая, вознаграждая, с одной стороны, человеческий труд, с другой - внушает прибрежным обитателям под страхом смерти солидарность и постоянную суровую трудовую дисциплину во всех, даже самых узких, областях жизни".

Вековая борьба с разрушительными силами природы (по числу стихийных бедствий Китай, очевидно, занимал одно из первых мест в мире) закалила китайского крестьянина, сделала его стойким и выносливым в преодолении жизненных трудностей. Многие европейские наблюдатели XIX и начала XX в. отмечали эти прекрасные качества китайцев.

Английский китаевед Дж. Макгован:

"Как земледелец, китайский крестьянин заслуживает величайшей похвалы. Он проник во все тайны растительного мира, и потому, что бы он ни посеял или посадил в своем поле, все отлично удается ему и дает прекрасные результаты, если только было достаточно влаги.

Всякий, кто поближе познакомится с китайским крестьянином, не только назовет его добрым малым, но проникнется глубокой симпатией к нему. Больше всего привлекает в нем трудолюбие, добродушие и кротость, а главное, отсутствие жалоб на судьбу, несмотря на то что условия, в которых он живет, далеко не могут быть названы легкими... При всем этом китайский крестьянин не производит впечатления человека забитого и придавленного жизненной борьбой. Он легко поддается веселому настроению, и глаза его блестят от каждой шутки. Заложенный в его натуре юмор спасает его от отчаяния и сохраняет в нем доброту, несмотря на все жизненные невзгоды, в которых протекает его жизнь".

Русский китаевед И. Коростовец:

"Скудость земли и чрезмерное население принудили жителей Срединной империи ввести у себя интенсивную систему хозяйства и выработали в китайском земледельце большую неприхотливость, трудолюбие и способность приноравливаться к обстоятельствам - качества, поддерживающие его в тяжелой борьбе за существование. Китайский земледелец хозяйничает там, где его западный собрат и не рискнул бы взяться за соху".

Земля была главным средством производства в Китае на протяжении многих столетий. Огромное население и вечная нехватка участков, пригодных для обработки, сделали ручной труд в условиях помещичьего землевладения более выгодным, чем машинный. Поэтому небольшие клочки пашен, особенно на юге страны, обрабатывались почти всегда без применения тягла и механической силы. Универсальным орудием производства считалась мотыга - массивная металлическая тяпка с длинной деревянной ручкой. Незаменимым помощником крестьянина в тяжелом труде был буйвол. Обработка рисовых полей с применением искусственного орошения требовала от крестьянина не только сноровки, но и огромной затраты физических сил.

Земледелец должен быть буквально виртуозом, чтобы с крохотного участка земли собрать наибольший урожай риса и овощей и тем самым добыть себе элементарные средства для поддержания жизни. Вот почему китайский крестьянин, применяя простейшие орудия труда, с необыкновенным усердием обрабатывал свое маленькое поле. И все же, несмотря на свое трудолюбие и земледельческое искусство, китайские крестьяне жили в постоянной бедности и нужде, что объяснялось, разумеется, социально-классовыми условиями в стране, где "погоду делали" феодалы и их прислужники.

"Глядя на трудолюбивый китайский народ, - писал в начале XX в. В. В. Корсаков, - народ несомненно культурный, который в истории Дальнего Востока был тем же, чем были в свое время Греция и Рим для Европы, - невольно задаешь себе вопрос, как мог он дойти до такой степени упадка, в котором находится в настоящее время, ищешь причин, которые объяснили бы полное отсутствие людей, необходимых для его сохранения. В китайском чиновничестве можно признать тог народный бич, который всегда останавливал всякое движение вперед, сводил к нулю все усилия немногих, отличавшихся добрым почином мысли и дела. Современный период истории Китая ежедневно показывает, что благодаря неспособности, неподвижности, испорченности администрации народу предстоят великие испытания..Хотя и говорят, что всякий народ заслуживает то правительство, которое он имеет, но китайское правительство, будучи чуждым народу, не смогло ни объединить различных частей этой огромной империи, ни проникнуться народным характером, его трудолюбием и энергией".

Тот класс, подчеркивал К. Маркс, который представляет собой господствующую материальную силу общества, есть в то же время и его господствующая духовная сила. Таким классом в Китае на протяжении многих веков были феодалы, владевшие основным богатством страны - землей. Создав свою идеологию, этот класс пытался навязать ее всем остальным слоям населения Китая, сделать ее идеологией всего китайского народа.

Китай - самое большое по территории и населению государство на Востоке - на протяжении долгих веков оставался в изоляции, был миром для себя. Окруженный морями, пустынями, горами, непроходимыми лесами, Китай редко сталкивался с другими народами, а если и сталкивался, то главным образом с народами с более низким экономическим и культурным уровнем бывшими нередко на положении вассалов китайских правителей. В таких условиях, естественно, затруднялась возможность взаимного культурного обогащения. Эту особенность неоднократно отмечали исследователи китайской истории и культуры.

"Китай в течение тысячелетия, - отмечал И. Коростовец, - выработал самостоятельную, но неизбежно одностороннюю цивилизацию, понятную только ему одному. Всю сумму своих знаний, наук и искусств китайцы почерпнули в собственных недрах, и только в них: история других народов, результаты их культурного труда остались чуждыми китайцам".

"Поколение за поколением, - говорилось в книге английского китаеведа Г. А. Джайльса, - Китай был совершенно изолирован от остальной части мира. Народ этой обширной империи вырос под влияниями, которые не изменились благодаря соприкосновению с другими народами. Его идеалы сделались стереотипными вследствие недостатка других идеалов для сравнения и, возможно, для изменения их".

В свое время Китай был самым могущественным государством Восточной Азии. Просвещение, литература, искусство, наука и техника этой древней страны воспринимались народами Востока как своеобразный эталон. Войны с другими странами способствовали распространению ряда китайских институтов за пределы государства. Китайцы сделали важные научные и технические открытия: книгопечатание, изобретение пороха, сейсмографа, бумаги, компаса и др. Значительное развитие в этой стране получили техника отливки бронзы, производство белой керамики, ткачество, гончарное дело.

Могущество Китая в древние времена породило у правителей "Срединного государства" идею китаецентризма - убеждение будто бы история предопределила Китаю особую миссию на земле.

Не все народы, жившие по соседству с Китаем, имели низкую культуру. Однако правители "Срединного государства" называли отсталыми абсолютно все некитайские народы, независимо от уровня их развития. К разряду "варварских стран", например, была отнесена и Индия, откуда в Китай проникла религия и философия буддизма. Между тем буддизм оказал заметное влияние на изобразительное искусство, музыку, литературу, язык, астрономию, математику, медицину Китая. Китайские пагоды носили на себе печать индийской архитектурной формы. Буддийская музыка поощрялась при дворах различных китайских династий. В VI в. было переведено на китайский язык 20 индийских астрономических трудов. В Индии китайцы научились культивировать перец, изучили способы выращивания сахарного тростника.

Хотя Китай в той или иной форме и воспринимал культуру других народов, его правители в своем стремлении изолировать "Срединную империю" от других стран пытались изобразить дело таким образом, будто высокая китайская цивилизация возникла самостоятельно, обособленно и без всякого влияния соседних пародов. Именно феодалов, которые отравляли сознание китайского народа ядом китаецентризма и шовинизма, имел в виду И. Коростовец, когда в конце XIX в. писал: "Национальная гордость, конечно, великое качество, и жалок народ, у которого ее нет. Но китайцы в этом отношении заходят слишком далеко. Их национальная гордость в сущности - не что иное, как чванливость и презрение ко всему некитайскому; ослепленные своим, они не дают себе труда узнать и поверить, осуждают огулом все иностранное, клеймя его словом варварское".

Великий русский критик В. Г. Белинский в сороковых годах XIX в. дал следующую оценку "китаизму": "Любовь к отечеству, должна выходить из любви к человечеству, как частное из общего. Любить свою родину значит - пламенно желать видеть в ней осуществление идеала человечества и по мере сил своих споспешествовать этому. В противном случае, патриотизм будет китаизмом, который любит свое только за то, что оно свое, и ненавидит все чужое за то только, что оно чужое, и не нарадуется собственным безобразием и уродством".

Лучшие представители китайской интеллигенции понимали, какой вред несет их стране изоляция от внешнего мира. Великий революционер-демократ Сунь Ят-сен отмечал: "Изоляционизм Китая, и его высокомерие имеют длительную историю. Китай никогда не знал выгод международной взаимопомощи. Поэтому он не умеет заимствовать лучшее у других, чтобы восполнить свои недостатки. То, чего китайцы не знают и не в состоянии сделать, они признают вообще не выполнимым".

Трудолюбие, скромность, выносливость - эти качества китайского народа вовсе не означали, что он безропотно переносил деспотизм угнетателей.

Завоевание Китая маньчжурами в 1644 г. открыло- еще одну черную страницу в истории китайской нации.. Китайский народ полной мерой испил чашу национального унижения. И это унижение еще более усилилось, когда в середине XIX в. Китай стал объектом агрессии иностранного империализма. В 1840-1842 гг. Китай вынужден был вести "опиумную войну" против Англии. В 1884-1885 гг. Китай вел войну с Францией, а в 1894-1895 гг. - с Японией.

В борьбе за свержение маньчжурской династии и против иностранного империализма зарождающаяся китайская буржуазия провозгласила принцип "национализма", ставший первым из "трех народных принципов" великого китайского революционера-демократа Сунь Ят-сена.

Буржуазный национализм в Китае, унаследовавший ряд реакционных черт великоханьского шовинизма, стал своего рода духовным знаменем, вокруг которого сплотился китайский народ и все прогрессивные силы страны в борьбе против иностранных поработителей.

Вся история цинской династии - это история героической борьбы китайцев (ханьцев) против маньчжурских завоевателей, за свое национальное освобождение. Подтверждение этому - массовые патриотические выступления китайского крестьянства в XIX - начале XX в.

Организационной формой борьбы китайского народа стали тайные антиманьчжурские общества и различные секты, деятельность которых носила ярко выраженную религиозную окраску. Религия вселяла в крестьян уверенность, что они совершают "святое дело" и помогают восстановить предначертанный небом порядок на земле. "Нужно добиться, - говорилось в земельном законе, изданном в 1853 г. восставшими тайпинами, - чтобы вся Поднебесная пользовалась великими благами, дарованными отцом небесным, богом-вседержителем, чтобы совместно обрабатывали землю, совместно питались и одевались, совместно расходовали деньги, чтобы все было поровну и никто не остался голодным и холодным".

Самым крупным выступлением крестьянства против маньчжурских завоевателей было Тайпинское восстание, вспыхнувшее в 1850 г. 11 января 1851 г. было официально объявлено о создании "Тайпин тяньго" ("Небесное государство великого благоденствия"). Вождь тайпинского восстания Хун Сю-цюаиь был объявлен императором тайпинов - Тянь-ваном ("Небесный князь").

Опираясь на конфуцианскую идею о том, что Небо карает плохих императоров, что оно не терпит надругательства правителей над народом, лишает недостойных мандата "Сына неба", тайпины стремились доказать народу, что маньчжурские императоры не имеют права на власть, что истинным императором должен быть вождь тайпинского восстания, "Небесный князь" Хун Сю-цюань. "В Поднебесной, - говорилось в одном из манифестов, - появился настоящий властитель. Бесчисленные преступления варваров разгневали Небо, господь- бог приказал повелителю нашему, Небесному князю, именем неба поднять священное знамя, положить конец преступлениям маньчжуров, очистить Поднебесную..."

О царствовавшем в то время маньчжурском императоре Сяньфыне тайпины говорили, что он "уже осужден небом и его ждет неизбежная погибель".

Но не только крестьянские массы мечтали о "справедливом" императоре. Появившаяся в конце XIX в. в Китае молодая китайская буржуазия также хотела иметь такого правителя, который поощрял бы национальный капитализм. Возникшее в 1898 г. движение за реформы (во главе с Кан Ю-веем и Лян Ци-чао) преследовало цель создания конституционной монархии под властью "окитаизировавшегося" маньчжурского императора Гуансюя.

Кан Ю-вэй был наиболее страстным обличителем феодального строя в Китае. Он говорил: "Я слышал, как плакали от нищеты и голода сироты. Я видел странников, которым нечего было одеть на себя и которые сидели под деревьями с одними только посохами. Я видел больных старух, у которых не было даже одеяла, чтобы укрыться; по ночам, чтобы согреться, они ложились на кухне рядом с очагом. Я видел калек и убогих, стоявших с чашкой в руках и просивших подаяния... у них не было ни семей, ни очага... Общество наполнено раздорами, словно ядовитым желтым туманом. Повсюду свирепствуют разбойники, грабящие народ... Народ: испытывает неописуемые страдания".

Движение за реформы потерпело поражение, но борьба против маньчжурских завоевателей не прекратилась. На рубеже XIX и XX вв. (1898-1901) маньчжурское господство в Китае содрогнулось под ударами народного восстания ихэтуаней (или ихэцюаней). Слово "ихэтуань" состоит из трех иероглифов и переводится на русский язык как "отряд справедливости и мира", а "ихэцюань" - "кулак во имя справедливости и мира"..В иностранной печати это выступление обычно именуют Боксерским восстанием. Руководившее восстанием тайное общество представляло собой религиозную организацию, члены которой исполняли предначертания древней народной религии.

При всех своих слабостях это движение было направлено против империалистического господства в Китае и поэтому заслуживает глубокого уважения. Оно бросило - смелый вызов не только иностранному империализму, но и царствующей маньчжурской династии Цин.

Восстание ихэтуаней потерпело поражение, но освободительная борьба не прекратилась. 10 октября 1911 г. в Учане революционные войска подняли восстание, которое быстро распространилось по всей стране и получило всенародную поддержку. Основной лозунг восставших; был "изгнать маньчжуров, восстановить власть китайцев".

В обращении революционеров к народу не говорилось о том, что китайские феодалы и бюрократы такие же жестокие эксплуататоры, как и маньчжурские завоеватели. Все китайцы - помещики, чиновники, крестьяне и кули - изображались как одна большая семья, страдающая от маньчжуров. Лидеры восстания пытались сплотить всех китайцев, независимо от их классовой принадлежности, в единый антиманьчжурский фронт.

Большинство революционеров считали задачей национальной революции изгнание маньчжуров из Китая. Восстановление господства ханьцев, возрождение ханьского государства и свержение инородной, маньчжурской власти многие революционные демократы рассматривали как единственную и конечную цель национальной революции. Характер будущей власти - монархия или республика - для них был безразличен.

Синхайская революция 1911-1912 гг. завершила длительную борьбу китайского народа против маньчжурских завоевателей. 1 января 1912 г. в Нанкине было создано временное правительство Китайской Республики, во главе которого стал великий сын китайского народа Сунь Ят-сен.

Свержение династии Цин имело огромное историческое значение для Китая. Оно показало, что китайский народ, говоря словами В. И. Ленина, "умеет не только оплакивать свое вековое рабство, не только мечтать о свободе и равенстве, но и бороться с вековыми угнетателями Китая".