Развитие различных отраслей ремесла в первой четверти XV в.

Как известно, правительство Чжу Ди предприняло ряд грандиозных по тому времени строительных работ: строительство дворцового комплекса, новых стен и правительственных учреждений в Пекине, комплекса императорской усыпальницы в Шисаньлине (под Пекином), ремонт и достройку участков Великой стены, обновление Великого канала. Для этой цели привлекалось большое число как мастеров-ремесленников разных специальностей, так и тяглового крестьянства. Но весьма характерно, что в первые годы после воцарения императорский двор избегал широкого привлечения населения к отработочным повинностям. Это связано с отмеченным в предшествующей главе стремлением дать некоторое облегчение народу после тягот войны. Уже в указе об амнистии от 30 июля 1402 г. говорилось об освобождении ремесленников от очередных государственных отработок [23, цз. 10 (I), 147]. Было отложено и начало крупных восстановительных работ в Нанкине, ввиду того что "народ еще не пришел в себя" [23, цз. 51, 702]. Правительство пресекало инициативу местных властей по развертыванию каких-либо существенных строительных работ на местах, ограничивало уже ведущиеся работы [23, цз. 36, 626-627, цз. 37, 632-633].

Однако все это прослеживается лишь в 1402-1404 гг. В дальнейшем строительство, как в экономических целях, так и в целях самовозвеличивания и прославления, приобретает все более широкий размах. В 1406 г. начались интенсивные восстановительные работы в Нанкине и одновременно подготовка к самой значительной стройке начала XV в. - сооружению столицы в Пекине. К строительству в Пекине привлекалось поочередно по 200-300 тыс. мастеровых различных специальностей и до 1 млн. подсобных рабочих из тяглового населения и солдат [130, 36]. Работы велись с небольшими перерывами вплоть до смерти Чжу Ди и позже. Как известно, они отнюдь не завершились к моменту провозглашения Пекина главной столицей. К тому же в 1421 г. от удара молний сгорели многие возведенные дворцовые сооружения и их пришлось восстанавливать заново.

Вскоре после начала сооружения новой столицы последовали крупные работы по реконструкции Великого канала - водной артерии, соединявшей центрально-южные и северные районы страны. Правительство Чжу Ди стремилось связать создаваемую им на севере страны экономическую и политическую базу наиболее безопасными и доступными коммуникациями с богатыми южными провинциями. Необходимость реконструкции канала обусловливалась тем, что к 90-м годам XIV в. он пришел в негодность для транспортного сообщения [130, 35]. Основные работы развернулись в 1410-1411 гг. В них участвовало до 300 тыс. человек, работавших посменно по 200 дней [23, цз. 116, 1482]. Характерно, что наряду с отбывавшими государственную повинность и солдатами в этих работах принимали участие и вольнонаемные мастеровые из Шаньдуна и Хэнани [23, цз. 115, 1466].

В результате была создана новая система плотин и дамб на канале. В 1415 г. правительство предписало прекратить морские перевозки продовольствия с юга на север и осуществлять их исключительно по Великому каналу [16, цз. 16, 1116].

Принудительный труд отрабатывающих повинности крестьян и ремесленников использовался в больших масштабах и на других ирригационных работах. Например, в январе 1411 г. было направлено 37 460 человек для ремонта дамб в уезде Уцзян области Сучжоу, в августе того же года- 110 460 человек для рытья канала в Хэнани, в феврале 1413 г. - около 100 тыс. человек для ирригационных работ близ Сучжоу [23, из. Ill, 1418, цз. 117, 1491, цз. 131, 1654].

Кроме того, в начале XV в. периодически велось строительство военных укреплений (в частности, Великой стены) и ремонт городских стен, строительство резиденций ванов, храмов и монастырей, парков и прочих сооружений. Для этих нужд требовалось заготавливать и доставлять к месту назначения большое количество строительных материалов. Особые породы дерева для строительства гробницы Чжу Ди в Шисаньлине доставлялись через всю страну из южных провинций. Заготовка древесины начиная с 1406 г. велась в Сычуани, Цзянси, Хугуане и Шаньси. Тогда же начал применяться сплав лесоматериалов по рекам [33, цз. 82, 1672]. Для нужд строительства в столице были открыты два деревообрабатывающих завода [33, цз. 82, 1672].

Все перечисленные строительные работы осуществлялись с применением принудительного труда в рамках казенного ремесла. И, как видим, правительство Чжу Ди всячески развивало такое строительство. В то же время, насколько можно судить по отдельным данным, оно ограничивало частную инициативу в строительном деле. Свидетельством тому служит существование в начале XV в. запрета на частное строительство новых домов [23, цз. 72, 1002-1003]. Это не значит, что новые дома вообще не строились. Но в каждом отдельном случае требовалось получать специальное разрешение властей. Любые же более значительные строительные работы также не были мыслимы без контроля правительства. В августе 1421 г. запрет был распространен на строительство частных дворцов [23, цз. 239, 2282].

В начале XV в. в Китае наблюдается рост выплавки железа. Еще при Чжу Юань-чжане функционировало 13 казенных железоплавильных заводов, на которых производилось в год более 4831 т железа [29, цз. 81, 7269 (3)]. В 1403-1424 гг. были открыты новые аналогичные предприятия в Цзуньхуа, Лунчжоу (пров. Сычуань) и в расположении военного гарнизона Сань-вань (пров. Ляодун) [29, цз. 81, 7269 (3)]. Железоплавильные предприятия в Цзуньхуа в описываемое время представляли собой целый комплекс плавильных печей, расположенных в местах добычи руды. Они находились на территории самого города Цзуньхуа и соседних городов Сучжоу и Юйтяня. Их обслуживало, как отмечалось выше, около 2500 мастеров и рабочих. Эти предприятия были тогда самым крупным центром производства железа в стране. Объем казенного производства железа в целом в начале XV в. вырос примерно до И тыс. т в год [33, цз. 82, 1669].

Кроме того, в Чжэцзяне и Фуцзяни существовали железоплавильные заводы, управляемые казной, но сдававшие в казну не продукцию, а фиксированный налог деньгами [33, цз. 82, 1669]. Иначе говоря, эти казенные предприятия работали на частного потребителя.

Здесь мы соприкасаемся с вопросом о частном производстве железа. Как известно, в Китае издавна существовала государственная монополия на железо, соль и чай. Однако в "Мин Тай-цзун ши лу" можно найти ежегодные сведения о поступлении в казну налогов железом. Следовательно, как отмечалось исследователями, существовало узаконенное частное производство. Известно также, что норма налоговых отчислений железа в конце XIV - начале XV в. составляла 1/15 часть общего объема выработки [29, цз. 81, 7269 (3)]. Зная это, можно вычислить, что в 1402-1414 гг. общая норма частной выплавки железа в стране не превышала 1 тыс. т, но с 1415 г. она начала быстро возрастать, достигнув к последним годам царствования Чжу Ди примерно 4-4,5 тыс. т (При всей условности приводимой статистики, зная объем казенного и частного производства железа, можно установить, что в начале XV в. он приблизительно достигал уровня 15-16 тыс. т в год. В этой связи цифра 45 тыс. т, принимаемая за среднегодовую выработку железа в стране в 1403- 1424 гг. китайскими авторами Ван Су и Син Линем, представляется преувеличенной {57, 16].).

Таким образом, монополия на железо в описываемое время практически не соблюдалась. Это подтверждается и записью в "Мин ши" о разрешении частной разработки железа [29, цз. 81, 7269 (3)]. Однако развитие частной выплавки тормозилось за счет существования мощного казенного производства железа, в значительной мере удовлетворявшего потребности государства в этой области.

Добываемое железо шло главным образом на изготовление оружия и сельскохозяйственного инвентаря. Снабжение населения сельскохозяйственными орудиями было, например, основным профилем упомянутого железоплавильного производства в Лунчжоу [23, цз. 250, 2335]. Железо из Цзуньхуа шло преимущественно для военных целей [33, цз. 82, 1669-1670]. Сама же выделка вооружения была сосредоточена непосредственно в местах расположения воинских гарнизонов. Об этом свидетельствуют записи в источниках, относящиеся к упомянутому гарнизону Саньвань и целому ряду других гарнизонов [23, цз. 112, 1433, цз. 115, 1471, цз. 171, 1906]. Двор поощрял местное воинское начальство в налаживании производства оружия не только своими силами, но и используя местные (а не привозные или покупные) сырьевые ресурсы [23, цз. 112, 1433].

О примерных масштабах выделки оружия в воинских гарнизонах можно судить по следующему примеру. В январе 1416 г. из гарнизона Люшоу доложили об изготовлении там (за какой срок, не указано) партии оружия нового типа, в том числе 500 шлемов, 5971 доспех, 550 мечей, 300 пик, 1765 луков и 245 660 стрел [23, цз. 171, 1906].

В начале XV в. отливались и пушки. Причем один из их видов был заимствован китайцами во Вьетнаме после похода 1406-1407 гг. Для отливки таких пушек Чжу Ди распорядился открыть специальную мастерскую [159, 777, 779]. Сведений о каком-либо частном производстве оружия источники не дают.

Что касается объема добычи и выплавки цветных металлов, а также соотношения казенного и частного сектора в этой области ремесла, то картина здесь выглядит еще сложнее, чем в случае с железом. В "Мин Тай-цзун ши лу" приводятся данные о поступлении налогов медью и свинцом. Кроме того, в других источниках содержатся сведения о добыче олова, ртути и медного купороса [33, цз. 82, 1669; 14, 100]. Но норма налоговых отчислений с цветных металлов не известна. Поэтому нельзя определить хотя бы примерный объем их производства. Можно говорить лишь о существовании частной добычи названных материалов. Есть также упоминания о казенных разработках меди и серебряно-свинцовых месторождений. Можно также предположить, что нужды в цветных металлах покрывались казенной добычей меньше, чем нужды в железе. В "Мин шу", например, записано, что с конца XIV в. власти налагали на народ обязанность поставлять казне медь [33, цз. 81, 1642]. При этом, как свидетельствует тот же источник, медь могла закупаться у населения: "[Казной] закупалось много [меди]" [33, цз. 82, 1669].

Имеющиеся данные о налоговых поступлениях меди и свинца позволяют установить введение государством в 1418 г. фиксированного налога. В 1418-1423 гг. поступления меди стали ежегодно составлять 2128 цзиней (1,28 т), а свинца - 20 780 цзиней (12,5 т) (Можно предположить, что попытка ввести фиксированный налог коснулась и железа. Но здесь твердый уровень налоговых поступлений продержался лишь в 1419-1420 гг., т. е. два года.). Такую стабилизацию можно трактовать в диаметрально противоположных направлениях. Это, с одной стороны, могло значить, что государство установило определенную сумму отчислений вне зависимости от колебаний общего объема производства металлов, с другой же, что фиксация налога была непосредственно связана со стабилизацией объема производства на строго определенном уровне. Учитывая общее теоретическое негативное отношение имперского правительства к развитию частных промыслов, логичнее предположить второе. Однако конкретных подтверждений резкого сокращения объема производства указанных металлов (ибо ставки фиксированного налога были ниже, чем налоговые поступления до 1418 г.) в использованных источниках обнаружить не удалось.

В то же время такое сокращение само по себе не было исключительным явлением. Отдельные ограничения добычи цветных металлов подтверждаются документами начала XV в. Можно даже сказать, что именно на примере подхода властей к вопросу об этих металлах ярче, чем в отношении других отраслей промышленного производства, прослеживается определенная двойственность в позиции правительства. С одной стороны, оно не отказывалось от развития горнорудных промыслов, с другой - само же ограничивало и даже сокращало их.

Например, в декабре 1402 г. двор санкционировал возобновление на казенной основе работ на восьми старых серебряных копях в уезде Шансян в Шэньси, а в октябре 1407 г.- пуск в эксплуатацию четырех копей в уезде Пучэн в Фуцзяни, которые, по ориентировочной оценке, должны были давать 1040 лянов серебра и 41 500 цзиней свинца в год [23, цз. 14, 257, цз. 71, 994]. Получили одобрение центра и намерения усовершенствовать и расширить производство на отдельных рудниках, как это было в уезде Тайпин в Фуцзяни в 1417 г. [23, цз. 188, 2005].

Более того, если какие-либо копи не давали установленной для них нормы продукции, то из столицы направлялись туда уполномоченные для расследования причины этого [23, цз. 17, 317]. Такая политика, казалось бы, вполне отвечала намерению обеспечить рост производства. Но вместе с тем в ноябре 1406 г. были закрыты разработки свинца в уезде Шанлинь в Гуанси производительностью в 24 380 цзиней в год, в 1408 г. - 60 серебряных и свинцовых рудников в Чжэцзяне [23, цз. 59, 861; 16, цз. 14, 1014]. Пресекалась и инициатива к расширению добычи металлов. Например, в июне 1412 г. двор категорически отверг предложения о пуске новых серебряных копей в уезде Хэчи в Гуандуне, где была обнаружена серебряная руда, и о расширении производства меди в районе г. Чанша [23, цз. 128, 1592-1593].

Показателен и такой случай. В апреле 1411 г. в связи с докладом двору о транспортировке медного купороса император навел справки, для чего нужен этот продукт. Когда же выяснилось, что он идет главным образом на окраску тканей, Чжу Ди отдал распоряжение прекратить его добычу, а окраску им материи "считать не обязательной" [23, цз. 114, 1456].

Двойственность позиции правительства в отношении производства цветных металлов весьма точно зафиксирована в "Мин шу", где о добыче меди в начале XV в. сказано: "А медную руду добывали по-разному: то открывали [рудники], то закрывали" [33, цз. 82, 1669]. Причины такой двойственности заключались в общей позиции правительства Чжу Ди в отношении к развитию промыслов, о чем речь пойдет ниже, после рассмотрения прочих отраслей ремесленной промышленности.

В начале XV в. государство было заинтересовано, как явствует из документов, в получении как можно большего количества соли. Продолжалась ее добыча в Чжэцзяне, Фуцзяни, Шаньси и других районах страны. Особенно интенсивно развивался соляной промысел в Сычуани. Уже в 1403 г. там было открыто 12 новых разработок, а затем в 1406, 1408, 1410, 1411, 1413, 1414, 1416, 1421 гг. ввозили новые копи и возобновляли разработку старых [23, цз. 23, 419, цз. 56, 831, цз. 75, 1031, цз. 102, 1328, цз. 103, 1342, цз. 113, 1438, цз. 139, 1676-1677, цз. 151, 1757-1758, цз. 172, 1911, цз. 234, 2257-2258]. Для руководства соледобычей в Сычуани в 1406 г. было создано специальное Управление соляными налогами. Оно не только следило за выполнением установленных норм добычи соли, но и изыскивало возможность открытия новых шахт и пускало их в эксплуатацию (В "Мин шу" записано, что со вступлением Чжу Ди на престол им были закрыты 95 соляных шахт в Сычуани [33, цз. 81, 1648]. Однако "Мин Тай-цзун ши лу" свидетельствует, что закрытие этих шахт относится к 1392 г., т. е. не являлось акцией правительства Чжу Ди. Наоборот, последнее вновь начало их разработку в 1416 г. [23, цз. 172, 1911].).

Как уже упоминалось, в Китае издавна существовала монополия казны на добычу соли. Минское правительство не отменяло ее. Но наряду с этим имеются прямые свидетельства, что в начале XV в. существовала и частная соледобыча. Правительство Чжу Ди шло на это, ибо было заинтересовано в расширении ее производства. 10 января 1403 г. в связи с голодом в некоторых районах провинции Бэйцзин для местного населения был отменен запрет на частную добычу соли [23, цз. 15, 280]. В Гуандуне же ограничения почти не действовали: "В Гуандуне... нет налога на соль. [Ее] поставляют казне торговцы. Большинство военного и гражданского [люда] употребляют частную соль" [23, цз. 28, 508-509]. В Юньнани также практиковалась частная добыча. В мае 1403 г. оттуда докладывали: "В Цзиньдуне в трех местах имеются соляные разработки. Они ведутся частным образом военными людьми для продажи" [23, цз. 91, 1194]. В январе 1414 г. императорскому двору сообщалось: "Местный люд из округа Лунчжоу в Сычуани докладывает, что в тех местах не производилось [раньше] соли. Просят [разрешить] вываривать ее на пяти разработках... для обеспечения потребностей местного населения. Ежегодно [обещают] вносить в казну [налог] в 100 тыс. цзиней соли" [23, цз. 146, 1721]. Двор одобрил эту инициативу.

Правительство пыталось извлечь из частной соледобычи определенные выгоды для казны. Например, санкционируя частную добычу соли в Гуандуне в марте 1404 г., оно установило нормы потребления соли - около 12 кг на человека в год, а всю остальную производимую соль оно предписывало в обязательном порядке продавать казне по цене 300 вэней (монет) ассигнациями за 1 цзинь [23, цз. 28, 509]. В Юньнани же было разрешено снабжать солью, добываемой частным образом, местные войска, чтобы не возить для этого издалека казенную соль [23, цз. 91, 1194]. Наконец, как свидетельствует приводимая запись 1414 г., государство брало налог с частных солеразработок.

Официальная минская статистика приводит ежегодные цифры поступления налогов солью. Они были довольно внушительны и колебались от 208 до 291 млн. л. Но, очевидно, сюда включалась и соль, принудительно приобретаемая у частников.

Отмеченное ослабление соляной монополии не представляется исключительным явлением в деятельности правительства Чжу Ди. Дело в том, что в конце XIV - начале XV в. императорский двор, как отмечалось, не придерживался строгой монополии и на выплавку железа. В начале XV в. в источниках встречаются упоминания о "частном чае" - третьем традиционном продукте монополии государства [33, цз. 82, 1660]. На общем фоне ослабления государственной монополии на эти товары в начале XV в. отношение правительства к частной соледобыче вполне объяснимо.

Что же касается такой широко развитой в Китае отрасли производства, как ткачество, то она издавна не являлась объектом государственной монополизации. В начале XV в. здесь также не наблюдалось каких-либо ущемлений со стороны правительства. Основными центрами (Казенного шелкоткачества были Нанкин, Сучжоу и Ханчжоу. Распространено оно было также в Пекине, Чэнду и Луане (в Шаньси) [116, 149]. В обеих столицах существовали Внутренние и Внешние управления по ткачеству. Первые снабжали тканями императорский двор, вторые - частного потребителя [33, цз. 82, 1662]. В Сучжоу и Ханчжоу были свои Управления по ткачеству и крашению(Чжишаньцзюй). Количество тканей, выпускавшихся на казенных предприятиях, регламентировалось предписаниями властей. В конце XIV в. среднегодовой выпуск полотняных и шелковых тканей на этих предприятиях составлял примерно 374 тыс. отрезов [33, цз. 82, 1663].

Шелк и прочие ткани издавна использовались в Китае как стоимостный и платежный эквивалент. В связи с этим в начале 1416 г. Ведомство работ предложило еще более увеличить производство полотна, шелка и парчи для того, чтобы расширить внешнюю торговлю тканями. Императорский двор одобрил это предложение [23, цз. 171, 1905-1906].

Значительное количество шелковых тканей и шелка-сырца поступало в казну в качестве налогов как от частного шелкоткацкого производства городских ремесленников, так и от крестьянского домашнего ткачества. Однако статистические данные о налогах, вносившихся тканями, не выделяют отдельные виды тканей. Источники оперируют термином "полотно и шелк" (бубо), что в широком смысле можно понять, как "ткани" вообще. Несомненно, что большая доля здесь принадлежала различным шелковым тканям. Но некоторая часть налоговых поступлений в начале XV в. производилась и хлопчатобумажными тканями.

Повсеместное распространение хлопководства в Китае исследователи склонны относить к концу XIV в. [116, 52]. Один из современников писал: "Ко времени нашей династии посевы его (хлопка. - А. Б.) стали распространяться повсюду в Поднебесной, и на севере и на юге земля благоприятна для этого. И бедные и богатые - все зависят от [урожая]. Выгода от него в сто раз больше, чем от шелка. Пишу об этом, чтобы в будущие времена в Поднебесной знали пользу от хлопка и как он начал процветать в наши дни" [145, 63].

Есть свидетельство, что в начале XV в. отдельные уезды страны были обязаны вносить определенный налог хлопком-сырцом и хлопчатобумажными тканями [23, цз. 115, 1473]. Основным центром производства хлопчатобумажных тканей того времени становится г. Сунцзян (пров. Цзянсу).

Интересно также отметить, что в это же время в провинции Шэньси началось казенное производство тканей из верблюжьей шерсти [29, цз. 82, 7272 (4); 33, цз. 82, 1663].

В среднем, по подсчетам Ли Гуан-би, налоговые поступления тканями в первой четверти XV в. почти на Уз превышали аналогичные средние поступления последней трети XIV в., составляя соответственно 938 426 отрезов против 631 567 [130, 39] (табл. 5). Налоговая статистика также показывает, что в 1421 г. правительство Чжу Ди ввело фиксированный налог готовыми тканями, шелковым волокном и хлопковой пряжей. При этом поступления тканями упали сразу до 225 тыс. отрезов. Однако мы не располагаем данными, почему произошло такое сокращение - было ли это следствием свертывания ткацкого производства вообще или же лишь уменьшения налоговых норм. Попытки ввести фиксированный налог полуфабрикатами для ткацкого производства - шелковым волокном и хлопковой пряжей - можно проследить еще раньше, соответственно с 1413 и 1414 гг.

Таблица 5. Поступления налогов тканями и сырьем для ткацкой промышленности в 1402-1423 гг. (Составлено по:[23].).

Таблица 5. Поступления налогов тканями и сырьем для ткацкой промышленности в 1402-1423 гг.

(Отрез, или кусок (пи), - китайская мера ткани 70 см в ширину и 12,8 м в длину.)

Первые минские императоры всячески старались увеличить размеры фарфорового производства [116, 62]. В крупнейшем центре фарфорового производства минского времени - Цзиндэ-чжэне - в конце XIV в. было 20 казенных печей, а на рубеже 20-30-х годов XV в. их там насчитывалось уже около 3 тыс. {116, 62; 159, 777]. Фарфоровые изделия первой трети XV в. считаются одним из совершеннейших образцов китайского фарфора. В годы правления Чжу Ди происходило качественное расширение ассортимента фарфоровых изделий [130, 40]. Количественных данных о производстве фарфора в рассматриваемый период нет. Налоги фарфором не фиксировались. Э. П. Стужина отмечает, что казенное фарфоровое производство на протяжении всего периода Мин то расширялось, то сокращалось в зависимости от средств, которые вкладывала казна [116, 63]. В начале XV в. не зафиксировано ни одного акта, которым бы правительство ограничивало частное фарфоровое производство, издавна практиковавшееся в стране. Изделия из фарфора шли не только на потребление императорского двора и внутреннее потребление в стране, но и на экспорт.

Китайский флотоводец Чжэн Хэ во время своих заморских плаваний (1405-1433) доставил в Китай зарубежных мастеров-стеклодувов, что позволило начать здесь изготовление стеклянных изделий [159, 776].

На рубеже XIV-XV вв. в Китае строились корабли самых разнообразных предназначений и типов. Здесь можно назвать речные корабли, корабли для перевозок по каналам, морские каботажные суда, корабли для дальних плаваний и военные суда. Каждый из этих разрядов имел много разновидностей: большие и малые, парусные и весельные, купеческие 1И казенные и пр. Различия зависели и от места постройки: фуцзяньские корабли отличались от гуандунских и т. д.

В начале XV в. Китай обладал значительным речным и морским флотом. Только на Великом канале после его реконструкции в 1410-1411 гг. постоянно курсировало около 10 тыс. судов [130, 40]. На отдельных участках канала практиковалась постоянная приписка кораблей: к одному из таких участков было прикреплено 3 тыс. судов, к другому - 2 тыс. [16, цз. 16, 1116]. В описываемое время продолжалось строительство флота. Первое распоряжение правительства Чжу Ди на этот счет датировано 17 октября 1402 г. Оно предписывало построить в Фэнъяне 38 речных кораблей [23, цз. 12 (II), 221]. Строительство речных судов продолжалось и в дальнейшем: только в 1415 г. их было построено 3 тыс. [130, 40].

Не менее интенсивно строились и морские корабли. Казенные и частные верфи были разбросаны по всему обширному морскому побережью страны. Особенно крупными были в рассматриваемый период верфи в Лунцзяне и Тайцане, в нижнем течении р. Янцзы. В Лунцзяне было специальное Управление по строительству кораблей (Тицзюйсы). В октябре 1420 г. было открыто еще одно такое управление в Датунгуане [23, цз. 229, 2226].

В распоряжениях о строительстве морских судов приводятся сведения и об их количестве. В 1403 г. было построено 885 судов, в 1404 г. - 55, в 1405 г. - 1273, в 1406 г. - 88, в 1407 г. - 362 и т. д. [23, цз. 20 (I), 356, цз. 22, 411-412, цз. 23, 428, цз. 24, 442, цз. 27, 498-499, цз. 43, 686, цз. 47, 722, цз. 48, 731, цз. 60, 866, цз. 71, 988, цз. 72, 1007, цз. 73, 1014 - 1015], После 1413 г. сведений о строительстве морских судов становится меньше. Это было связано с перенесением после ремонта Великого канала основных грузовых перевозок на внутренние водные артерии страны.

На казенных судоверфях применялся труд мастеров-кораблестроителей, отбывавших свою повинность раз в два года. Вместе с тем отмеченные выше распоряжения свидетельствуют, что в начале XV в. строительство морских кораблей часто возлагалось на прибрежные воинские гарнизоны, т. е. осуществлялось силами военных мастеров и солдат. Частное кораблестроение было наиболее распространено в провинции Фуцзянь, в частности на верфях в Тайпине и Ухумэне [157, 51].

Но развитию судостроения, особенно частного, не мог не мешать так называемый морской запрет - запрещение частным лицам выходить в море без специального разрешения властей. Его введение относится еще к XIV в. (подробнее об этом см. стр. 260-261 настоящей работы). Правительство Чжу Ди не только признало этот запрет, но указом от 29 февраля 1404 г. запретило простолюдинам иметь частные морские корабли [23, цз. 27, 498]. Казенное судостроение также сдерживалось властями. Например, в мае 1421 г. было приказано временно приостановить постройку кораблей для заморских посольств [23, цз. 236, 2268]. Заказы на строительство судов, как показывают приводимые выше цифры, были весьма неравномерны, а после 1413 г. потребность правительства в морских кораблях заметно падает.

На примере рассмотренного выше положения в разных отраслях ремесла и промыслов можно попытаться оценить политику правительства Чжу Ди в этой области. Первое, что бросается в глаза, - это определенная непоследовательность, противоречивость позиции центральных властей в данном вопросе.

С одной стороны, они развивали производство почти во всех перечисленных отраслях на казенной основе, а в ряде их, например в ткачестве, производстве фарфора, выплавке железа и частично в добыче соли, цветных металлов и кораблестроении допускали существование частного промысла. В этой же связи следует упомянуть, что правительство ценило ремесленников. Недаром при переносе столицы в Пекин туда были переселены из Нанкина 27 тыс. ремесленных дворов [128, 11]. Мастеровые ввозились даже из-за границы. Выше уже упоминалось о том, что они доставлялись в Китай кораблями Чжэн Хэ. Кроме того, усилиями командующего китайскими войсками во Вьетнаме Чжан Фу в октябре 1407 г. здесь были собраны и отправлены в столицу империи 7700 ремесленников различных специальностей [23, цз. 71, 997].

Однако, с другой стороны, центральная власть оказывала сдерживающее, ограничивающее влияние на целый ряд отраслей ремесленной промышленности. Причем это касалось не только частного сектора в таких областях, как строительство, производство оружия, кораблестроение и добыча соли, но иногда и казенного производства, например в выплавке цветных металлов, производстве фарфора и кораблестроении. Сдерживающее воздействие сказывалось как в прямых запретах и сокращениях производства, так и в тщательной регламентации властями всевозможных видов продукции. Правительство Чжу Ди в полной мере соблюдало этот характерный для всего периода феодализма в Китае метод регулирования развития ремесла. Например, указ от 6 мая 1409 г. гласил: "Уже 50 лет как установлены законы [нашей] династии. Во всем установлены определенные образцы - в одежде, посуде и т. д. За последнее время среди сановников и народа много случаев нарушения этикета... [Приказываю] немедленно переписать красками в свитки установленные в прежнее [время] правила [ношения] чиновниками и народом головных уборов и одежды, использования посуды и объявить о том в столице и провинции, чтобы все мастера знали и соблюдали [установленные образцы]" [23, цз. 90, 1190-1191].

В затронутом плане следует сказать и о воздействии таких мероприятий, как упоминавшиеся в предшествующей главе указы о прекращении "всех не срочных дел". Они вызывались к жизни намерением правительства несколько облегчить бремя государственных повинностей и сократить промысловый налог. Эти цели декларировались в самих документах [23, цз. 236, 2264]. И в данном качестве такие указы должны были иметь определенное положительное значение. Но вместе с тем они подразумевали существенное свертывание производства различных видов "не срочных вещей", т. е. прежде всего ремесленной продукции. Это нагляднее всего видно на примере февральского распоряжения 1415 г., которое гласило: "Остановить все не срочные категории производства, за исключением тех, которые потребны для армии и [прочих] срочных нужд" [23, цз. 160, 1819]. Указ 1421 г. в этом отношении еще более конкретен. Он предписывал сократить добычу драгоценных металлов и строительство кораблей [23, цз. 236, 2266-2268].

Таким образом, в указах о прекращении "не срочных дел" забота об облегчении положения работного люда сочеталась с целенаправленным сокращением производства ремесленной промышленности, прежде всего казенной.

В отмеченной противоречивости позиции центрального правительства в области ремесла и промыслов отразилось стремление феодальной власти насколько возможно не допускать чрезмерного, по ее мнению, развития товарного хозяйства, которое неизбежно подтачивало извечную опору этой власти - патриархально-феодальные отношения в городе и деревне. Императорский двор чувствовал здесь опасность и пытался предотвратить ее. Отсюда постоянные намерения перелить силы народа из "побочных" занятий (ремесла и торговли) в "основное" (земледелие), удержать эти "побочные" занятия в минимально необходимых рамках и тем приблизить осуществление идеального, по понятиям конфуцианской морали, общества. Иными словами, здесь отражалось желание упростить всю систему производственных, а посредством этого и социальных отношений в стране.

Стремление ограничить ремесла и промыслы уровнем, при котором удовлетворялся бы спрос лишь на изделия первой необходимости, приводило к отсутствию у государства заинтересованности в прибыльности данных отраслей производства. В первую очередь это касалось казенной промышленности. По справедливому замечанию Э. П. Стужиной, казенное производство в период Мин руководствовалось не целями извлечения прибылей, а получением потребительских ценностей [116, 162]. Позиция правительства Чжу Ди в данном вопросе полностью подтверждает этот вывод. Например, в своем ответе на предложение о расширении горнорудных промыслов, сулившее дополнительные прибыли казне, двор писал: "Тот, кто гонится за прибылью в расчете на успех, - низкий человек. Главное для государства - это спокойствие народа, а не прибыль" [23, цз. 128, 1592-1593].

Характерно, что здесь весьма явственно проступает причина обеспокоенности центральной власти развитием промышленности, которое ведет к более быстрому имущественному расслоению, а следовательно к обострению социальных конфликтов, нарушению "спокойствия народа".

Результатом незаинтересованности правительства в прибыльности ремесленного производства были такие явления, как ограничение выработки определенными нормами, скачкообразное снижение или расширение производства, отрицательная реакция на многие предложения с мест об увеличении деловой активности.

Поскольку такое отношение властей было характерно для состояния казенного ремесла, то тем более отмеченная незаинтересованность должна была отрицательно сказаться на частном предпринимательстве. Последнее усугублялось конкуренцией казенной промышленности, не дававшей достаточного простора для развития частного сектора во многих отраслях. Само существование казенного производства, позволявшего императорскому двору, центральной казне и высшим слоям правящего класса удовлетворять основные потребности в изделиях ремесла, приводило к тому, что правительство не было заинтересовано в развитии и поощрении частного промысла.

Однако потребности развитого феодального общества, каковое существовало в Китае в конце XIV - начале XV в., не позволяли успешно поддерживать на "идеально низком" уровне все виды ремесел и промыслов. Центральной власти приходилось это учитывать. Выход из противоречий, порождаемых намерениями следовать теории "земледелие - основа, ремесла и торговля - побочное" для достижения социального идеала и несоответствием этой теории реальным потребностям общества, правительство Чжу Ди видело в неодинаковом подходе к различным видам ремесленного производства. Поэтому ущемление его заметно далеко не всегда. Как показано выше, отдельные отрасли ремесла и промыслов развивались правительством, а ограничение частной сферы отнюдь не имело абсолютизированного характера. Дань теории преимущественно отдавалась лишь в тех областях, которые расценивались властями как несущественные. В этом плане весьма примечательно упоминавшееся деление всех работ на "срочные" и "не срочные". Такие жизненно необходимые виды производства, как ткачество, выплавка железа и многие другие, не ущемлялись и получали возможность для развития и совершенствования. Но в то же время правительство не оставляло попыток как можно более ограничить круг даже этих необходимых "побочных" промыслов и тем опять-таки упростить всю структуру общества.

Все отмеченное выше и делало политику правительства Чжу Ди в отношении ремесленной промышленности столь непоследовательной.

Если же говорить об общем уровне развития китайского ремесла в начале XV в., то прежде всего придется отметить прискорбную недостаточность фактических данных в источниках, для того чтобы со всей определенностью решить этот вопрос. Нет сомнения, что богатые традиции китайского ремесла получили в конце XIV - начале XV в. дальнейшее совершенствование и развитие. Но привели ли происходившие поступательные изменения (даже в передовых в экономическом отношении районах) к качественным сдвигам в экономике, остается неясным. В ходе дискуссии о зарождении капиталистических отношений в Китае, проходившей среди китайских ученых в 50-х годах XX в., высказывались мнения, что зачатки капитализма здесь появились именно с конца XIV - начала XV в.

(Указанной точки зрения придерживались, в частности, Шан Юэ и Цянь Хун, а ряд других ученых были склонны относить зачатки капитализма в Китае к еще более раннему времени. Подробнее об этом см.: [93: 99].). Однако те наблюдения, которые относятся к казенному ремеслу начала XV в., позволяют, на наш взгляд, солидаризироваться с юценкой, данной Э. П. Стужиной применительно ко всему периоду Мин. Она считает, что казенное производство оставалось по своему характеру феодальным и что казенная мануфактура, являвшаяся естественным дополнением натуральной экономики, препятствовала разложению цеховой системы и развитию частного предпринимательства, выступала как один из факторов, тормозивших разложение феодальных отношений [116, 162]. Что же касается частного ремесла, то данные о нем, относящиеся к началу XV в., настолько ограниченны и разрозненны, что вряд ли могут позволить сделать определенные выводы. Тем не менее стоит прислушаться к мнению Э. П. Стужиной, которая, анализируя материал более позднего времени, приходит к заключению, что даже в XVI-XVII вв. процессы, протекавшие в китайском частном ремесленном производстве, не привели к радикальному преобразованию феодальных производительных сил и производственных отношений [116, 194]. Думается, что к рассматриваемому здесь периоду это относится в еще большей степени.