Чжэн Сяо-сюй

После ссоры с Ло Чжэнь-юем Чжэн Сяо-сюй уехал из Пекина, но весной следующего года вновь вернулся ко мне. Многие к тому времени стали охладевать к нему и относиться с недоверием, число его врагов росло, но Чжэн Сяо-сюй с каждым днем все больше завоевывал мое расположение. К нему также неплохо относились Чэнь Бао-шэнь и Ху Сы-юань. 'В 1925 году я назначил его главным управляющим внутренними делами, а в 1928 году поручил вести иностранные дела. Его сын Чжэн Чуй тоже служил в отделе по иностранным делам и вместе с отцом был моим представителем по внешним сношениям.

Чжэн Сяо-сюй чаще соглашался со мной, чем Чэнь Бао-шэнь. Он постоянно спорил с Ху Сы-юанем, который говорил очень складно, приводя множество цитат и примеров из древности, в то время как Чжэн Сяо-сюй упирал на свои "заморские" знания: рассказывал, например, что в Италии возник фашизм, в Японии проводятся такие-то реформы или какую оценку нынешней ситуации в Китае дает английская газета "Тайме" и т. п. Этого Ху Сы-юань не знал. Чэнь Бао-шэня я считал самым преданным мне человеком, но, когда речь заходила о планах на будущее, он сильно уступал Чжэн Сяо-сюю, который был полон энтузиазма и энергии и в то же время слыл чувствительным человеком. Однажды мы случайно разговорились о моей будущей "империи".

- Территория и население империи намного увеличатся по сравнению с прежними династиями,- говорил Чжэн Сяо-сюй.- Столиц будет три: одна в Пекине, другая в Нанкине, а третья на Памире...

Чжэн Сяо-сюй и Ло Чжэнь-юй были активными поборниками реставрации, но преддожения первого приходились мне больше по душе, хотя он тоже каждый раз возражал против моего выезда в Японию и переезда в Люйшунь и Далянь.

B течение всех семи лет Чжэн Сяо-сюй был против моего отъезда из Тяньцзиня. Даже после событий 18 сентября, когда Ло Чжэнь-юй пришел ко мне с планами Квантунской армии, Чжэн Сяо-сюй не одобрял моего намерения уехать. Это объяснялось не только тем, что он в какой-то степени противопоставлял себя Ло Чжэнь-юю. Причина была более существенной: Чжэн Сяо-сюй не считал Японию моей единственной опорой, он был за общее управление великих держав.

Если проанализировать историю взаимоотношений Чжэн Сяо-сюя и Ло Чжэнь-юя с японцами, она будет выглядеть примерно следующим образом: Чжэн Сяо-сюй занимал должность секретаря китайского посольства в Японии в 1891 году, а Ло Чжэнь-юй начал продавать антикварные вещи и издавать шанхайскую газету "Нун бао", где познакомился с японцем Фудзита, на пять лет позже, в 1896 году. После знакомства с японцами Ло Чжэнь-юй, кроме них, никого больше не видел, а после Синьхайской революции все надежды на реставрацию возложил на японцев. А Чжэн Сяо-сюй увидел в Японии великую державу и с тех пор стал считать, что китайцы ничего не умеют, поэтому в целях развития страны и учреждения торговых фирм следует пригласить великие державы. Он пошел дальше, чем Чжан Чжи-дун со своей теорией "использования китайской формы и западного содержания", считая, что нужны не только европейская техника и капиталовложения, но и иностранные чиновники. Даже охрану императорского дома должны были, по его мнению, обучать иностранные специалисты. Иначе в Китае вечно будет царить хаос, а полезные ископаемые так и останутся лежать в недрах земли. После Синьхай-ской революции он считал, что при реставрации не обойтись без помощи великих держав. Конкретную помощь, по его мнению, должно было оказывать общее управление. 9 июня 1927 года в японской газете "Тяньцзинь ни-циыици синбун" была опубликована статья под заголовком "Англичане предлагают совместное управление Китаем".

"По мнению некоторых важных политических деятелей, ситуация в Китае с каждым днем становится все сложнее и запутаннее.

Иностранные обозреватели, находящиеся в Китае и пристально наблюдающие за всем происходящим, считают, что китайскому народу потребуется сравнительно длительное время, чтобы избавиться от внутренних неурядиц. Решить китайский вопрос путем военного или дипломатического вмешательства абсолютно невозможно. Единственно приемлемым путем является создание международного комитета по совместному управлению Китаем; в качестве его членов могли бы принимать участие по одному представителю от Англии, Америки, Франции, Японии, Германии и Италии. Комитет возьмет на себя руководство военными действиями внутри Китая. Срок полномочий каждого члена комитета не должен превышать трех лет.

В течение этого срока каждый член комитета полностью выполняет возложенные на него обязанности. Прежде всего страны-участники выделяют 250 миллионов юаней на административные расходы.

Дипломаты и политики не должны быть членами этого комитета. Членами комитета, возможно, могут быть лишь лица, подобные американскому министру торговли... Кроме этого, следует организовать совместный комитет из представителей иностранных государств и Китая, подчиняющийся первому комитету (международному комитету по совместному управлению Китаем), с тем чтобы китайцы в этом комитете получали необходимую подготовку".

Чжэн Сяо-сюй считал, что, если подобные планы осуществятся, это будет лишь благоприятствовать реставрации. Летом того года по совету Ло Чжэнь-юя я намеревался поехать в Японию. Чжэн Сяо-сюй, находясь под впечатлением этой статьи, выдвинул план оставаться в Тяньцзине, не предпринимать никаких действий, спокойно выжидать и наблюдать.

Со временем взгляды Чжэн Сяо-сюя стали оформляться в стройную систему. Однажды он сказал:

- Железные дороги в империи протянутся по всей стране, повсюду станут разрабатываться полезные ископаемые, школьное воспитание будет основываться на учении Конфуция...

- А великие державы будут вкладывать свой капитал? - спросил я.

- Да, если они захотят заработать, они обязательно это сделают. Когда ваш покорный слуга отвечал за строительство Айгуньской железной дороги, дело обстояло именно так. Но к сожалению, во дворце этого не поняли; некоторые консервативные сановники не видели, какие выгоды сулит это дело.

Тогда я еще не знал, что идея национализации железных дорог, послужившая фитилем к взрыву Синьхайской революции, принадлежала Чжэн Сяо-сюю. Знай я об этом тогда, я бы не стал так доверять ему. Когда я спросил, захотят ли иностранцы служить у нас, он ответил:

- Если к ним относиться, как к высоким гостям, давать им льготы и особые права, у них не будет причин отказываться.

- А что, если многие иностранцы станут вкладывать свои капиталы, а потом начнут драчку между собой? - снова спросил я.

Он ответил очень уверенно:

- Именно поэтому они еще больше будут уважать ваше величество.

В этом и заключалась политика "общего управления", которую Чжэн Сяо-сюй возвел в стройную систему. Я одобрил эту политику, ибо вместе с Чжэн Сяо-сюем считал, что только таким путем можно возвратить трон и продолжить дело пинской династии, дело рода Айсинь Гиоро.

После того как я покинул дворец, Чжэн Сяо-сюй требовал от Дуань Ци-жуя моего возвращения, а после моего переезда в Тяньцзинь всячески помогал мне в привлечении на свою строну различных милитаристов и политиканов. Однако он не оставил своей откровенной мечты, особенно когда увидел несостоятельность всех других попыток. Это было хорошо видно на его отношении к Семенову.

Когда я заявил о своем намерении встретиться с Семеновым, Чэнь Бао-шэнь больше всего забеспокоился, как бы эта встреча не вызвала неприятностей, а Чжэн Сяо-сюй нервничал и боялся, что я буду действовать с Ло Чжэнь-юем втайне от него. В конце концов именно Чжэн Сяо-сюй стал осуществлять связь с Семеновым.

Больше всего Чжэн Сяо-сюя интересовали связи Семенова с великими державами. Когда Семенов хвастал тем, что ему помогают великие державы, и когда вмешательство иностранных держав во внутренние дела Китая приняло широкие масштабы, Чжэн Сяо-сюй решил, что нужный момент настал, и с большой радостью свел Семенова с Чжан Цзун-чаном.

От ожидания, что Семенову окажут помощь иностранные державы, Чжэн Сяо-сюй постепенно перешел к надеждам на усиление вмешательства Японии во внутренние дела Китая. Изменив свои позиции, он тем не менее смотрел дальше, чем Ло Чжень-юй. Ему не было дела до "резиденции" Мино и японского штаба в Тяньцзине, его целью был Токио. Однако Чжэн Сяо-сюй не считал Японию единственным потенциальным помощником, он лишь полагал, что она является первым помощником, первым "гостем открытых дверей". С моего согласия и разрешения японского посланника Ёсидзава он отправился в Японию, где установил связь с армией и с Обществом черного дракона. Вернувшись, Чжэн Сяо-сюй с большим удовлетворением докладывал мне о том, что большинство влиятельных лиц выражает сочувствие моей реставрации, а также проявляет интерес к моим планам на будущее. По его словам, оставалось ждать момента и просить помощи.

Среди японцев, с которыми встречался Чжэн Сяо-сюй и которые с большим интересом относились к плану реставрации, было немало моих старых друзей: военные и гражданские чиновники, знакомые со мной по Пекину и Тяньцзиню; один из руководителей Общества черного дракона -Цукуда, бежавший при встрече с японским консулом в Тяньцзине, Кисида и многие другие. Кроме этих людей, которые в прошлом действовали открыто и были известны, Чжэн Сяо-сюй встретил ряд важных лиц, находившихся сначала в тени, а позднее ставших премьер-министрами, военными министрами или занявших другие важные посты. Среди них были Коноэ Фумимаро, Угаки Кадзусигэ, Енаи Мвцумаса, Хиранума Киичиро, Судзуки Кантаро, Минами Дзиро, Ёсида Сигэру и другие известные политические деятели и финансовые магнаты. Возможно, когда Чжэн Сяо-сюй вел переговоры в Японии, реакция, вызванная его планом "открыть страну для всех", вскружила ему голову; поэтому после образования Маньчжоу-Го, когда первые "гости" уже вошли через раскрытые "двери", он, не забывая своей мечты об "общем управлении", при каждом удобном случае пропагандировал политику "открытых дверей и равных возможностей". Чжэн Сяо-сюй, был похож на слугу, который помог кучке разбойников открыть ворота хозяйского дома, а затем собрался разослать приглашения другим бандам. Естественно, что те, кого он впустил первыми, вышвырнули его за это вон.