В. К. Блюхер - главный военный советник гуанчжоуского правительства [1970 Картунова А.И. - В. К. Блюхер в Китае. 1924 - 1927 гг. Документированный очерк. Документы]

Рис. 1. Маршал Советского Союза В. К. Блюхер

Василий Константинович Блюхер (1889 - 1938) - герой гражданской войны, выдающийся организатор и полководец Красной Армии, видный военно-политический деятель ленинской гвардии. Широко известны блестящие военные операции, проведенные под его руководством в боях на Урале и под Каховкой, Перекопом и Волочаевкой, при разгроме Колчака в Сибири и японских самураев у озера Хасан и др.¹

¹ (Биографические данные о В. К. Блюхере см.: "В. К. Блюхер. Статьи и речи", М., 1963; Б. Я. Худяков, Василий Константинович Блюхер, М., 1964; В. Душенькин, От солдата до маршала, изд. 3, М., 1966; Н. Кондратьев, Маршал Блюхер, М., 1966; В. П. Малышев, А. Т. Якимов, Маршал Советского Союза В. К. Блюхер, Благовещенск, 1968; К. А. Мерецков, На службе народу. Страницы воспоминаний, М., 1968, стр. 120 - 124)

Осенью 1924 г. Блюхер был направлен в Китай в качестве главного военного советника при правительстве Сунь Ят-сена.

Крупные успехи НРА в то время, когда главным военным советником был В. К. Блюхер, привлекли к личности генерала Галина пристальное внимание военных специалистов и западных журналистов. Маршал Советского Союза К. А. Мерецков рассказывает в своих мемуарах о том, как иностранные корреспонденты пытались разузнать, кто скрывается под фамилией Галин. "За рубежом эту фамилию произносили несколько иначе, - пишет К. А. Мерецков. - Здесь постаралось французское телеграфное агентство. Его корреспонденты быстро обнаружили, что у Сунь Ят-сена основным советником по военным вопросам является некий человек плотного телосложения, с постоянной улыбкой на явно европейском лице. Кто этот иностранец, дающий чрезвычайно квалифицированные рекомендации? Распространился слух, что это какой-то отставной генерал Гален. Сотрудники генштаба Франции тщетно искали в своем военно-учетном столе личного состава такую фамилию и в ответ на вопросы журналистов лишь пожимали плечами. Тогда дотошные газетчики приступили к поискам с другого конца и докопались, что мифический француз - это не кто иной, как герой гражданской войны в Советской России, приехавший в Китай по приглашению д-ра Сунь Ят-сена"¹.

Воспоминания людей, знавших Блюхера по работе в Китае, воссоздают образ этого удивительного человека. В Блюхере окружающим импонировало все - внешность, природный ум, решительный и прямой характер, слава героя гражданской войны, личная отвага, выдающийся талант полководца и мудрость государственного деятеля, умение быстро находить общий язык с людьми, строгая требовательность к себе и своим подчиненным, способность быстро оценить обстановку и выбрать наилучшее решение.

Рис. 2. В. К. Блюхер на приеме у Сунь Ят-сена. Гуанчжоу, конец октября 1924 г.

М. И. Казанин, работавший некоторое время переводчиком в штабе Блюхера в Ухани, пишет: "Первое, что бросалось в глаза при встрече с Блюхером и оставалось навсегда в сознании, - это, я бы сказал, его счастливая внешность и счастливая манера: перед вами стоял и с вами общался красивый, привлекательный, очень простой и в то же время очень сильный и сдержанный человек. Поначалу в нем нельзя было заметить каких-либо специфических черт - рабочего, крестьянина, солдата или военачальника. Запоминался открытый взор серых глаз под темными густыми бровями. Были в нем крестьянская основательность, и рабочая гордость, и большевистское провидение, и те черты, что он перенял от лучшей части военной среды, с которой вместе делил окопную жизнь, и раны, и георгиевские кресты: мужество, немногословие, быстрота суждения, неограниченное доверие к боевым товарищам, высокое представление о долге, чести, слове"¹.

В. К. Блюхер пользовался большим авторитетом у китайского народа. 5 декабря 1926 г., в тот день, когда войска НРА освободили от милитаристов Наньчан, наш советник А. Хмелев сообщал из Китая: "Галину буквально нельзя никуда выйти на улицу без того, чтобы его движение по улице не встречалось бурно выражаемыми овациями населения. Например, при въезде Галина в Наньчан, только вступила его лошадь, на которой он ехал верхом, в черту города, как до самого штаба население с беспрерывными аплодисментами выкрикивало приветственные слова - и как будто бы для приветствия его собралось все население города. Для китайского населения имя Галина стало нарицательным, теперь уже всех русских советников зовут Галиными"¹.

¹ ("Записки А. Хмелева о своей поездке в штаб Главкома войск Северной экспедиции", - "Исторический архив", 1959, № 4, стр. 125)

В книге генерал-лейтенанта А. И. Черепанова, в то время работавшего военным советником в Китае, имеется интересный рассказ, свидетельствующий об огромном авторитете Блюхера среди руководителей национально-освободительного движения: "Авторитет себе Галин создал в Кантоне невероятно высокий: наши советники говорят, что не проходит того дня, чтобы кто-либо из китайцев не спросил, где находится Галин, скоро ли он приедет. Дело даже доходит до того, что некоторые военные китайцы следят за тем, где находится Галин, и прекрасно осведомлены о том, что он живет в Пекине, ездил в Калган и т. п. Верили Галину китайцы абсолютно. Какое-либо его заявление, касающееся военных действий, считается законом. Курьезно, что Галин умел выставить на фронт таких генералов, которые в течение всей жизни никогда не вылезали из кабинета"¹.

¹ (А. И. Черепанов, Северный поход Национально-революционной армии Китая..., стр. 123)

Большая заслуга принадлежит В. К. Блюхеру-интернационалисту в установлении и укреплении дружбы советского и китайского народов. Своим личным примером беззаветного служения делу освобождения китайского народа он доказывал, что Советская Россия является верным и надежным другом китайского народа, разъяснял военным и политическим деятелям гоминьдана значение дружбы и союза народов обеих стран.

Какая обстановка сложилась в Китае в начале 20-х годов? Что побудило Сунь Ят-сена обратиться к Советскому Союзу за помощью?

В то время Китай был фактически раздроблен на большие и малые уделы, в которых хозяйничали военные. Эти генералы, как правило, были связаны со снабжавшими их деньгами и оружием иностранными державами, которые присваивали себе право грабить и эксплуатировать китайский народ. Борьба империалистов за усиление своего влияния в Китае находила отражение в войнах милитаристских клик. Эти клики дрались между собой за право восседать в Пекине и держать под своим контролем так называемое правительство Китая. В 1920 - 1921 гг. с помощью милитаристского генерала Чжан Цзо-линя, властелина Маньчжурии, японцы сумели подчинить пекинское правительство своему влиянию. Но с лета 1922 г. контроль над пекинским правительством был захвачен чжилийской кликой во главе с Цао Кунем и У Пэй-фу¹, что означало усиление позиций англо-американских империалистов и ослабление японского влияния². Непрерывные войны, которые вели между собой милитаристские генералы, приводили к экономической разрухе, политическому хаосу и раздробленности страны, что использовали в своих целях английские, американские, японские и французские империалисты.

¹ (Чжилийская клика господствовала в Центральном и Северном Китае с 1920 по 1926 г. У Пэй-фу был связан также с японскими военными кругами)

² (Подробно см: Г. Н. Войтинский, Политические отношения в Китае накануне революции 1925 - 1927 гг., - "Вопросы истории", 1947, № 7)

В этой обстановке мужественный и неутомимый борец за освобождение китайского народа Сунь Ят-сен, возглавлявший националистическую буржуазную организацию гоминьдан, строил планы достижения единства страны как ближайшей цели для национального освобождения китайского народа.

В феврале 1923 г. Сунь Ят-сен формирует новое правительство¹ в Гуанчжоу. Анализируя свой более чем 30-летний опыт политической борьбы, он приходит к выводу, что ни китайские милитаристы, ни доктрины капиталистического Запада и их политика не могут быть использованы в борьбе за достижение поставленных им целей.

¹ (В июле 1917 г. Сунь Ят-сен, не имея армии, вступил в блок с юго-западными милитаристами и при их поддержке организовал военное правительство в Гуанчжоу. Однако уже весной 1918 г., поняв, что его "союзникам" чужды интересы нации, он вынужден был оставить пост главы правительства и уехать в Шанхай. В конце 1920 г., после того как милитаристский генерал Чэнь Цзюнмин нанес поражение бывшим "союзникам" Сунь Ят-сена, последний вернулся в Гуанчжоу, где был снова провозглашен президентом Китая (первый раз он был провозглашен в 1912 г.). Но реальной власти у него не было, и в июне 1922 г., когда Чэнь Цзюн-мин выступил против правительства Сунь Ят-сена, Суню пришлось покинуть Гуанчжоу)

Рис. 3. Сунь Ят-сен выступает перед частями Гуанчжоуской армии. Начало ноября 1924 г.

Сунь Ят-сен, размышляя над причинами победы Великой Октябрьской социалистической революции, успехами Советской власти в борьбе с белогвардейцами и интервентами, начинает понимать, что именно опыт РКП (б), Советской России, поддержка русских революционеров могут служить надежной опорой в национально-освободительной борьбе китайского народа. Еще летом 1918 г. Сунь Ят-сен от имени парламента Южного Китая и партии гоминьдан посылает на имя В. И. Ленина приветственную телеграмму, выражая надежду, что "революционные партии Китая и России объединятся для совместной борьбы"¹. В августе 1921 г. Сунь Ят-сен обращается к наркому иностранных дел РСФСР Г. В. Чичерину с письмом, в котором описывает сложность политического положения в Китае, сообщает, что его избрали президентом Национального правительства в Гуанчжоу, и высказывает желание вступить в личный контакт с Советским правительством. Затем у Сунь Ят-сена завязывается переписка с полномочным представителем РСФСР в Китае А. А. Иоффе². Сунь Ят-сену становятся ясны цели и задачи внешней политики СССР, он понимает, что Советское правительство и советский народ "являются самыми искренними друзьями китайского народа и горячо желают, чтобы Китай стал объединенным прогрессивным государством, руководимым народным правительством и полностью свободным от политического или экономического давления извне"³.

¹ (Цит. по: Пын Мин, История китайско-советской дружбы, М., 1959г стр. 68. Полный текст этой телеграммы пока не найден)

² (Подробно об этом см.: С. Л. Тихвинский, Сунь Ят-сен. Внешнеполитические воззрения и практика (Из истории национально-освободительной борьбы китайского народа 1385 - 1925 гг.), М., 1964, стр. 266 - 269, а также: А. И. Картунова, Сунь Ят-сен - друг советского народа, - "Вопросы истории КПСС", 1966, № 10, стр. 30 - 34)

³ ("Документы внешней политики СССР", т. V, М., 1961, стр. 83 - 84)

Распространявшиеся в те годы империалистической и белогвардейской пропагандой слухи о якобы готовившемся вводе советских войск в Северную Маньчжурию вызвали беспокойство Сунь Ят-сена. В декабре 1922 г. он обращается с письмом к В. И. Ленину: "Дорогой Ленин, я пользуюсь случаем, чтобы вкратце написать Вам по важному поводу... Вы можете заставить Чжан Цзо-линя¹ в пределах разумности сделать все необходимое для безопасности Советской России.

¹ (Враждебная Советской России пропаганда распространяла версию о том, будто Советское правительство намеревается вступить в союз с чжилийской группировкой У Пэй-фу для изгнания из Маньчжурии Чжан Цзо-линя, с которым Сунь Ят-сен рассчитывал вступить в сотрудничество для борьбы против чжилийских милитаристов)

Следуя этой политике, Вы не только избежите опасной реакции, против Вас в Китае, но и поможете мне создать положение, которое облегчит и ускорит совместную работу России и Китая.

Ваше прежнее заявление относительно Китая¹ внушило великие надежды моему народу и склонило его к тому, чтобы смотреть на Россию как на друга Китая, который обеспечит Китаю возможность национального освобождения от империалистических держав...

¹ (Сунь Ят-сен имеет в виду ноту Народного комиссариата по иностранным делам РСФСР Министерству иностранных дел Китая от 27 октября 1920 г. См.; "Советско-китайские отношения 1917 - 1957. Сборник документов", М., 1959, стр. 52)

Я предполагаю послать полномочного представителя в Москву в недалеком будущем для совместного совещания с Вами и другими товарищами о совместном действии в законных интересах. России и Китая.

В то же время я должен вновь повторить, что переговоры с теперешним правительством в Китае не только потеря времени, но, пожалуй, и опасны¹. Пекин теперь слуга и орудие империалистических держав, и поэтому иметь дело с Пекином значит в действительности иметь дело с державами. Это опасно, так как всегда возможно, что Пекин и эти державы своими маневрами поставят Вас в неблагоприятное положение перед лицом китайского народа.

¹ (Сунь Ят-сен долгое время не мог понять, почему Советское правительство ведет переговоры с северо-китайским правительством в Пекине. Г. В. Чичерин в письме Сунь Ят-сену от 7 февраля 1922 г., разъясняя этот вопрос, писал: "Пекинское правительство, каковым бы оно ни было, является официальным правительством Китайского государства, и мы стремимся установить с ним нормальные отношения. В ходе наших будущих бесед с представителем гоминьдановской партии... с вашими руководящими деятелями мы более ясно определим объем связей, которые соединят нас с Вами и с Вашими друзьями" ("Документы, внешней политики СССР", т. V, стр. 83 - 84))

Вновь приношу уверения в глубоком уважении.

Сунь Ят-сен предпринимает решительные шаги к сближению с Советской Россией. 27 января 1923 г. состоялась его встреча с А. А. Иоффе, который разъяснил китайскому революционеру сущность советской политики по отношению к Китаю. Результатом беседы явилось совместное коммюнике, в котором говорилось, что стороны "обнаружили полное совпадение взглядов на китайско-советские отношения"¹.

¹ (Текст сообщения РОСТА о коммюнике см.: "Советско-китайские отношения. 1917 - 1957. Сборник документов", стр. 64 - 65)

Одновременно Сунь Ят-сен завязывает контакты с китайскими коммунистами, начинает подготовку к реорганизации гоминьдана и строительству революционной армии. Осуществление этих мероприятий Сунь Ят-сен не мыслит без помощи Советского Союза, и в феврале 1923 г. он обращается к Советскому правительству с просьбой направить в Гуанчжоу советников - военных специалистов и политических работников.

В марте 1923 г. Советское правительство приняло решение предоставить революционному правительству Сунь Ят-сена финансовую помощь в размере около 2 млн. мексиканских долларов¹ и командировать в Китай по согласованию с Сунь Ят-сеном группу советников.

¹ (В то время в Китае имели хождение различные денежные единицы: мексиканские, кантонские, гонконгские доллары и др.)

Сунь Ят-сен направил в СССР военную делегацию гуанчжоуского революционного правительства, известную в литературе как военная делегация Сунь Ят-сена. В ее состав входили: Чан Кайши - председатель¹, Шэн Юань-ю, тенерал Ван Дэн-юнь и Чжан Тай-лэй, бывший в то время членом ЦК соцсомола Китая и членом Исполкома Коммунистического Интернационала Молодежи.

¹ (Чан Кай-ши, выдавая себя за сторонника Сунь Ят-сена, занимал важные посты в революционной армии и гоминьдане. После смерти Сунь Ят-сена (Смарта 1925 г.) Чан Кай-ши начал проводить линию на обуздание революции, а в апреле 1927 г. предал революцию и выступил в качестве ее душителя)

Делегация прибыла в Москву 2 сентября 1923 г. и провела в СССР около трех месяцев. Она была принята М. И. Калининым, Г. В. Чичериным, секретарем ЦК РКП (б) Я. Э. Рудзутаком, заместителем председателя Реввоенсовета СССР Э. М. Склянским, главкомом С. С. Каменевым и наркомом просвещения А. В. Луначарским, ознакомилась с постановкой учебы в Красной Армии, побывала на промышленных предприятиях Москвы.

Приведем здесь некоторые отчеты в записи М. Барановского, референта Наркоминдела по китайским вопросам, наиболее ярко характеризующие правительство Сунь Ят-сена и состояние революционной армии¹.

¹ (Впервые эти отчеты с сокращениями были опубликованы в сборнике "Супь Ят-сен. 1866 - 1966. К столетию со дня рождения" (М., 1966). В настоящем издании они приводятся почти полностью по ЦПА НМЛ. Здесь и далее в очерке использованы материалы ЦПА НМЛ)

В сентябре 1923 г. в беседе с Я. Э. Рудзутаком "председатель военной делегации Чан Кай-ши заявил следующее: "Мы, представители партии гоминьдан, посланные в Москву, прибыли сюда для того, чтобы ознакомиться главным образом с РКП в лице ее Центрального Комитета, получить ряд советов о нашей работе на юге Китая и взаимно информировать друг друга".

Тов. Рудзутак ответил, что он по поручению Центрального Комитета РКП приветствует приезд делегации, так как считает, что гоминьдан по своему духу очень близка компартии России, кроме того, есть еще иные существенные обстоятельства, которые сближают трудовые массы Китая с СССР. Как в Китае, так и в России оба народа занимаются главным образом земледелием, территория СССР тесно соприкасается на многие тысячи верст с границами Китая. Поэтому связь русского народа с трудовыми массами Китая происходит совершенно естественно. К сожалению, отсутствие какого бы то ни было контакта между трудовыми массами Китая и СССР¹ препятствовало закреплению этой естественной связи. Приезд делегации является первым шагом к этому.

¹ (Советско-китайское соглашение об установлении дипломатических отношений и принципах советско-китайских отношений было заключено в мае 1924 г. См.: "Советско-китайские отношения. 1917 - 1957 гг. Сборник документов", стр. 82 - 85)

Чан Кай-ши присоединяется к мнению т. Рудзутака, добавляя, что гоминьдан всегда считал компартию СССР своей родной сестрой¹. В настоящее время делегация желает услышать несколько слов о важнейших этапах русской революции, о тех ошибках, которые были сделаны во время ее, роли и значении компартии в развитии революции, так как урок русской революции может многому научить гоминьдан в ее работе в Китае.

¹ (Гоминьдан был, как известно, буржуазно-демократической партией полуколониальной страны, боровшейся против империалистического гнета. Такое заявление представителей гоминьдана свидетельствовало лишь о притягательной силе РКП (б) и Советской России как главной надежной опоры колониальных и зависимых стран в их борьбе за национальное освобождение)

Тов. Рудзутак в продолжение двух часов сделал обстоятельный доклад, коснувшись главным образом наиболее важных моментов русской революции, указав на причины нэпа, национальной политики компартии, [рассказал о] мероприятиях в развитии промышленности и организации Красной Армии и т. д.

После ответа на ряд вопросов т. Рудзутаком было предложено перенести обсуждение деталей координирования действий гоминьдана с ЦК РКП в специальную комиссию из представителей делегации и Коминтерна. Кроме того, т. Рудзутак указал, что в интересах обеих сторон было бы желательно постоянное присутствие в Москве представителя гоминьдана.

Чан Кай-ши от имени делегации благодарит т. Рудзутака за радушный товарищеский прием, а также за ценную информацию, полученную ими во время беседы. Против организации комиссии и пребывания постоянного представителя гоминьдана в Москве делегация не возражала, выразив признательность тов. Рудзутаку за его предложение".

Уже из прежних контактов советских коммунистов - работников Коминтерна (Г. Н. Войтинского и др.) с Сунь Ят-сеном и его представителями складывалось впечатление, что президент гуанчжоуского правительства уделяет военным операциям слишком большое внимание в ущерб организационно-подготовительной работе. Это подтвердилось и в беседе военной делегации с Э. М. Склянским и С. С. Каменевым, состоявшейся 9 сентября 1923 г. Делегация Сунь Ят-сена присутствовала в полном составе. В отчете об этой встрече говорится:

"Тов. Склянский поздравил делегацию с занятием войсками доктора Сунь Ят-сена крупного центра Чанша, отметив, что мы радуемся за гоминьдан, так как считаем ее братом по оружию. После нескольких минут приветствий с обеих сторон делегация обратилась со следующей просьбой к т. Склянскому:

1. Делегация желает, чтобы Реввоенсовет послал на юг Китая возможно большее количество людей для обучения китайской армии по образцу Красной.

2. Делегация желает, чтобы Реввоенсовет дал возможность ознакомиться представителям Сунь Ят-сена с Красной Армией.

3. Делегация просит совместного обсуждения плана военных действий в Китае.

На первый вопрос т. Склянский ответил, что некоторое количество людей уже послано на юг Китая¹. Необходимо обождать до того момента, покуда станет известным, каким образом уже прибывшие на место товарищи будут использованы Южной армией. Реввоенсовет не имеет в своем распоряжении большого кадра людей, знающих Китай и его язык, поэтому при всем желании СССР не имеет возможности послать на юг Китая значительное количество военных руководителей. По мнению т. Склянского, ввиду трудности изучения китайского языка русскими было бы лучше всего организовать специальные военные школы для китайцев [в России]. Сделать это значительно легче, так как в России находится некоторое количество китайцев, обучающихся в наших учебных заведениях, как то: Коммунистический университет трудящихся Востока, где имеется около 30 китайских слушателей, и другие учебные заведения.

¹ (Речь идет о первых военных советниках, прибывших в Гуанчжоу летом 1923 г.: В. Поляке, Я. Германе. А. Черепанове, Н. Терешатове и П. Смоленцеве)

В результате обмена мнениями обе стороны высказали следующие конкретные положения:

1. Реввоенсовет и военная делегация Сунь Ят-сена считают создание на территории России военных учебных заведений для китайцев желательным, каковой вопрос должен быть прежде всего согласован с НКИД...¹.

¹ (Как известно, этот вопрос был решен несколько иначе. Подготовка военных кадров для будущей Национально-революционной армии была обеспечена в основном в военной школе Вампу, созданной в мае 1924 г. в Китае с помощью советских специалистов)

2. Вопрос о знакомстве делегации с Красной Армией т. Склянский находит вполне приемлемым, указав, что т. Петровский, начальник главных военных учебных заведений СССР, познакомит делегатов с теми сторонами жизни Красной Армии, которыми интересуются приехавшие гости.

3. Делегация рассказывает о том, что она имеет большие полномочия от Сунь Ят-сена и что ей поручено вести переговоры с Реввоенсоветом о плане военных операций в Китае.

Рядом вопросов, заданных товарищами Склянским и Каменевым, выяснилось, что никакой почти военной промышленности у Сунь Ят-сена нет. В Кантоне имеется единственный на юге Китая арсенал, могущий производить [ружья]. Пороховой завод был взорван в прошлом [1922] году во время восстания генерала Чэнь Цзюн-мина, ввиду чего порох и другие взрывчатые вещества приходится ввозить из-за границы. Но так как в сорока милях от Кантона расположена крупная английская крепость Гонконг, англичане чинят препятствия провозу военных грузов, направляющихся в Кантон. Этим объясняется постоянный недостаток вооружения Южной армии.

Что касается настроения и состава армии Сунь Ят-сена, то оно очень низко. По словам делегатов, у солдат совершенно отсутствует революционный дух, а потому у главного штаба нет никакой уверенности в том, что солдаты [не] могут быть подкупленными противником. Даже в том случае, если бы современной армии Сунь Ят-сена удалось занять Пекин, то он все равно был бы вынужден отступить вследствие ненадежности солдат и враждебных действий со стороны иностранцев, главным образом англичан и американцев.

Присутствие сильной английской крепости Гонконг все время угрожает тылу армии Сунь Ят-сена - Кантону. Поэтому, как только Южная армия начинает победоносно передвигаться на Север, тотчас же англичане через посредство подкупленных дуцзюней (военные губернаторы провинций. - А. К.) близлежащих провинций начинают устраивать восстания в тылу, как это было в прошлом году с генералом Чэнь Цзюн-мином. Кроме того, иностранцы имеют крупный военный речной флот на р. Янцзыцзян, что также в значительной мере препятствует передвижению войск Сунь Ят-сена к северу от долины Янцзы. Как только Южная армия начинает подходить к этому району, немедленно английские и американские канонерки начинают препятствовать переправе через реку. Таким образом, иностранцы, имея в своем распоряжении две крупные базы - Гонконг и Шанхай с рекой Янцзы, а также обладая большими средствами для подкупа, никогда не дадут возможности Южной армии нанести решающее поражение У Пэй-фу, которого поддерживает большая часть империалистов-иностранцев.

Принимая во внимание указанные соображения, генеральный штаб Южной армии и гоминьдан перед отъездом делегации в Москву вынесли постановление о перенесении места военных действий в другую часть Китая, северо-западную. Для этой цели и послана настоящая делегация. В ее задачи входит согласование плана новых военных операций с Реввоенсоветом, у которого делегация просит совет по этому поводу.

В продолжение двух часов глава Главного штаба Сунь Ят-сена генерал Чан Кай-ши рассказывал товарищам Склянскому и Каменеву этот план, основные положения которого следующие:

"Фактически в настоящее время Сунь Ят-сену принадлежит только одна провинция Гуандун, но его влияние распространяется и на соседние провинции, а именно: Гуанси, Юньнань, Гуйчжоу, Хунань, Цзянси и Сычуань. В этих провинциях доктор Сунь Ят-сен имеет много сторонников, которые подчиняются распоряжениям Кантона. Армия Сунь Ят-сена имеет 80 тыс. солдат.

У Пэй-фу, ставка которого находится в Лояне, фактически распоряжается очень незначительной территорией Китая, а его союзник Цао Кунь - провинциями Чжилийской и Шаньдунем. Цао Кунь и У Пэй-фу также имеют 80 тыс. солдат. Примерно то же количество имеет теперь и Чжан Цзо-линь, в распоряжении которого находятся три восточные провинции Китая (Ляонин, Цзилинь и Хэйлунцзян. - А. К.).

Имеющихся в провинции Шэньси партизан, разбитых в прошлом [1922] году У Пэй-фу, можно организовать и, подкрепив их частями с Юга, создать в Шэньси кулак против У Пэй-фу.

На территории, близлежащей к югу от Урги, на границе Монголии с Китаем, создается новая армия Сунь Ят-сена... Здесь армия организовывается по образцу и подобию Красной Армии. Отсюда... начинается наступление второй колонны. Имеющиеся в Центральном Китае так называемые бандиты (те самые, которые недавно захватили на линии Пекин - Пукоу поезд с иностранцами¹) используются для партизанской деятельности против У Пэй-фу и Цао Куня: взрывы железнодорожного полотна, мостов, поездов и т. д. Ведется пропаганда среди войск У Пэй-фу, рабочих, крестьян и т. д.".

¹ (Имеется в виду так называемый линьчэнский инцидент. 6 мая 1923 г. в Линьчэне (Тяньцзинь-Пукоуская железная дорога) было совершено бандитское нападение на поезд. При этом был убит один англичанин, около 300 человек, в том числе 26 иностранцев, взяты в качестве заложников. В связи с этим по инициативе США и Англии дипкорпус предъявил пекинскому правительству самые наглые требования, включая установление иностранного контроля над китайской полицией и железными дорогами. Это вызвало новый подъем антиимпериалистического движения. Пекинское правительство удовлетворило требования держав, за исключением пункта о полиции)

Выслушав делегацию, т. Склянский и т. Каменев предложили изложить этот план в письменном виде, разработав все детали операций, дислокации войск в настоящее время, политического положения в местах будущего района действий и т. д.

Военная делегация охарактеризовала состояние армии правительства Сунь Ят-сена и изложила точку зрения Сунь Ят-сена на перспективы развития революции, которые заключались в реализации разработанного им нового военного плана".

11 ноября 1923 г., ознакомившись более подробно с положением дел в Китае, руководство Реввоенсовета и главного командования дали ряд рекомендаций представителям Сунь Ят-сена. Приведем отчет об этой встрече.

"Вчера, в воскресенье, в 3 часа дня делегация Сунь Ят-сена была принята заместителем] председателя] Реввоенсовета т. Склянским и главкомом т. Каменевым. От делегации Сунь Ят-сена присутствовали: председатель Чан Кай-ши, Ван [Дэн-юнь], Чжан Тай-лэй и недавно прибывший из Лондона неофициальный представитель Сунь Ят-сена в Англии Шао.

Тов. Склянский прежде всего поблагодарил делегацию за то приветствие, которое было послано суновцами в 6-ю годовщину Октябрьской революции.

Затем после обычного обмена взаимными приветствиями т. Склянский перешел к конкретному обсуждению представленного плана военных операций. Представителям гоминьдана было заявлено:

"РВС (Реввоенсовет. - А. К.) после изучения полной информации из Китая детально обсуждал представленный проект и пришел к следующим выводам: в настоящее время Сунь Ят-сен и партия гоминьдан должны направить все свои усилия на политическую работу в Китае, так как в противном случае всякая военная операция при существующих в настоящее время условиях будет обречена на неудачу. Тов. Склянский указал на пример русской революции, которая была совершена не только в результате Октябрьского восстания, но она была подготовлена путем продолжительной и упорной работы Российской Коммунистической партии. То же самое должно быть проделано прежде всего гоминьданом в Китае. Поэтому партия должна прежде всего все свои средства употребить на пропаганду - газеты, журналы, выборные кампании и т. д. Вопрос политической подготовки является важнейшим для Китая в настоящее время. Правда, не следует забывать и военную работу, но к военным операциям в широком масштабе можно будет приступить только тогда, когда будет проделана большая политическая работа, будут подготовлены те внутренние предпосылки, которые значительно облегчат военную часть работы. Тов. Склянский указывает на пример гражданской войны в России. В то время Коммунистическая партия направляла свои силы не только на фронт, но и в тыл противника, где путем упорной и опасной работы ослабляла врага. При занятии того или иного города Красная Армия восторженно встречалась населением, которое иногда уже было вооружено и готово влиться в ряды Красной Армии. Точно так. же должна и партия гоминьдан вести подготовительную работу среди китайского пролетариата".

В своем ответе Чан Кай-ши указал, что политическая работа гоминьдана встречает большие препятствия со стороны иностранных империалистов, которые всячески противодействуют революционной деятельности китайцев. Пропаганда должна вестись главным образом в крупных индустриальных центрах, но здесь-то и встречается главное препятствие. Полиция громит все революционные организации и жестоко карает революционеров.

Далее Чан Кай-ши сказал, что в результате свидания Сунь Ят-сена с т. Иоффе¹ гоминьдан усилил свою политическую деятельность, но что партия считала одновременно необходимым вести и военные операции. Чан Кай-ши указывает на отличие условий, в которых происходит революционное движение в России и Китае. По его словам, в России компартия имела только одного врага - царское правительство. В Китае же положение иное. Китайским революционерам противодействуют империалисты всех стран земного шара. В этих условиях работа в Китае значительно затрудняется. Поэтому там и является необходимым применять военные операции.

¹ (Имеется в виду встреча в Шанхае в январе 1923 г.)

Тов. Склянский, отвечая Чан Кай-ши, еще раз анализирует ход русской революции, подчеркивая то огромное значение, которое имела в революционном движении политическая работа среди масс. Поэтому прежде всего гоминьдан должен направить все свое внимание на работу среди рабочих и крестьян. Он говорит, что противодействие империалистов является совершенно естественным. Русские революционеры находились в таких же условиях до Октября, когда они боролись с царизмом. Несмотря на тяжелые условия, гоминьдан должен вести революционную работу среди масс, иначе ни одна из ее задач не сможет получить благоприятного разрешения. Ближе к массам и вместе с ними - вот лозунги революционной партии Китая. Поэтому т. Склянский считает необходимым в ближайшие годы вести [в Китае] только политическую работу. Момент военных операций будет возможен тогда, когда внутренние условия будут достаточно благоприятны этому. Начать военные действия так, как об этом говорится в представленном проекте, означало бы авантюру, заранее обреченную на неудачу. Вместе с тем одновременно с политической работой может вестись и военная подготовка.

С этой целью Реввоенсовет считает возможным посылку китайских товарищей в Россию для размещения в военных учебных заведениях. В Академию генерального штаба можно принять от 3 до 7 человек. В Военное училище от 30 до 50 человек. При отборе товарищей для посылки в Россию необходимо руководствоваться следующим. Прежде всего это должны быть люди, совершенно преданные партии, тщательно профильтрованные. На это т. Склянский обращает особое внимание. В Академию могут быть посланы лица, уже имевшие военный стаж, - не менее командира полка или батальона. В Военное училище также необходима некоторая военная подготовка. Нужно стремиться не к количеству командируемых, а к их качеству, главным образом преданности революции и рабочему классу. Лучше послать меньше, но тех, кто будет в действительности революционером, а не трусом или предателем.

Чан Кай-ши предлагает увеличить количество командировок за счет тех школ, которые должны быть открыты в Кантоне в результате переговоров представителя Сунь Ят-сена в Пекине с т. Караханом.

Тов. Склянский указывает, что нужно вначале произвести первый опыт. Если организация проектируемого отделения на 50 человек даст благоприятные результаты, то Реввоенсовет не возражает против увеличения командировок. Затем т. Склянский задал вопрос делегации об их впечатлениях о Красной Армии.

Суновцы поблагодарили РВСР (Реввоенсовет Республики. - А. К.) за разрешение осмотра войск, причем указали, что они были? поражены дисциплиной и культурным уровнем красноармейцев. По их словам, наша армия является наиболее мощной из всех существующих армий в мире, так как армия СССР опирается на широкие массы населения.

Тов. Склянский, соглашаясь с мнением суновцев, говорит, что подобное единение армии с народом должно быть одной из серьезных задач гоминьдана при организации своих революционных, войск. В заключение суновцы уведомляют т. Склянского о предполагаемом отъезде из Москвы 22 ноября и желании еще раз увидеться с тт. Каменевым и Склянским...

¹ (К последнему отчету М. Барановский сделал от себя приписку: "По дороге... я спросил Чжан Тай-лэя, члена Исполкома Коминтерна молодежи, о том впечатлении, которое произвело на него и делегацию второе посещение РВСР. Чжан Тай-лэй ответил, что он ожидал и прежде тот ответ, который был дан т. Склянским. По его словам, поездка делегации в Россию и те советы, которые были даны РВСР, будут иметь чрезвычайно важное значение для самой партии. Прежде всего значительно ослабнет влияние военной группировки, выдвигавшей новые военные действия, как об этом говорится в представленном проекте. Настоящая делегация в результате изучения опыта СССР должна согласиться с тем мнением, которое было высказано РВСР. Та огромная политическая работа, которая ведется РКП, невольно заставила их убедиться в том, что военным действиям должна предшествовать большая политическая подготовка. И в этом отношении пребывание делегации в России прошло не бесследно... Даже судя по внешним признакам, делегация не была удивлена ответом РВСР. То нервное состояние, в котором пребывала делегация с момента вручения плана и до второго свидания с т. Склянским, прошло чрезвычайно быстро. Еще в субботу, 10 ноября, Чан Кай-ши обратился с повторной просьбой о посылке его на две недели в санаторий вследствие нервного состояния, переутомления и т. д. И характерно: выйдя из кабинета Склянского, Чан Кай-ши мне объявил, чтобы не хлопотать о санатории, врачах и т. д., так как он чувствует себя значительно лучше. Таким образом, китайцы были удовлетворены свиданием с т. Склянским")

Все беседы Склянского и Рудзутака были выдержаны в духе ленинского подхода к вопросам национально-освободительного движения на Востоке. Подготовка революционной ситуации в стране как необходимое условие подъема революции, длительная кропотливая организационно-политическая работа среди масс, постоянная связь с ними, руководство массами - таковы те советы, которые получила военная делегация Сунь Ят-сена в Москве.

25 ноября военная делегация Сунь Ят-сена была приглашена на заседание Исполкома Коминтерна (ИККИ). Итогом этой встречи явилась резолюция Президиума ИККИ от 28 ноября 1923 г. по вопросу о национально-освободительном движении и партии гоминьдан¹.

¹ (См.: А. И. Картунова, Октябрьская социалистическая революция и национально-освободительное движение в Китае (1917 - 1927 гг.), - "Новая и; новейшая история", 1967, № 6, стр. 26 - 28. Полный текст резолюции опубликован в "Коммунисте" (1969, № 4, стр. 12 - 14))

Первая группа советских военных и политических советников прибыла в Гуанчжоу осенью 1923 г. Свою работу они начали с изучения военно-политической обстановки в Китае и особенно в провинции Гуандун, организационной структуры партии гоминьдан, стремились понять, на какие социальные слои она опирается и на каких принципах строятся ее отношения с войсками, находящимися в Гуандуне.

9 октября главный политический советник М. М. Бородин устроил встречу, на которой присутствовали представитель ЦК КПК в Гуанчжоу Тань Пин-шань, председатель соцсомола в Гуанчжоу Юань Сяо-сянь, председатель Общества народного права и член комитета пропаганды при Главной квартире Сунь Ят-сена Цюй Цю-бо, наши советники Я. Герман и В. Поляк.

На вопрос М. М. Бородина, какова структура партии гоминьдан и как ею руководит Сунь Ят-сен, Тань Пин-шань ответил, что "Главная квартира Суня является как бы Центральным Комитетом - Главным штабом партии гоминьдан, председателем коего является Сунь Ят-сен. При этой Главной квартире имеется комитет пропаганды, куда входят 12 гоминьдановцев и 9 коммунистов. Этот комитет пропагандирует по всему Китаю и особенно на Юге идеи гоминьдана, или, вернее, - Сунь Ят-сена, который является душой гоминьдана, центром, вокруг которого объединяются разные элементы, часто даже противоречащие друг другу. Никакой организации у гоминьдана не существует. Часто рядом с республиканцами в гоминьдан входит монархист, рядом с рабочими - купцы и капиталисты, и только авторитет Суня удерживает их. вместе".

В конце октября 1923 г. М. М. Бородин, ознакомившись с положением дел на месте, сообщал о партии гоминьдан и обстановке в Гуандуне: "Положение дел в Кантоне представлялось мне в следующем виде. В Кантоне было отделение гоминьдана во главе с Тан Ча-кю, старым консервативным сингапурским купцом, хотя лично преданным Суню. По его (Тан Ча-кю. - А. К.) собственному заявлению, в кантонском отделении партии числилось до 30 тыс. чл[енов], из коих членские взносы уплатили до 6 тыс. Что эти цифры не соответствуют действительности, видно из результатов перерегистрации членов партии, предпринятой в связи с реорганизацией гоминьдана. Всего было зарегистрировано около 3 тыс., что, по-видимому, вполне представляет гоминьдан в Кантоне. Из этой перерегистрации также выяснилось, что никакой связи с членами у партии не было, литературы между ними не распространялось, собрания не устраивались, цели борьбы Суня на различных фронтах, в особенности с Чэнь Цзюн-мином, не разъяснялись. Гоминьдан как организованная сила совершенно перестал существовать.

Население Гуандуна стало относиться к правительству Суня резко отрицательно. Рабочие, которых вместе с кустарями в Кантоне насчитывается до 350 тыс., с энтузиазмом встретившие Суня по его возвращении из Шанхая, теперь стали относиться совершенно индифферентно к судьбе его правительства и совершенно перестали интересоваться его поражениями или его победами. Мелкая городская буржуазия, сильно пострадавшая от анархии вследствие переменных успехов на фронтах и постоянных ожиданий вторжения неприятеля, при каждом тревожном слухе либо прикрывала свои лавочки, либо пряталась под флагом иностранных держав. Кули арестовывались пачками и отправлялись на принудительные работы на фронтах, отчего средства сообщения в городе оказывались недостаточными. Это в свою очередь вредило торговле. Бессистемные сборы налогов вызывали больше недоразумений и озлоблений, чем давали доходы казне. Что касается крестьян, то они рассматривали борьбу Суня с Чэнем (Чэнь Цзюн-мином. - А. К.) как несчастье, обрушившееся исключительно на них. Они перестали платить налоги, продавать провизию для армии и в конце концов выступали с оружием в руках то в одном, то в другом месте, ударяя в тыл частям армии...".

Сунь Ят-сен просил М. М. Бородина оказать конкретную помощь в реорганизации гоминьдана¹.

¹ (О реорганизации гоминьдана и I съезде партии подробно см.: А. И. Черепанов. Записки военного советника в Китае..., стр. 54 - 82)

Работа М. М. Бородина протекала в сложных условиях. Реакционные силы давили на Сунь Ят-сена, пытаясь ослабить революционное содержание программных документов нового гоминьдана. Особенно сильное сопротивление правых вызвали три установки Сунь Ят-сена: союз с коммунистами, союз с Советской Россией, поддержка крестьян и рабочих. Благодаря мужеству, непреклонной воле и решительности Сунь Ят-сена эти три установки были все же приняты I съездом гоминьдана.

В гоминьдане сложилась крайне напряженная обстановка. Правые гоминьдановцы настороженно, а иногда враждебно относились к русским советникам. Они пытались помешать сотрудничеству Сунь Ят-сена с Советским Союзом и китайскими коммунистами. Усиление антикоммунистических настроений привело к необходимости созыва пленума ЦИК гоминьдана, который проходил 15 - 30 августа 1924 г. в Гуанчжоу. Сунь Ят-сен вынужден был пригрозить правым уходом из гоминьдана: "Если все гоминьдановцы таковы, то я брошу все, партию гоминьдан и сам вступлю в компартию".

М. М. Бородин писал в одном из своих отчетов в Москву: "Хоть Сунь понимает, что без левых реорганизация гоминьдана невозможна, он в то же время еще не готов порвать с правыми... Но в то же время я не представляю себе реорганизацию партии без Суня. Нужно использовать его левизну, его авторитет, его желание создать партию для того, чтобы призвать к жизни все действительно революционные элементы, имеющиеся в стране, группировать их вокруг безусловно имеющегося в гоминьдане левого течения, и тогда Сунь должен будет порвать с прошлой организационной путаницей и идейной расхлябанностью и целиком примкнуть к действительному национально-революционному движению...

До сих пор я вел себя по отношению к Суню с точки зрения укрепления левого элемента в гоминьдане... укрепляя в нем (Сунь Ят-сене. - А. К.) самые левые тенденции. Для этого я при всех и всяких случаях подчеркивал провал его противоречивых и совершенно негодных методов борьбы в прошлом, рисуя перед ним перспективы новых методов, новой ориентации".

Известно, что Бородину удалось добиться значительного успеха в проведении идей Коминтерна и РКП (б) по вопросу реорганизации гоминьдана. 10 января 1924 г. представитель Коминтерна в Китае С. Вильде писал из Шанхая по этому поводу Г. Н. Войтинскому: "Тов. Бородин после краткого пребывания в Шанхае выехал в Кантон. Все его внимание и энергия уделены реорганизации гоминьдана, и в этой области достигнуты значительные успехи. Вообще для этой работы мобилизованы все кит[айские] товарищи, и в ней заключается вся наша работа настоящего момента в Китае".

4 января 1924 г. М. М. Бородин сообщал Г. Н. Войтинскому о характере своей работы по реорганизации гоминьдана: "30 декабря мне в Шанхай были доставлены тезисы по китайскому вопросу¹, принятые в Коминтерне во время пребывания в Москве суневской делегации. Кажется, вся моя работа здесь велась в духе этих тезисов. Может быть, я не сразу взял этот тон, но постепенно дойдет и до него.

¹ (Речь идет о резолюции ИККИ от 28 ноября 1923 г.)

Важно было начать реорганизацию гоминьдана. А теперь, когда работа налаживается, в умах видных гоминьдановцев произошел определенный перелом. Как это можно видеть из речи Суня¹, можно будет начать их настраивать в духе тезисов, в особенности в отношении их собственных "принципов" - национализм, демократизм, социализм² - и их отношение к политической партии и экономическим организациям рабочего класса. Что касается последнего, то я преследовал и преследую политику давления изнутри".

¹ (Видимо, речь идет о выступлении Сунь Ят-сена перед членами гоминьдана 30 декабря 1923 г. См.: Сунь Ят-сен, Успех революции целиком зависит от пропаганды идей партии, - Избранные произведения, М., 1964, стр. 379 - 394)

² (М. М. Бородин имеет в виду три народных принципа Сунь Ят-сена - национализм, демократизм и народное благосостояние)

Бородин возлагал большие надежды на усиление роли китайских коммунистов в гоминьдане, на то, что они сумеют наладить правильные взаимоотношения с гоминьдановцами. "Чем больше коммунисты проявят свою деятельность внутри местных организаций гоминьдана, - продолжал Бородин, - тем скорее добьемся такого отношения гоминьдана к компартии (т. е. признания активной деятельности коммунистов в едином фронте. - А. К.) и наоборот. Договором между ними ничего не достигнешь. Сегодня утром мне передали из одного районного комитета гоминьдана, что туда выбрано два коммуниста. В районе 250 членов гоминьдановцев...

Компартия сильно оживилась в связи с реорганизацией гоминьдана... Теоретические споры уступают место практической работе. Есть надежды".

Записки М. М. Бородина помогают понять конкретную обстановку внутри гоминьдана. До его приезда в Китай работники Коминтерна и советские коммунисты не имели подробной информации по этому вопросу.

Не менее важной проблемой было создание боеспособной армии, подготовка преданных революции командных кадров. О том, что собой представляли войска южного правительства, можно судить по докладу военного советника В. Поляка: "То, что является вооруженными силами Юга, очень далеко от того же в европейском значении этого слова. Организация этих наемных армий (которые можно характеризовать как наемные) в значительной мере напоминает внешне нашу армию в начале гражданской войны. В сущности, здесь нет правительственной армии. Все войска, за небольшим исключением, сформированы отдельными генералами на различные средства путем найма. Лишь в последнее время для так называемой Главной квартиры по ее поручению и на ее средства сформирован целый ряд отрядов. Генералы, обычно очень далекие от целей борьбы, нанимаются на тех или иных условиях сторонами. Каждый из них связан со своими войсками и нанимателями традициями, сложной сетью личных взаимоотношений и узко-эгоистическими интересами. Иногда очень трудно установить, почему генерал и его войска дерутся на одной, а не на другой стороне. Все же надо отметить, что в процессе борьбы каждая из сторон закрепила за собой более или менее устойчивый состав войск, и в отдельных случаях можно с известной долей вероятности сказать, что некоторые генералы не станут работать с противником...

Если кому-нибудь из генералов нужны войска, он просто объявляет о том, что нанимает всех желающих сражаться под его командованием. Средства для формирований генерал черпает из захваченных им доходных участков, а иногда для этой цели испрашивает специальный отпуск средств у правительства. Требования, которые предъявляются рекрутам: здоровье и формально отсутствие уголовного прошлого. Наиболее подходящим элементом, естественно, являются "бандиты", в которых, кстати сказать, недостатка нет. Их принимают на службу с особой охотой, как людей, подготовленных к ратному делу. За ними идет голодающее крестьянство преимущественно разоренных войною районов...

Вооружение самое разнообразное, начиная с самых допотопных систем и кончая новейшей германской винтовкой...

Артиллерии чрезвычайно мало, да и та, как и винтовки, устаревших систем. Нам удалось видеть одну германскую пушку образца 1913 года. Судя по тому, как ею любовались все присутствующие во главе с Сунь Ят-сеном, надо полагать, что это единственный приличный экземпляр...

Численность армии Сунь Ят-сена определяется приблизительно цифрой в 75 тыс. человек. Точная цифра неизвестна и Главной квартире, так как с целью получить возможно большее количество денег на содержание армии генералы непомерно раздувают эти цифры. Полагаю все же, что цифра в 60 тыс. будет более или менее близкой к истине...

Сведения, на основании которых составлен настоящий доклад, собраны мною из разговоров с партийными товарищами и из местной прессы...

Попытки получить какой-либо материал из официальных источников неизменно кончалась неудачей. Обещания официальных лиц познакомить нас с армией - дальше обещаний не шли. Можно определенно сказать, что по каким-то соображениям они избегают нас. Возможно, им не хотелось знакомить нас со своей армией из боязни, что мы сообщим в Москву об истинном положении вещей. Возможно, что им было не до нас, так как все время нашего пребывания здесь - почти сплошной кризис на фронтах".

Активная деятельность русских военных и политических советников, их искреннее желание помочь Сунь Ят-сену произвели на него огромное впечатление. Сунь Ят-сен призывал китайских военачальников и деятелей гоминьдана учиться у русских революционеров и относиться к ним с доверием. В то время главным военным советником был П. А. Павлов¹. Он многое сделал для установления тесных товарищеских отношений между китайскими военачальниками и русскими советниками. 18 июля 1924 г. во время одной из поездок к линии фронта он утонул. 23-го П. А. Павлову были отданы высшие воинские почести. Сунь Ят-сен послал на имя председателя Совета Народных Комиссаров СССР телеграмму: "Глубоко горюю о потере генерала Павлова, который является первой жертвой России ради Китая в его борьбе за свободу. Этот храбрый, благородный сын нашей соседки Республики недаром отдал свою жизнь, он этим теснее связал отношения между Россией и Китаем, усиливая еще больше решение гоминьдана достичь победоносного конца в борьбе за национальное самоопределение".

¹ (О деятельности П. А. Павлова в качестве главного военного советника Сунь Ят-сена см.: Д. Быков, Комкор Павлов, М., 1965, стр. 67 - 77)

Вместо П. А. Павлова Советское правительство командировало в Гуанчжоу в качестве главного военного советника Блюхера.

Ко времени приезда В. К. Блюхера в Гуанчжоу правительство Сунь Ят-сена контролировало лишь одну треть провинции Гуандун. Остальная ее территория была занята вражескими войсками генерала Чэнь Цзюн-мина. Неспокойно было и в самом Гуанчжоу.

"К моменту моего приезда в Кантон (конец октября), - писал В. К. Блюхер 10 января 1925 г. в Москву, - обстановка складывалась из факта одержания победы над купеческим волонтерским корпусом ("тигры")¹ и изменившейся политической ситуации на Севере, вытекавшей из поражения У Пэй-фу и Цао Куня. Победа, одержанная над купеческим волонтерским корпусом, устранила непосредственно угрожавшую Кантону вооруженную силу оппозиционной правительству части купечества, разгон головки [купеческой организации] и бегство Чэнь Лянь-бо разрушили сплоченность их организаций. Внешнее единство действий, наблюдавшееся в эти дни между д-ром Сунем и интерпровинциальными войсками, решительность и полностью одержанная победа упрочили политическое положение правительства и деморализовали купечество, приведя его в состояние подавленной покорности.

¹ (Имеется в виду мятеж купеческих войск ("бумажных тигров") в Гуанчжоу против революционного правительства Сунь Ят-сена. В середине октября 1924 г. войска Сунь Ят-сена выбили "тигров" из Гуанчжоу, разоружив их в Фошане и других городах провинции Гуандун)

Разбитые и разоруженные в Кантоне отряды волонтеров, частью отступив от города, соединились с крестьянскими отрядами (миньтуани - помещичьи отряды самообороны. - А. К.) и делали попытку восстановить утраченное положение, но, не имея успеха, распылились частью по уездным городам и селам, а частью вернулись в Кантон"¹.

Таким образом, положение военных фронтов в провинции Гуандун было относительно спокойным. Однако уже к концу ноября обстановка стала ухудшаться прежде всего на Восточном фронте. Чэнь Цзюн-мин созвал военную конференцию в Шаньтоу, на которой поставил вопрос о наступлении на Гуанчжоу и об официальном назначении его главнокомандующим всеми войсками, несмотря на несогласие отдельных членов генералитета. Мимо внимания Блюхера не прошел и тот факт, что гуанчжоуское купечество, разбитое в октябре, послало Чэнь Цзюн-мину ходоков с просьбой освободить Гуанчжоу от "красного большевизма", пообещав ему деятельную поддержку и денежную помощь.

Рис. 4. Сунь Ят-сен и В. К. Блюхер наблюдают парад слушателей военной школы Вампу. Начало ноября 1924 г.

Проанализировав положение на всех фронтах и возможности армии правительства Сунь Ят-сена, В. К. Блюхер особое внимание уделил Северной экспедиции, мысль о которой давно вынашивал Сунь Ят-сен¹. В. К. Блюхер полагал, что предпринимать эту экспедицию гуанчжоускому правительству не следует, не упрочив предварительно своих позиций в Гуандуне. "Опыт показывает, - писал Блюхер, - что она будет успешной лишь при условии вполне закрепленного за собой тыла (Гуандун) и благоприятной для нее обстановки в соседних провинциях. Ни одного из этих условий сейчас нет, поэтому вопрос о Северной экспедиции должен быть снят до тех пор, пока не будет разрешен вопрос о полном закреплении за гоминьданом Гуандуна и ликвидации Чэнь Цзюн-мина. Кроме того, для этого нет и сил... Вот почему необходимо заставить д-ра [Сунь Ят-сена] от нее отказаться, если бы он к ней захотел вернуться вновь, и убедить его почаще напоминать Кантону о необходимости перехода в наступление на Шаньтоу. Эту задачу я ставлю основной в своей работе здесь и буду настаивать на необходимости перехода в наступление обязательно и не позднее второй половины января... Во всяком случае, вопрос о Восточном фронте я неустанно буду ставить на повестку заседаний Военного совета".

¹ (Начатая вопреки мнению В. К. Блюхера в ноябре 1924 г. Северная экспедиция против чжилийской милитаристской КЛИКИ окончилась неудачно в начале января 1925 г.)

Военный совет был сформирован по инициативе Блюхера 24 декабря 1924 т. Политбюро ЦИК гоминьдана включило в его состав Ван Цзин-вэя, Сюй Чун-чжи, Ляо Чжун-кая¹, Ху Хань-миня, Тань Янь-кая, Чан Кай-ши, Чжу Пэй-дэ, Блюхера и У Чжао-шу.

¹ (Ляо Чжун-кай - левый гоминьдановец, генеральный секретарь ЦИК гоминьдана, министр финансов гуанчжоуского правительства. Верный соратник Сунь Ят-сена, он был сторонником сотрудничества гоминьдана с коммунистами и дружбы Китая с Советским Союзом. 20 августа 1925 г. убит по указке правых гоминьдановцев)

С 25 июня по 5 июля 1925 г. состоялось семь заседаний Военного совета. Роль В. К. Блюхера в деятельности Военного совета трудно переоценить. Без преувеличения можно сказать, что она была решающей. На каждом заседании Блюхер выступал с докладом. Приведем краткое изложение тех протоколов, которые наиболее ярко показывают роль Блюхера в работе Военного совета.

На первом заседании главный советник предложил проект структуры Военного совета и управлений подчиненных ему провинций. (Прежде чем вынести этот проект на обсуждение, Блюхер согласовал его с командующими армий и главным образом с генералом Сюй Чун-чжи, как наиболее опытным организатором.) Проект был принят. Остальные заседания были посвящены вопросам организации управлений, порядку их подчиненности Военному совету и реорганизации войск. Блюхер касался также общего плана будущих военных действий.

В. К. Блюхер серьезно опасался, что Совет будет существовать только на бумаге. Эти опасения не были лишены оснований, о чем, Б частности, свидетельствует протокол пятого заседания, состоявшегося 18 января 1925 г. Заседание проходило в момент поражения Северной экспедиции и угрозы на Восточном фронте со стороны Чэнь Цзюн-мина, части которого продвигались к р. Дунцзян. В связи с этим Чан Кай-ши получил приказ усилить район Хумыня двумя батальонами школы Вампу. Были прочитаны телеграммы генерала Тань Янь-кая о понесенном им поражении и сообщение о продолжавшемся движении войск Тан Цзи-яо и Шун Хун-юна на Гуандун¹.

Перед обсуждением этого плана Лю Чжэнь-хуань и Ян Си-минь (последний был назначен главкомом Восточного фронта еще в конце декабря 1924 г.) неожиданно предложили пересмотреть вопрос о наступлении на Чэнь Цзюн-мина, мотивируя это осложняющимся положением на Западном фронте. Лю Чжэнь-хуань попросил послать его армию в Гуанси, а Ян Си-минь предложил на р. Дунцзян ограничиться лишь обороной, выставив против Чэнь Цзюн-мина все гуанчжоуские войска, включая 1-ю гуанчжоускую дивизию, сняв ее из Учжоу, юньнаньцев же частью бросить на запад, частью оставить для прикрытия отступления Северной экспедиции. Эти предложения сводили на нет все прежние постановления Военного совета. Совершенно очевидно, что Лю Чжэнь-хуань хотел перетянуть на сторону Шун Хун-юна части, которые находились в Гуанси, и тем самым помочь юньнаньцам сорвать наступление на Чэнь Цзюн-мина. Кроме Блюхера, никто из членов Военного совета не решался открыто высказаться против этих предложений. Он доказал, что распыление внимания и сил может повести к потере Гуанчжоу и как последствие этого - к проигрышу на западе провинции Гуандун. Он считал, что движение Шун Хун-юна не опасно и ему могут оказать сопротивление части, находящиеся в Учжоу, и что войска Тан Цзи-яо еще далеко от провинции Гуандун. Поэтому главный советник предложил в кратчайший срок ликвидировать угрозу со стороны Чэнь Цзюн-мина, а затем, если этого потребует обстановка, бросить войска на запад.

Рис. 5. В. К. Блюхер с группой русских военных советников, генералов и командиров Гуанчжоуской армии. Гуанчжоу, осень 1924 г.

Далее В. К. Блюхер сказал, что Военный совет, созданный для сплочения военных сил вокруг гоминьдана, задачи этой не выполняет и, как ни странно, тормозит его работу главком Ян Си-минь. Главный советник призвал всех перед лицом опасности стать выше мелких личных интересов, так как политическую миссию доктора Сунь Ят-сена на Севере должен обеспечить военный успех, а предложение Ян Си-миня может привести к поражению. Способствовать этому - значит нанести Сунь Ят-сену удар в спину и сыграть на руку реакции, что несовместимо с тем положением, которое занимают члены Военного совета в партии. В заключение В. К. Блюхер предложил следующее: просить ЦИК гоминьдана дать политическую оценку плану Ян Си-миня и Лю Чжэнь-хуаня и отклонить его В Военном совете без обсуждения как совершенно непригодный с военной точки зрения; утвердить решения, принятые по обороне, и провести наступление частей гуанчжоуского правительства против Чэнь Цзюн-мина не позднее 1 февраля 1925 г.; план наступления изменить, направив войска с юга, чтобы овладеть Даныиуем; помочь гуансийцам захватить крепость Вэйчжоу; северное направление передать юньнаньцам, изменив маршрут этой колонны и направив ее через Боло на Хэюань, избегая этим движения по бездорожным, малонаселенным, не имеющим почти никакой связи районам; еще раз потребовать от войск 1 февраля перейти в наступление. Члены Военного совета согласились со всеми предложениями В. К. Блюхера.

Как показали события, план главного советника оказался дальновидным и правильным. Блюхер твердо проводил намеченную с самого начала линию и добился ее осуществления. А. Геккер, бывший в то время военным атташе Советского Союза в Пекине, в записке "Борьба против генерала Чэнь Цзюн-мина в Гуандунской провинции", адресованной Л. М. Карахану, 19 марта 1925 г. писал: "В результате полуторамесячного воздействия нашего военного советника т. Блюхера на гуанчжоуский генералитет удалось привить последнему мысль о необходимости безотлагательного перехода в наступление против генерала Чэнь Цзюн-мина. К концу января было принято решение о наступлении". 1 февраля 1925 г. наступление началось.

Победа Национально-революционной армии над Чэнь Цзюн-мином, одержанная в феврале - марте 1925 г., имела огромное политическое значение для повышения авторитета гоминьдана и Сунь Ят-сена. "Военные неудачи д-ра Суня в прошлом, - писал В. К. Блюхер, - многих в Китае принудили смотреть на гоминьдан как на группу людей, не способных и не имеющих реальной силы для влияния на общественный ход событий в Китае. Эта точка зрения была не только у противников гоминьдана, но и у сочувствующих ему. Победа над Чэнь Цзюн-мином и разгром могущественной в Гуандуне военной группировки показали жизнеспособность партии и стоящую за ее спиной силу реальную. Это, несомненно, вызовет у противников более серьезную подготовку сил для борьбы с нею, но одновременно увеличит авторитет партии в сочувствующих ей классах и слоях населения и приведет к численному росту партии, что увеличит ее влияние на общий ход национально-революционного движения в стране".

Успехи революционных войск были использованы Сунь Ят-сеном в его борьбе против правых, реакционных элементов гоминьдана, которые стремились теснее связаться с милитаристскими группировками Севера и вовлечь Сунь Ят-сена в сделку с милитаристами. Правые возлагали большие надежды на поездку Сунь Ят-сена в Пекин, где должно было состояться совещание политических деятелей страны по вопросу о созыве Национального собрания. Предполагалось, что собрание разработает план мирного объединения страны. Однако Дуань Ци-жуй, пришедший в октябре 1924 г. к власти, и стоявшие за ним милитаристские элементы Северо-Восточного и Северного Китая пытались заменить созыв широкой демократической конференции узким совещанием милитаристов и чиновников. На этот путь правые гоминьдановцы стремились толкнуть Сунь Ят-сена.

Рис. 6. В. К. Блюхер с группой военных советников. Деревня близ Вампу, декабрь 1924 г.

Сунь Ят-сен решительно стоял за созыв подлинно демократической, широко представительной конференции, призывая народ к объединению страны для борьбы с милитаризмом и стоявшими за спиной милитаристов империалистами.

Правые развернули широкую пропаганду среди центристов, которые, по их мнению, могли оказать влияние на Сунь Ят-сена во время предстоявших переговоров. Блюхер по этому поводу писал: "Тайные переговоры, которые велись между правыми и милитаристами до отъезда д-ра на Север, подготавливали почву для секретных переговоров, в которые центристские элементы действительно вступили после своего отъезда в Тяньцзинь. Эти переговоры имели целью толкать Сунь Ят-сена на совет с реакционными милитаристами, на участие с ними в реакционном правительстве Дуань Ци-жуя и делить с ними политическую власть за счет предательства народно-революционного движения, за счет отказа от борьбы с империализмом, за счет разрыва отношений с СССР, за счет исключения из гоминьдана коммунистических и вообще левых, революционных элементов.

Опасность такого сотрудничества между милитаристами и гоминьдановцами одно время была действительно налицо, как выяснилось вскоре. При этих секретных переговорах (о которых не знал даже ЦК партии гоминьдан) милитаристами при поддержке правых были поставлены совершенно конкретные условия, на которых они согласились бы сотрудничать с гоминьданом. Одним из основных требований были разрыв с Советской Россией и активная борьба с китайскими коммунистами...

Несмотря, однако, на большое давление правых, центр гоминьдана во главе с Сунь Ят-сеном не пошел на отказ от своих основных пунктов и отверг те условия, которые милитаристы считали необходимыми для заключения сделки.

Таким образом, ожидания правого крыла и их надежды повлиять на доктора Суня и тем самым изменить основную линию партии оказались разбитыми".

В. К. Блюхер разъяснял политическим деятелям гуанчжоуского правительства сложную игру империалистов, и в частности их маневры в отношении правительства Сунь Ят-сена. Об этом красноречиво свидетельствует, например, состоявшаяся 2 декабря 1924 г. беседа Блюхера с директором Центрального китайского банка Сун Цзы-вэнем¹. Василий Константинович, хорошо знавший цели правящей партии Японии - Кэнсэйкай² еще по переговорам в Даляне (Дальнем) в 1921 - 1922 гг.³, советовал Сун Цзы-вэню не верить в искренность обещаний японской правящей группировки помочь Сунь Ят-сену.

² (Кэнсэйкай (Общество конституционного правления) - буржуазно-помещичья партия в Японии (октябрь 1916 - май 1926 г.); с 1924 г. стала правящей партией в стране (правительства Като Такааки и Вакацуки Рэйдзиро))

³ (Конференция проходила в г. Далянь (Дальний, бывший Дайрен) в августе 1921 - апреле 1922 г. Это были переговоры между Дальневосточной республикой и Японией. В составе советской делегации, возглавлявшейся заместителем премьер-министра ДВР, старым членом КПСС Ф. Н. Петровым, был Блюхер. Конференция должна была решить вопрос об эвакуации войск японских империалистов с Северного Сахалина, из Приморья и Николаевска-на-Амуре. Делегация отвергла 17 требований, предъявленных японской делегацией, принятие которых превратило бы ДРВ по существу в японскую колонию, разоблачив захватнические цели японских империалистов)

В ноябре - декабре 1924 г. японофильские настроения охватили даже таких деятелей левого крыла гоминьдана, как Ляо Чжун-кай. "Этим необычайно живо проявившимся японофильским настроением, - писал В. К. Блюхер, - правительственные и партийные круги тешили себя вплоть до приезда д-ра в Тяньцзинь, после чего постепенно это, ставшее центром общего внимания японофильство, пошло на убыль, и уже в первой половине декабря наступило окончательное отрезвление"¹.

Рис. 7. В. К. Блюхер с группой генералов и командиров Гуанчжоуской армии обходит строй почетного караула. О-в Вампу, осень 1924 г.

Работа русских советников в Национально-революционной армии Китая и особенно деятельность выдающегося полководца В. К. Блюхера оказывали огромное воздействие на китайских революционеров, вселяя в них уверенность в победе над милитаристскими армиями. 1 марта 1925 г. Л. М. Карахан писал: "Части, руководимые нашими инструкторами, и в особенности школа Вампу и гоминьдановская дивизия, шли впереди всех и в самых трудных местах наносили удар противнику. Из Гуанчжоу на имя гоминьдановского ЦИК получается телеграмма, где все кантонские генералы выражают свое восхищение и восторг нашим комсоставом и в особенности Блюхером. Наши товарищи обыкновенно идут впереди всех, и товарищ Блюхер против китайского обыкновения, по которому генералу полагается сидеть, по крайней мере за 100 верст от военных действий, сам присутствует постоянно на фронте, и в один из критических моментов он даже взялся командовать бронепоездом. Это очень сильно поднимает настроение у китайцев"¹.

¹ (А. И. Черепанов, Под знаменем Сунь Ят-сена, - "Сунь Ят-сен. 1866 - 1966. К столетию со дня рождения...", стр. 321)

Совещание в Шаньтоу (13 мая 1925 г.) свидетельствует об исключительном доверии генералитета НРА к В. К. Блюхеру.

На совещании присутствовали Ван Цзин-вэй, Ляо Чжун-кай, Блюхер, генералы Сюй Чун-чжи, Чан Кай-ши, Чжу Пэй-дэ, начальники штабов Хунаньской армии, 1-го и 3-го корпусов, командир 3-й гуанчжоуской дивизии и начальник штаба 1-й гуанчжоуской дивизии. С общим докладом о положении в Гуанчжоу и плане предполагаемых действий выступил главный военный советник. После обмена мнениями по настоянию Блюхера было принято окончательное решение оставить идею похода на Фуцзянь и бороться за Гуанчжоу.

При этом обсуждался ряд организационных вопросов, в частности об аппарате главного командования. Блюхер внес предложение о создании национально-революционного военного совета из командующих армиями. Совещание дало согласие, но так как обстановка требовала, чтобы командующие находились при своих армиях, постановили руководство всеми войсками передать Главной квартире, возглавляемой Ху Хань-минем, при которой создать Главный штаб и Оперативный совет из представителей армии.

Считая, что Ху Хань-минь для командования непригоден, главный советник предложил кандидатуру генерала Сюй Чун-чжи, который мог бы руководить Главным штабом и управлять действиями всех войск. Сюй отказался взять на себя такую ответственность. Тогда совещание единодушно попросило Блюхера находиться при Ху Хань-мине, т. е. практически руководить как работой штаба, так и действиями самих армий. "Причем на совещании, - говорится в отчете, - высказываются даже такие соображения, что командующие группами к руководству главного советника и его указаниям будут относиться с еще большим доверием, чем к китайскому генералу, и с большой точностью будут выполнять приказы Главной квартиры".

Много внимания Василий Константинович уделял строительству Национально-революционной армии. Его заслугой было введение в армию института политических комиссаров, укрепление военной школы Вампу. Политическому воспитанию офицеров этой школы и политработе в частях НРА Блюхер придавал большое значение. "Все политические события, происходившие в стране, - писал он, - находили в школе свое отражение. Политическое влияние школы уже к октябрю [1924 г.] выходит за пределы острова и становится крупным [фактором] во всех политических событиях в Кантоне... Постепенно политическая активность школы ширится, и, связанная с рабочими организациями через работающих в ней коммунистов, она становится во главе общественно-политического движения в Кантоне"¹.

Чан Кай-ши возражал против создания в армии института комиссаров. Тогда по предложению главного советника вопрос был перенесен в ЦИК гоминьдана, который подтвердил необходимость иметь в воинских частях представителей партии. Политическая комиссия при главном советнике разработала "Положение о военкомах", согласно которому им предоставлялись не только административные и хозяйственные права, но и контроль над оперативными приказами, что уравнивало военкомов в правах с командирами. После этого Чан Кай-ши наконец вынужден был дать формальное согласие. Положение о военкомах было утверждено ЦИК гоминьдана и направлено в школу Вампу, но с некоторыми оговорками, дабы избежать на первых порах конфликтов с командирами. Военкомам предлагалось осторожно пользоваться административными правами и правом контроля и вмешиваться лишь в исключительных случаях. На ближайший период основной целью работы комиссаров должно быть политическое просвещение и сближение с солдатами.

С первых дней между военкомами и командирами стали возникать конфликты. Частично это объяснялось тем, что большинство комиссаров было назначено из только что окончивших студентов, молодых офицеров, и командиру трудно было привыкнуть к мысли, что вчерашний студент сегодня становится с ним наравне. Но во время боев авторитет военкомов значительно возрос, и институт комиссаров был признан полезным даже теми, кто был против его введения.

"Значительному росту политработы и ее разнообразию, - отмечал Блюхер, - в большой степени способствовали, а первое время даже руководили ею все русские советники, а при политотделе имелся специальный советник. Свое руководство русские советники осуществляли как непосредственно через секретарей ячейки, так и через начальника политотдела". Поддерживая тесные контакты с высшим командным составом революционной армии, В. К. Блюхер старался удерживать его от действий, не выгодных правительству Сунь Ят-сена. Русским советникам приходилось тратить немало усилий, чтобы изжить подозрительность и недоверие со стороны враждебно настроенных генералов и офицеров.

В марте 1925 г. после двухмесячного знакомства в боевой обстановке с генералами и офицерами НРА В. К. Блюхер писал: "Отношение генерала Чан Кай-ши к нам, инструкторам, было вполне удовлетворительным... трудно, конечно, сказать, была ли эта любезность искренняя...

В полках (в частности, во 2-м полку) такого отношения не было. Первый командир Ван Ма-ю, тот прямо чуть ли не вслух высказывал свое неудовольствие, когда узнал, что при нем будут русские инструкторы. Не лучше относился его заместитель Чен. Комиссар полка сначала относился доброжелательно и даже старался смягчить отношение комполков к нам, но к концу кампании взаимоотношения с ним испортились... В общем отношения были таковы: как бой - с нами любезны и просят помочь, кончился бой - снова все идет по-старому. Солдаты относились хорошо и всегда старались оказать какую-нибудь услугу".

Небезынтересна характеристика высшего командного состава, которую давал Блюхер после одного из боев: "Правда, противник отступил, - писал он, - но это скорее неуспех, чем успех при замыслах боя.

Основными причинами этого являются: 1) отсутствие управления на поле боя. Это повторялось с генералом Чан Кай-ши до конца кампании: он давал только первоначальное направление для движения, но никогда не руководил боем, а иногда своим вмешательством прекращал его, сидя далеко в тылу...

Таким образом, основными факторами неуспеха являются: 1) отсутствие управления боем, 2) отсутствие инициативы и 3) отсутствие чувства взаимной выручки. Эти факторы не могут быть устранены ни советами, ни даже инструктированием или даже обучением".

13 марта 1925 г. Блюхер на месте ознакомился с ходом сражений, которые вели войска Чан Кай-ши. Когда он и Ляо Чжун-кай прибыли в штаб Чан Кай-ши, то главный советник попросил последнего подробно ознакомить его с обстановкой. "Чан Кай-ши на эту просьбу отвечал, что части утром выступили для исполнения его приказа, а что сейчас происходит, ему неизвестно. Он не смог ответить, где расположены 1-й и 2-й полки и отдельные бригады полков. Полная потеря управления частями была настолько очевидна, что разговор был немедленно прекращен, так как главный советник имел больше сведений о бое, чем сам Чан Кай-ши".

С большой похвалой отзывается В. К. Блюхер о боевых качествах солдат Национально-революционной армии: "Несмотря на неразвитость, безграмотность большинства солдат, они быстро усваивают требуемое от них. Солдат быстро постигает премудрость владения современным оружием. Необычайно терпелив ко всякого рода лишениям похода... Смело и бесстрашно идет в бой. Когда снаряд и пуля перелетают через его голову, он проявляет замечательное спокойствие. В обороне он спокоен, в атаке храбр. С поля боя уходит лишь тогда, когда показывает пример офицер. Именно офицерам главным образом обязана китайская армия той плохой репутацией, которая за ней установилась".

Подводя итоги сражения против генерала Линь Ху, произошедшего в марте 1925 г., Блюхер писал: "Солдаты, младшие офицеры и некоторые военкомы отличаются не только теми качествами, которых недоставало у старших начальников, но и своей редкой доблестью, имея противника не менее пяти человек на одного... При внимательном изучении этого боя то установившееся нелестное понятие о китайском солдате, о солдатском зонтике и т. д. должно умереть. 1-й полк, лишь слегка, поверхностно тронутый политработой, показал, что стремящийся к своему национальному освобождению китайский народ в непродолжительном времени выдвинет на свою защиту такую армию, перед которой иронические реплики смолкнут и заменятся восхищением у друзей китайского народа".

После разгрома Чэнь Цзюн-мина, когда стали очевидными результаты большой работы по строительству и укреплению Национально-революционной армии, главный советник летом 1925 г. приходит к выводу о том, что в новых условиях Северный поход против милитаристов не только может быть подготовлен, но и успешно осуществлен.

Рис. 8. В. К. Блюхер на участке железной дороги Гуанчжоу - Коулун перед наступлением на Даньшуй. Февраль 1925 г.

В связи с этим в сентябре 1925 г. В. К. Блюхер разработал в высшей степени интересный и важный документ "Перспективы дальнейшей работы на Юге или большой план военной работы гоминьдана на 1926 г."¹. Отдельные положения этого плана впервые были изложены Блюхером в марте 1925 г. на совещании, а весь план - 15 июня на военной конференции.

На этой конференции присутствовал весь генералитет, за исключением Сюй Чун-чжи, от Политбюро ЦИК гоминьдана - Ван Цзин-вэй, Ху Хань-минь и Ляо Чжун-кай. В целях реализации широких перспектив, открывающихся для партии гоминьдан, Блюхер призвал делегатов конференции подчинить этому плану все личные интересы и признать для себя обязательным исполнение решений Политбюро.

Следует отметить, что вопрос о Северном походе Национальнореволюционной армии вызывал серьезные споры как в Китае - в ЦИК гоминьдана и ЦК КПК, так и в Москве. Долгое время не удавалось прийти к единому мнению.

Обосновывая целесообразность выступления в военный поход из Гуандуна, Блюхер проанализировал внутриполитическую и военную обстановку в стране с учетом перспектив развития китайской революции, позицию империалистов, китайских милитаристов и их возможные действия в связи с Северным походом. Что касается политической стороны вопроса, то Блюхер исходил из того, что борьба левого крыла гоминьдана с контрреволюционными группировками в Гуанчжоу в июне 1925 г. протекала в обстановке широкой поддержки ее всеми революционными слоями населения. Своей силой, как оценивал Блюхер, гоминьдан обязан рабочему классу и крестьянству. И в дальнейшем левое крыло гоминьдана, сблизившись с революционными массами, объективно вынуждено будет искать у них поддержки, что приведет гоминьдан к более революционной политике и к еще большему полевению и углублению национально-революционного движения на Юге.

Одновременно с этим, рассуждал далее В. К. Блюхер, будет происходить и процесс консолидации антиреволюционного движения в партии гоминьдан, что приведет, несомненно, к ее сближению с компрадорской буржуазией в городах и феодально-помещичьими элементами в деревне, а значит, и к более тесной связи с империализмом через Гонконг. В процессе этого расслоения кроме окончательного откола от партии правого крыла гоминьдана произойдет отход от левого крыла и значительной части центристов. Это затронет и армию, и генералов, которые от проводимой в то время реорганизации гражданского и военного управления потеряют право бесконтрольного грабежа населения и свою самостоятельность, и в связи с этим перейдут в лагерь контрреволюции.

Единственной вызывающей опасение силой для гоминьдана в Гуандуне, считал Блюхер, окажется империализм, который может пойти на прямое вмешательство во внутренние дела Китая.

Но революционная настроенность масс в Центральном и Северном Китае и противоречия между самими империалистами не дадут возможности открыто, силой оружия, разгромить южный очаг национально-революционного движения. Однако это не исключает того, что Гонконг, интересы которого все больше и больше будут ущемляться Гуанчжоу, не будет стремиться к уничтожению гоминьдановской власти в Гуандуне. И если англичане не смогут открыто покончить с гуанчжоуским правительством, то они примут все меры к изоляции правительства от национально-революционного движения по всей стране.

"Поскольку сейчас политическое и военное положение гоминьдана в Гуандуне, - писал главный советник, - не вызывает опасения и поскольку вопрос ликвидации Дэн Бэнь-ина, или Юго-Западного фронта, и уничтожение остатков Чэнь Цзюн-мина, или Восточного фронта, особых трудностей не представляет... постольку теперь своевременно поставить вопрос о расширении сферы влияния гоминьдана к Северу и выход его на политическую сцену в Средний Китай, т. е. перемещение центра политической работы из Гуандуна на Янцзыцзян с центром в Ханькоу. Теперь не только возможно, но и необходимо в интересах национально-революционного движения возродить идею Северной экспедиции и вооруженного выхода на Янцзыцзян... Эта Северная экспедиция может быть осуществлена в начале второй половины 1926 г.".

В. К. Блюхер рассматривает финансовые возможности Гуандуна и средства, которые должны быть выделены на содержание войск, предлагает план развертывания армии, обосновывает необходимость немедленного создания школ для подготовки командных, военно-политических и административных кадров, анализирует обстановку в смежных провинциях, силы милитаристских генералов, распределение гоминьдановских войск для охраны Гуандуна и похода на Север и т. д.

В результате этого анализа Блюхер приходит к следующему выводу: "Разгромив противника в Хунани и Цзянси, нетрудно будет разгромить и то, что сосредоточит под Ханькоу маршал Сяо Яо-нань. Гоминьдановская армия, неся за собой свободу профессиональных рабочих и крестьянских организаций и союзов и реформу административного аппарата, несомненно, вызовет себе широкую поддержку всех революционных масс, а выбросив с выходом на Янцзыцзян лозунг осуществления созыва Национального собрания и организацию народно-революционного правительства, гоминьдан в этой борьбе получит широчайшую поддержку со стороны всего национально-революционного движения страны.

Все это в конечном счете успех похода на Север делает неоспоримым.

Выход на Янцзыцзян гоминьдана и занятие им Ханькоу приводит к промышленному центру страны, что явится, таким образом, толчком в национально-революционном движении и настолько резко изменит всю политическую ситуацию, что сейчас трудно даже предвидеть все положительные последствия этого похода для национально-революционного движения в Китае...

Считаю его (излагаемый план. - А. К.) реально осуществимым, - пишет в заключение В. К. Блюхер, - и думаю, что для исполнения его следует поработать и оказать необходимую поддержку оружием"¹.

Этот план и был принят командованием Народно-революционной армии за основу при подготовке Северного похода.

Летом 1925 г. Блюхер уехал на родину лечиться. В связи с этим полпред СССР в Пекине Л. М. Карахан 23 июля 1925 г. писал: "К большому сожалению, Галину приходится уезжать из Кантона, ибо он совершенно разболелся, и его дальнейшее пребывание там абсолютно невозможно. Упускать его из Китая было бы очень жаль, ибо он соединяет в себе как никто из других работников качества военного и политика. Он очень хорошо приспособился и ориентируется в китайской обстановке, у него поразительное чутье, которое в самые трудные моменты давало возможность ему нащупать правильное решение"¹.

¹ (А. И. Черепанов, Северный поход Национально-революционной армии Китая..., стр. 122 - 123)

После отъезда Блюхера в Гуандуне произошли серьезные перемены. Со смертью Сунь Ят-сена обострилась обстановка внутри гоминьдана. Правое крыло требовало разрыва отношений с коммунистами, растущее влияние которых вызывало тревогу и страх в помещичье-буржуазных кругах. Реакционные деятели партии опасались, что рабочее и крестьянское движение выйдет из-под их контроля и вступит с ними в борьбу. Выразителем подобного рода настроений выступал Чан Кай-ши, который в тот период начал активизировать свою борьбу за захват власти в руководящих органах гоминьдана и верховном командовании армии. 20 марта 1926 г. Чан Кай-ши пытался совершить в Гуанчжоу контрреволюционный переворот. Поскольку сложившееся после 20 марта положение в Гуандуне имеет прямое отношение к решению советской стороны вторично послать Блюхера в Китай в качестве главного военного советника, мы приведем здесь основные положения из некоторых писем А. С. Бубнова, занимавшего в то время должность начальника Политуправления РККА. Под псевдонимом Ивановский весной 1926 г. он возглавлял военную делегацию в Китай. Во время мартовских событий Бубнов находился в Гуанчжоу.

"Мы, - писал Бубнов, - получили также возможность (не скажем, чтобы она была для нас особенно приятной) ознакомиться и с внутренними противоречиями, действующими в Кантоне и нашедшими себе выражение в событиях 20 марта".

Анализируя причины этих событий, А. С. Бубнов пришел к следующим выводам: "1) Левый гоминьдан является до сих пор еще слабым по части внутренней организованности, влияния на массы и связи с массами. Левый гоминьдан до сих пор в значительной степени является верхушечной организацией. Надо принять все меры для того, чтобы систематической работой содействовать укреплению гоминьдановских низов (студенчество, молодежь, торгово-ремесленная городская буржуазия и пр.). Эта работа длительного порядка, требующая от гоминьдана многих и многих усилий. Наша тактика по отношению к гоминьдану должна заключаться в том, чтобы оказывать содействие гоминьдану в закреплении его внутренней организованности и связи с массами, непрерывном подталкивании его в части руководства Национально-революционной армией в теснейшем союзе с рабочими массами. В этой работе компартия должна проявить большой такт, гибкость и умение использовать все возможности, отнюдь не выпячивая себя в качестве помощников и руководителей.

2) Профессиональные союзы Кантона и провинции ни в коей мере не могут похвастаться крупными достижениями и умением развертывать работу в надлежащем направлении. У союзов чрезвычайно еще слаба массовая работа и связь с массами (незнание жизни массы, ее повседневных текущих интересов, неумение прицепиться за них и т. д.). Союзы почти не занимаются руководством экономической борьбой на промышленных и торговых предприятиях. Союзы не ведут работы по обеспечению и централизации профорганизаций в более крупные единицы. (В Кантоне и провинции существует более 130 различных профессиональных союзов.) Профессиональный центр, безусловно, упустил из виду важность работы на крупных предприятиях, входящих в союз механиков, который является до сих пор реформистским союзом, в то время как он должен был бы быть (и может, безусловно, быть) основной базой кантонского профдвижения¹.

¹ (А. С. Бубнов считал, что необходимо поставить вопрос о перенесении Всекитайской федерации профсоюзов в другое место, ибо, находясь в Кантоне, она территориально была оторвана от таких крупнейших промышленных центров, как Шанхай, Пекин, Ухань, Тяньцзинь и др.)

3) Компартия Китая является организацией то же самое еще молодой и только еще складывается. При этом за последние четыре - шесть месяцев компартия Китая на юге Китая численно выросла в несколько десятков раз, что, безусловно, создает предпосылку для дальнейшего развертывания коммунистической работы и укрепления влияния компартии Китая в массовом движении на юге Китая, но что одновременно ослабляет ее внутреннюю сплоченность и выдвигает на первый план задачу внутрипартийного воспитания. На эту задачу руководящие органы не обращали до сих пор надлежащего внимания, эту ошибку нужно во что бы то ни стало исправить. Должно быть признано безусловно правильным то, что до настоящего времени компартия Китая большое внимание уделяла военной работе и работе в деревне. В настоящее время следует произвести некоторые перемещения партийных сил внутри армии, всемерно добиваясь более равномерного распределения их по всем корпусам... С другой стороны, следует поставить вопрос о перемещении части военных партийных сил на другие отрасли партработы (внутрипартийное воспитание, государственный аппарат и т. д.)".

В письме большое внимание было уделено Сяпган-Гуанчжоуской (Гонконг-Кантонской) забастовке¹. По мнению комиссии, забастовка в значительной степени обеспечила независимость Гуанчжоу от Сянгана, укрепила Гуанчжоу экономически и тем самым помогла встать на ноги Национальному правительству.

¹ (Рабочие и студенты Сянгана и Гуанчжоу 15 июня 1925 г. начали забастовку в знак солидарности с антиимпериалистической забастовкой рабочих, торговцев и студентов Шанхая. Забастовка продолжалась 16 месяцев)

"Забастовка, - говорилось в письме, - обеспечила союз рабочего класса с кантонским правительством, но забастовка чрезмерно затянулась; в настоящее время она носит характер локаута, с одной стороны, и средства блокады Гонконга и защиты экономических интересов Кантона, с другой стороны. Затягивание забастовки при настоящих условиях может рано или поздно создать крупную угрозу влиянию Коммунистической партии Китая в гонконг-кантонских массах: рабочий выполнил свой долг перед Национальным] правительством". В связи с этим Бубнов предлагал взять курс на свертывание забастовки.

Что касается контрреволюционного выступления Чан Кай-ши, то советская делегация оценивала его "не чем иным, как маленьким полувосстанием, направленным против русских советников и китайских комиссаров. Оно вытекало из внутренних кантонских противоречий..."¹.

¹ (12 сентября 1926 г. советские работники Дальбюро ИККИ - Г. Войтинский, М. Рафес и Н. Фокин дали развернутую социально-политическую характеристику мартовскому выступлению Чан Кай-ши. "Выступление Чан Кай-ши 20 марта, - писали они в "Итогах и выводах по обследованию политических и партийных отношений в Кантоне Дальбюро ИККИ", - и дальнейшее наступление его против левых и коммунистов, приведшее к отстранению от руководства гоминьданом и Национальным правительством левых и коммунистов во главе с Ван Цзин-вэем, и переход власти к группе центристов-чжецзянцев во главе с ЧКШи (Чан Кай-ши. - Л. К.) представляют собой не результат случайных верхушечных комбинаций или небольших частных ошибок и бестактностей групп и лиц, а являются политическим отражением серьезного обострения социальных конфликтов внутри самого Гуандуна, главным образом вокруг крестьянского вопроса")

Комиссия Бубнова пришла к выводу, что вопрос о Северном походе - это всего лишь вопрос "о времени и способе действия... ибо вся армия и весь командный состав воспитываются в убеждении, что Северный поход необходим и должен рано или поздно состояться". Комиссия считала, что уже в то время нужно было проявить больше активности в подготовке движения на Север, "стремясь наступать на хвост У Пэй-фу", и что в сложившейся обстановке это можно было лучше всего сделать, побудив Хунань и Цзянси к выступлению против У Пэй-фу. Одновременно с этим предлагалось вести самую тщательную детальную организационную работу в НРА.

В письме от 27 марта 1926 г. Бубнов сообщал М. М. Бородину о решении комиссии освободить начальника южнокитайской группы русских военных советников Кисаньку¹ и начальника его штаба В. П. Рогачева от занимаемых ими должностей. "Это сделано, - писал он, - исходя из учета обстановки, которая сложилась после 20 марта".

¹ (Псевдоним Н. В. Куйбышева, который замещал Блюхера во время его отъезда на родину с 1 ноября 1925 г. по 27 марта 1926 г.)

События 20 марта, повлекшие за собой осложнение внутриполитической обстановки на юге Китая и в партии гоминьдан, не сняли вопроса о Северном походе. Но для его осуществления на пост главного военного советника нужно было назначить авторитетного военного и политического деятеля. По мнению Советского правительства, самым подходящим кандидатом был В. К. Блюхер, который и прибыл в Китай в мае 1926 г.

Рис. 9. В. К. Блюхер и генерал Сюй Чин-чжи обсуждают план оборонительных укреплений под Гуанчжоу. Осень 1924 г.

По приезде Блюхер совместно с другими русскими военными советниками и китайскими генералами принялся за детальную разработку плана Северного похода.

По первоначальному проекту, подготовленному в отсутствие Блюхера, предусматривалось одновременное наступление против двух основных милитаристских группировок - У Пэй-фу и Сунь Чуань-фана. Поход предполагалось начать с наступления на Хубэй и захвата Хунани и Цзянси. Три корпуса (шесть дивизий) должны были вторгнуться в Цзянси; четыре корпуса (восемь дивизий) - в Хунань¹.

¹ (См.: А. И. Черепанов, Северный поход Национально-революционной армии Китая..., стр. 124)

В. К. Блюхер, ознакомившись с этим проектом, указал на его слабые стороны. Они состояли в том, что, во-первых, Национально-революционной армии пришлось бы одновременно сражаться против армий двух милитаристов. А для этого не было достаточных сил. Во-вторых, граница с провинцией Фуцзянь останется неприкрытой от угрозы вторжения Сунь Чуань-фана.

В своем докладе в Москву от 5 июля 1926 г. В. К. Блюхер писал: "С первых же дней после приезда и все последующее время я ставил себе задачей изменить этот план и ограничить операцию пределами провинции Хунань. После многих совещаний мне удалось 23 июня добиться у них (гоминьдановского генералитета. - А. К.) согласия на изменение плана и отказа от немедленного движения в Цзянси"¹.

Новый план Северного похода был доложен Блюхером на заседании Военного совета 23 июня. Главной и первостепенной задачей был захват Ухани. В дальнейшем предусматривалось соединиться с Народными армиями Северного Китая и выделить резерв для обеспечения правого фланга от нападения Сунь Чуань-фана¹.

К разработке этого плана Блюхер подошел с исключительной тщательностью. "Разрабатывая план Северного похода, В. К. Блюхер был верен своим традиционным методам, знакомым мне по борьбе за Гуандун, - рассказывает А. И. Черепанов. - Он поручил отдельным советникам разработать для него определенные вопросы, а некоторых из нас посылал на места стоянки войск, чтобы собственными глазами оценить их состояние. При этом ярко проявилось умение В. К. Блюхера оценить совершенно четко возможности каждого военного работника, найти ему подходящее поприще"¹. Главный военный советник старался предусмотреть все. Имея в виду, что связь между частями Национально-революционной армии в существовавших условиях невозможно установить быстро, он предложил назначить день начала наступления после сосредоточения всех основных сил на исходных позициях, что сыграло значительную роль в успехе НРА.

План Северного похода, как известно, осуществлялся с большой точностью. Очень редко время военных операций отклонялось на день-два от установленных сроков. В. К. Блюхер непосредственно руководил походом, часто находясь на поле боя. Более того, как вспоминает, например, военный советник Е. В. Тесленко, В. К. Блюхер не раз сам вылетал на разведку в расположение противника¹. А. Хмелев писал летом 1927 г.: "Гуанчжоуская армия со дня своего зарождения, в те дни, когда ею руководил Галин, поражения не терпела, и единственная попытка Чан Кай-ши провести вторую цзянсийскую операцию без Галина, как известно, потерпела поражение".

¹ (См. "Советские добровольцы в Китае в 1923 - 1927 гг...", стр. 116)

Северный поход 1926 - 1927 гг. всколыхнул миллионные массы китайских крестьян, рабочих, революционной демократической интеллигенции, значительную часть мелкой и национальной буржуазии. Большая заслуга в этом принадлежала посланцу Страны Советов В. К. Блюхеру.

Помимо обязанностей главного военного советника В. К. Блюхеру приходилось решать самые разнообразные и неожиданные вопросы, возникавшие во время Северного похода. Его мнения спрашивали при создании органов местного самоуправления в освобождаемых Народно-революционной армией районах; ему приходилось использовать силу своего авторитета для обуздания генералов, выступавших за разгон крестьянских союзов, быть посредником во внутренних распрях между генералами, которые серьезно препятствовали выполнению стоявших перед армией гуанчжоуского правительства задач, и т. д.

Так, в 1925 г. во время организации местного управления между генералами Гуанчжоуской армии произошла очередная стычка, и Блюхеру пришлось приложить немало усилий, чтобы уладить этот конфликт. "Я уже говорил, - писал В. К. Блюхер, - о первых столкновениях между Чан Кай-ши и Чжан Мин-дэ. Эти первые столкновения с занятием нами Шаньтоу - Чаочжоу и Цицзяна вылились уже в форму открытой вражды и окончательно рассорили (на некоторое время) генерала Чан Кай-ши и генерала Сюй. Причиной ссоры был вопрос организации местной власти. С приходом войск Вампу оказалось, что 2-я дивизия и 7-я бригада успели всюду понасажать на должность начальников уездов своих "приказчиков" и тем обеспечить за собой изрядный доход.

Избранная ими система выманивания дохода ничем не отличалась от той, которая существовала здесь при Чэнь Цзюн-мине... При назначении (новой администрации. - А. К.) наблюдались случаи продажи должностей старой администрации (Линь Фын). Присланный в один из городов чиновник с мандатами правительства был просто выгнан комдивом 2. Лишь в Хайфыне, пользуясь присутствием приехавшего на фронт секретаря Центрального Комитета гоминьдана т. Тань Пинь-шаня и вмешательством главного советника, удалось назначить на должность начальника] уезда человека, близкого к коммунистам. Во всем же остальном районе сидели вороватые, случайно набранные, без опыта административного управления люди, ставленники Чжан Мин-дэ и Сюй Цзи. Поэтому войска Вампу, сидевшие без средств и перебивавшиеся случайными суммами, рассчитывавшие в результате кампании получить себе в новом районе материальную базу, опять оказались без всяких средств.

8 марта [1925 г.] этот вопрос обсуждался между генералом Чан Кай-ши и главным советником, в результате чего они решили предъявить генералу Сюй следующие ультимативные требования: первое - генерал Сюй должен издать приказ, в котором должен указать на полное отделение гражданской власти от военной с запрещением последней вмешиваться в вопросы местного управления; второе - назначение начальников уездов и городов, а также комиссаров в управление и таможню производится приказом правительства, назначение же администрации снимается; третье - все доходы поступают в распоряжение правительства, которое и расходует [их] на основании постановлений и распределений ЦК партии [гоминьдан]; четвертое - расширение территории влияния правительства и неопределенная позиция Ян Си-миня требует увеличения надежных и верных партии и правительству войск...

Тут же обсуждался вопрос о создании вместо начальников уездных выборных органов, местного самоуправления, но от этого временно было решено отказаться. Мотивом для отклонения этого решения послужило отсутствие на местах комитетов и ячеек партии и неорганизованность широких масс, что привело бы к захвату аппаратов местного управления купечеством.

Собранное в тот же день второе совещание с участием генерала Сюй Чун-чжи приняло совершенно неожиданный поворот. Чан Кай-ши вдруг заявляет генералу Сюй, что он уезжает в Пекин повидать д-ра Супя (Сунь Ят-сена. - А. К.), ни слова не говоря о намеченных решениях, мотивируя свою поездку желанием увидеть д-ра Суня, а может быть, и поссориться с ним. Дальше начинается нудный спор между Чан Кай-ши и генералом Сюй, причем последний силится доказать невозможность в данный момент отъезда Чан Кай-ши с фронта. Главный советник, вмешиваясь в спор, заявляет, что, может быть, причина желания Чан Кай-ши выехать на Север лежит в вопросах неудовлетворительного финансового состояния Вампу или в вопросах, связанных с организацией местной власти, стараясь тем самым вызвать Чан Кай-ши на постановку вопросов, обсуждавшихся и решенных утром. Этот намек дела не продвигает, и спор по-прежнему продолжает вертеться вокруг отъезда Чан Кай-ши. Наконец, не выдержав этой китайской комедии, главный советник целиком ставит на решение совещания намеченные утром вопросы и заявляет, что от разрешения их зависит не только отъезд Чан Кай-ши, но и дальнейшее участие в операции войск Вампу.

Генерал Сюй пытался доказать, что проведение в жизнь первых трех пунктов сейчас невозможно... После трехчасовых споров генерал Сюй принимает предъявленные к нему требования целиком. Тут же решается, что впредь до прибытия назначенной правительством администрации и для объединения финансов учреждается временное финансовое бюро, во главе которого будет поставлен начальник снабжения Вампу. Для разрешения вопросов гражданского управления и фактического распределения средств, поступающих в ведение финансового бюро, создается полномочная тройка в составе генерала Сюй, генерала Чан Кай-ши и начальника политотдела Вампу...

С приездом в Шаньтоу главное командование немедленно организует финансовое бюро. Узнав о принятых решениях, Чжан Мин-дэ также в ультимативной форме выдвигает перед генералом Сюй свои требования, имея целью обеспечение за собой уже приобретенных привилегий. В силу этого исполнение остальных пунктов цицзянского соглашения приостанавливается.

Вскоре главный советник узнает, что начальник финансового бюро подбором соответствующего состава работников последнего обезличен и генерал Сюй использует поступающие средства в интересах 2-й дивизии и 7-й бригады. 12 марта в Шаньтоу прибывает секретарь ЦК гоминьдана Ляо Чжун-кай, который немедленно выезжает с главным советником на фронт для свидания с Чан Кай-ши.

По возвращении из Хэбо в Шаньтоу 17 марта вопросы, принятые на совещании в Цицзяне, опять ставятся на разрешение. К этому времени становится совершенно очевидным нежелание со стороны генерала Сюй проводить их в жизнь, так как он, продумав их, вероятно, испугался усиления Вампу, ибо оно в конце концов приводило в будущем к ограничению его власти. 18-го прибывает группа работников для замещения административных должностей, но сам же Ляо Чжун-кай, характеризуя их (административных работников. - А. К.) главному советнику, говорит, что "это такие же воры и подлецы и ничуть не лучше других. Эти тоже будут служить всякому, кто пообещает им долю участия в доходах". Несмотря на такую характеристику этой "новой" администрации, решено было все же смену произвести и в первую очередь заменить ставленника Чжан Мин-дэ в Соляном управлении (дававшем около 150 тыс. ежемесячного дохода). Но дело неожиданно осложнилось заявлением генерала Сюй о том, что Чжан Мин-дэ на назначения новых лиц не согласится, так как он имеет мандат от доктора Суня, назначающий его главнокомандующим и главным административным эмиссаром района Хайфын - Шаньтоу - Цицзян.

Такой документ действительно на руках у Чжан Мин-дэ оказался и был выдан еще в 1923 г., во время первого наступления на Чэнь Цзюн-мина (когда такие мандаты доктор раздавал направо и налево, чтобы побудить части к движению вперед). Решается запросить доктора, действителен ли этот мандат теперь.

На другой день генерал Сюй вносит новое предложение, по которому генерал Чан Кай-ши назначается административным комиссаром района Хайфын - Чаочжоу - Цицзян - Пунин, а Чжан Мин-дэ - района Тану - Мейян - Хинин, что же касается Шань-тоу, то он остается непосредственно за генералом Сюй".

Активное участие принимал В. К. Блюхер в решении ряда вопросов, связанных с рабочим движением и деятельностью крестьянских союзов. В частности, он неоднократно присутствовал на заседаниях ЦИК гоминьдана, посвященных Сянган-Гуанчжоуской забастовке, и давал ценные советы. Он высоко оценивал самоотверженную борьбу рабочих Шанхая, которые после неудавшегося вооруженного восстания в октябре 1926 г. провели серьезную подготовку к новому выступлению и в феврале 1927 г. осуществили всеобщую забастовку, а 21 - 22 марта 1927 г. провели успешное вооружейное восстание, освободив город от войск милитаристского генерала Сунь Чуань-фана. 25 февраля 1927 г., в момент подъема рабочего движения в Шанхае, В. К. Блюхер из Наньчана посылает телеграмму Никитину для Бородина и ряда военных советников следующего содержания: "1) Предвидении подхода наших войск в Шанхае объявлена всеобщая забастовка, готовая вылиться в восстание. Забастовка проходит под лозунгом против империалистов и милитаристов Суня (Сунь Чуань-фана. - А. К.). Наша задержка подходе Шанхаю грозит разгромом рабочих. Крайне необходимо ускорить наше наступление Шанхай. Нужно доказать Баю (генералу Бай Чун-си. - А. К.) и другим генералам немедленно начать наступление Шанхай, мотивируя необходимостью использовать момент дезорганизованности противника. Ни в коем случае не доказывайте это необходимостью помощи бастующим, ибо я опасаюсь, что они не захотят этого сделать, желая ослабить рабочих Шанхая. Приказ главкома на это наступление будет дан"¹.

¹ (А. И. Черепанов, Северный поход Национально-революционной армии Китая..., стр. 238)

В этой телеграмме Блюхер развертывает план расстановки и переброски военных групп, который препятствовал бы разгрому рабочего движения.

Сохранились записки В. К. Блюхера о шамяньском расстреле¹ и Шамяньской² и Сянган-Гуанчжоуской забастовках, в которых содержалась высокая оценка значения рабочего движения для судеб китайской революции. Он рассматривал рабочее движение как передовую силу китайской революции.

² (В 1924 г. администрацией Шамяни (о-в в Гуанчжоу, иностранная концессия, на которой был расположен посольский квартал) были опубликованы новые полицейские правила, оскорбляющие национальное достоинство китайских граждан: с 1 августа вводился новый порядок, согласно которому китайские граждане после 9 часов вечера не имели права входить и выходить с территории концессии без удостоверения. 15 июля возмущенные рабочие Шамяни забастовали, к ним присоединилась китайская прислуга. Администрация вынуждена была отменить эти правила, и 17 августа забастовка прекратилась. Это антиимпериалистическое выступление нашло широкий отклик в Гуанчжоу и Сянгане, в Центральном и Северном Китае)

Интересны высказывания В. К. Блюхера, отражающие его точку зрения на характер органов гражданской власти в освобождаемых провинциях и будущего национального правительства. Из них видно, что ему было чуждо искусственное форсирование революции, попытки перескочить через закономерные этапы ее развития. Он не только был против выдвижения лозунга советов в Китае в тот период (на чем настаивали, например, троцкисты), но даже считал, что политическое управление в освобождаемых провинциях в сложившихся в Китае условиях "должно быть несколько более правым по сравнению с Гуандуном"¹.

¹ ("Взгляды товарища Цзяна (Галина) на будущее национальное правительство", - Партийный бюллетень ЦК КПК, 1920, № 5, 27 сентября (в пер. на русск. яз.))

12 апреля 1927 г., когда Чан Кай-ши совершил контрреволюционный переворот в Шанхае, а затем в Нанкине, русским советникам небезопасно было оставаться в Китае. Одним из последних в августе 1927 г. выехал на родину В. К. Блюхер.

Работая главным военным советником гуанчжоуского правительства, В. К. Блюхер внес поистине огромный вклад в дело реорганизации и строительства Национально-революционной армии Китая, разгрома милитаристских армий в Гуандуне, в разработку плана Северного похода и его осуществление. В. К. Блюхер проявил себя как дальновидный политик. А. И. Черепанов вспоминает: "В. К. Блюхер был не только блестящим полководцем, но и трезвым политиком, оценивающим события не только с позиций сегодняшнего дня, но и с позиций будущего"¹. Замещая М. М. Бородина во время его отсутствия, Блюхер возглавлял обе группы русских советников - политических и военных, превосходно справляясь с работой.

¹ (А. И. Черепанов, Записки военного советника в Китае..., стр. 229)

Деятельность В. К. Блюхера в Китае - яркий образец пролетарского интернационализма. Прославленный герой гражданской войны в России рассматривал работу в Китае как естественное продолжение своей революционной деятельности. Интересы китайской революции были для него неотделимы от интересов борьбы за освобождение всего угнетенного человечества. Весь свой талант полководца, выдающиеся способности военного организатора и гибкий ум политического деятеля В. К. Блюхер, не щадя сил, отдавал великому делу национального и социального освобождения китайского народа.

Советские политические и военные советники сыграли выдающуюся роль не только в реорганизации гоминьдана и Национально-революционной армии гуанчжоуского правительства. Они помогли освободительному движению Китая стать важной частью мирового революционного процесса.