"Близкий огонь не погасить далекой водой"

В начале 1947 г. гоминьдановцам удалось все же успешно завершить военные операции в Восточном Китае, в марте они ворвались в Яньань, где 10 лет билось сердце КПК и НОА, развернули наступление в Шаньдуне. Чан Кайши, воспрянув после новых успехов в гражданской войне, заверял Стюарта: в августе или начале сентября коммунисты будут либо уничтожены, либо загнаны в глубинные районы. Стюарт, как и другие американкие дипломаты, был осторожен в оценках перспектив развития событий в Китае.

Генералиссимус собирался провести весну 1947 г. в Пекине. Город был переполнен солдатами. Они располагались порой в отелях, проводя время либо в поисках коммунистов, либо охраняя высокопоставленных особ, денежных тузов. Операциями против КПК руководил генерал Сун Лянцзунь, возглавивший штаб генералиссимуса в Пекине.

На противоположном полюсе находился университетский Пекин. Университетские власти заявили, что не поддержат любое вмешательство в студенческие дела. Президент Пекинского университета Ху Ши пользовался авторитетом в университетских кругах Пекина. Студенческие волнения начали охватывать многие города, приобретать все большую силу. Так, 5 мая в Шанхае прошли студенческие демонстрации под лозунгом "Борьба с голодом, борьба с войной". Студенты выступили за соблюдение гражданских прав, увеличение государственных расходов на образование, повышение зарплаты профессуры с 600 до 800 долларов. 18 мая правительство приняло чрезвычайную директиву о запрещении всех демонстраций и создало специальные подразделения для борьбы с демонстрантами. Чан Кайши объявил: "...коммунисты прямо или косвенно поддерживают подобные движения". По мнению генералиссимуса, необходимо было принять серьезные меры против "безответственных агитаторов".

"Строгие" меры не остановили студентов: они выступили с требованием отменить директиву от 18 мая, прекратить гражданскую войну, наказать коррумпированных правительственных чиновников, конфисковать собственность последних. Один из лозунгов, водруженных студентами напротив Исполнительного юаня, гласил: "Небо плачет, земля - в печали; народ обескровлен, чиновники жиреют". 2 июня объявляется всеобщая стачка. Жестокие меры по ее подавлению вызвали протест даже в кругах, симпатизирующих правительству.

Чан Кайши ждал результатов инспекционной поездки Ведемейера по стране. 22 августа 1947 г. он вместе с супругой пришел слушать Ведемейера. Среди присутствующих находился и посол Стюарт. В полной тишине Ведемейер излагал факты разложения гоминьдановского режима. Он говорил о грубых просчетах в деятельности официальных лиц, безответственности гоминьдановских чиновников, прославивших себя некомпетентностью и продажностью. Генерал относил военные провалы Чан Кайши за счет политической слабости его правительства, разъедаемого коррупцией, опирающегося исключительно на политику жесточайших репрессий. Оратор напомнил своим союзникам, что они оказались неспособными мобилизовать ради политических нужд финансовые средства как из внешних, так и из внутренних источников, а можно было собрать, по подсчетам Ведемейера, до 1 млрд американских долларов. Всего лишь за несколько месяцев 1947 г. 87 % полученных бизнесменами в Китае американских долларов (334 496 792) перешло в руки двух корпораций: "Фуцзян девелопмент К°" и "Янцзы девеломпент К°", принадлежащих семьям Кун и Сун. Это была суровая критика, тем более неприятная, что за ней стояли наиболее консервативные круги американского общества, одним из представителей которых и был Ведемейер. Генерал предсказал провал попыток одолеть коммунистов военными средствами. "Сегодня,- говорил он,- в Китай вторглась идея вместо мощных вооруженных сил из-за рубежа".

Аудитория безмолвствовала. Но каково же было удивление оратора, когда генералиссимус, мадам, несколько высокопоставленных чинов подошли к нему после выступления, пожали руку, поблагодарив за выступление. Чан Кайши разыграл сцену из очередного спектакля: "отец нации" показал себя пастухом, заботящимся о благополучии своего стада.

Выступление генерала, хотя и было с вниманием воспринято слушателями, уподобилось взрыву в тихой заводи.

Ведемейер взял на себя непосильное бремя: изменить сознание милитаристов, провинциальных и уездных вельмож, массы чиновников гоминьдановского аппарата. Гоминьдановская бюрократия мертвой хваткой держалась за удобные для грабежа народа порядки. Видные ее представители позволяли себе порассуждать о принципах Сунь Ятсена, "народном благоденствии", могли даже пустить слезу, слушая нравоучения Ведемейера, но отказаться от высокого - особенно на фоне бедственного положения китайского населения - жизненного уровня были не в силах. Здесь со всей очевидностью проявил себя один из важнейших социальных парадоксов. Гоминьдановская элита, контролировавшая национальный продукт и обеспечивавшая благодаря этому сохранность своих привилегий, твердо противостояла всему тому, что могло бы способствовать росту этого продукта. Благословляемая гоминьдановским руководством бюрократия все активнее стремилась использовать власть ради своего обогащения. Раздробленность задавленного нуждой мелкого производителя создавала благоприятную почву для развития подобного процесса. Феодальные методы управления обществом полностью лишали основных производителей экономических стимулов, материальной заинтересованности. Гоминьдановская бюрократическая машина оказалась в противоречии с экономикой государства.

25 августа, через три дня после выступления Ведемейера, Чан Кайши вызвал в свою резиденцию секретаря посла США Филиппа Фу и выяснил у него подробности, связанные с миссией Ведемейера. В руки секретаря, естественно, попадали фамилии лиц, которые обращались с теми или иными жалобами в посольство США на гоминьдановскую администрацию. Их ждала тяжкая доля.

Некоторые из окружения Чан Кайши пытались взвалить вину на США, прежде всего за "уступки" в Ялте за счет Китая. Другие стремились выдать выступление Ведемейера за изложение личных взглядов генерала. Премьер Чжан Цюнь пытался главным образом оградить от обвинений высших правительственных чинов. "Генерал Ведемейер,- заявил премьер,- уделил больше внимания лицам вне правительства, нежели в нем". Есть много проблем, заключил Чжан, о которых Ведемейер не имеет ни малейшего представления. Китайское правительство не изменит свою внутреннюю политику, торопился провозгласить премьер.

По-своему реагировал на выступление Ведемейера Сунь Фо. Еще совсем недавно он резко критиковал Советский Союз. Но теперь несколько скорректировал свою позицию. "Китай должен выяснить,- говорил он,- будет ли лучше для него после изучения результатов доклада Ведемейера быть на стороне США или Советского Союза". Заявление вызвало критику с различных сторон.

В январе 1948 г. генералиссимус все еще говорил об имеющихся у Гоминьдана шансах добиться победы. Гоминьдановская пресса вслед за лидером пыталась убедить в этом общественное мнение. Стремление выдать желаемое за действительность всегда присуще политикам, подпирающим диктатуру, особенно во время острых политических кризисов. Гоминьдановцы, обманывая людей, обманывали и себя.

Неудачи на фронтах гражданской войны тотчас же сказывались на экономическом положении населения, и это невозможно было скрыть. В июне 1948 г. пал Кайфын, и сразу же в Шанхае цены поднялись на 25%. Росло недовольство, массовый характер приняло дезертирство из армии. Население Фуцзяни, Гуандуна, Гуанси, Юнъани восстало против воинской повинности, пополняло партизанские отряды.

В Шанхае заработок мелких торговцев и служащих не достигал прожиточного минимума. Подавляющее число трудящихся города зарабатывало в месяц до 15 млн китайских долларов, эквивалентным 3 американским долларам. На улицах - толпы истощенных, оборванных людей, безработных, находящихся на грани голодной смерти.

Чан Кайши повелевает начать продажу находящихся в ведении правительства предприятий (за исключением тяжелой промышленности) частным владельцам. Более того, он приказывает тем, кто имеет вклады за рубежом, возвратить свои капиталы в отечественные банки. Искушенные люди встретили подобный приказ с усмешкой. Три четверти этих денежных сумм, оценивавшихся в 2 млрд американских долларов, пребывали в тайных вкладах. Основные их держатели окружали генералиссимуса, занимая высокие правительственные посты; их вклады в США оценивались в 500 млн американских долларов. Доктор Кун немало насмешил своих соотечественников, заявив, что у него в банках США всего каких-то 30 тыс. американских долларов.

"Может быть, удастся остановить рост инфляции, выкупив значительную часть находящихся на руках бумажных денег?" - задавали вопрос отчаявшиеся советники. За время войны горы бумажных денег скопились в руках богатейших семейств Китая, связанных с ними крупных чиновников и спекулянтов. Но и в данном случае правящая элита погрела руки на приобретении у правительства золота за падающие в цене бумажные деньги. Каждая приобретенная таким путем унция золота стоила в 10 раз дешевле, чем пришлось бы платить за нее на рынке. Золото оставалось в американских банках, лишь переписываясь на имя частных вкладчиков.

Не успели утихнуть страсти, вызванные речью Ведемейера, как произошло событие, привлекшее всеобщее внимание. Сун Цзывэнь объявил о пожертвовании государству 300 млрд китайских долларов, составляющих общую сумму его вклада в "Янцзы девелопмент К°", на нужды пострадавших от войны вдов и детей. Этот жест был оценен на страницах печати как акт "патриотизма", "бескорыстия". В действительности Сун, принимая это решение, руководствовался отнюдь не альтруистскими мотивами. Ведь критика его финансовых махинаций достигала тогда апогея. Сун, жертвуя немалую сумму для государства, убивал одним выстрелом двух зайцев. С одной стороны, он ограждал "Янцзы девелопмент К°" от расследования, а с другой - приобретал известность как патриот, что восстанавливало подорванный престиж.

Сун получил пост губернатора провинции Гуандун и начальника штаба генералиссимуса в Гуанчжоу, где, кстати, концентрировались деловые связи с Западом. С этими назначениями связывалась возможность консолидировать силы Гоминьдана на Юге. Сумма, ушедшая же из кармана Суна в виде пожертвования, была лишь небольшой частью огромного состояния его семьи, даже если не принимались во внимание его вклады в золоте в американские банки.

Критика Ведемейера, но в еще большей степени поражения на фронте заставили Чан Кайши обратить внимание на причины ослабления позиций Гоминьдана во всех сферах жизни Китая. В его речах пропадают оптимистические оценки сложившейся ситуации. Критический настрой выступлений генералиссимуса по поводу положения дел в войсках поражал своей откровенностью. Большинство командиров подразделений различного уровня, согласно представленному Чан Кайши анализу, вели "бестолковые сражения", не учитывая возможности противостоящего противника, не имея для этого необходимой подготовки, не желая "шевелить мозгами". Высшие офицеры раздавали командные посты членам своих семей, вели себя в подчиненных им войсках как милитаристы в своих вотчинах, заботились лишь о собственной выгоде. Коррупция среди командного состава достигла невиданных размеров. Военачальники вводили в заблуждение вышестоящее начальство относительно развития и результатов сражений. Такое положение, особенно если учесть низкий моральный и боевой дух гоминьдановских офицеров, приходил к выводу главнокомандующий, давно должно было привести армию к разгрому. Результатом деградации, потери революционного духа стало то, что "большинство народа считает членов партии Гоминьдан преступниками против государства и нации".

Выступление генералиссимуса по случаю нового, 1947 г.- а оно передавалось по радио - заставило лидеров Гоминьдана глубоко задуматься над происходящим. "Положение в деревнях ухудшилось,- говорил Чан Кайши. - Наша национальная мораль пришла в упадок... Спекулянты становятся миллиардерами за одну ночь... Бедные умирают от голода на улицах. Но, несмотря на это, огромные денежные средства тратятся в ресторанах и дансингах ради мимолетного веселья". "Высочайший" давал рецепт для избавления общества от такого рода недугов. "Патриоты, живущие в городах, должны ликвидировать свои ненормальные и нежелательные привычки". Но это был глас вопиющего в пустыне.

Критика вскоре забылась. Начинавшаяся "холодная война" обнадеживала лидеров Гоминьдана: американцы ради собственных интересов не бросят гоминьдановцев на произвол судьбы. В конгрессе США все больший вес приобретали идеи чанкайшистов, несмотря на разложение гоминьдановского режима. Рекомендации Ведемейера - создание коалиционного правительства, проведение кардинальных реформ - не представляли уже особой актуальности для генералиссимуса.

Окрепшая вера китайских лидеров в спасительную силу американской помощи содействовала принятию Гоминьданом решительных мер против инакомыслящих. В 1947 г. была поставлена вне закона Демократическая лига. Эта лига была единственной легальной организацией, находившейся в оппозиции Гоминьдану. И это решение объявлялось в канун выборов в Национальное собрание. В качестве основания для запрещения лиги явились обвинения ряда ее членов, якобы саботирующих войну с КПК. Демократическая лига объединяла либеральные элементы, ничего общего не имевшие с КПК. Сложилась, таким образом, казавшаяся на первый взгляд парадоксальной ситуация. Американская помощь, оказанная гоминьдановцам ради, как утверждалось, спасения "демократии", содействовала лишь упрочению разнузданной военно-бюрократической диктатуры. Запрет лиги вызвал бурю протестов. Сорок семь профессоров Пекинского университета издали по этому поводу манифест. Состоялись демонстрации.

Подавление оппозиции сопровождалось усилиями по "демократизации" режима. В декабре 1947 г. под давлением США была инсценирована первая предвыборная кампания в Китае. В списке кандидатов в президенты значилась вдова Сунь Ятсена. Те, кто опасался за положение Чан Кайши, стал всячески чернить Сун Цинлин. Ей припомнили все: бросила добропорядочную христианскую семью, вступила в "незаконную" связь, не посмотрела на то, что Сунь Ятсен был не разведен. Цинлин отказалась выставить свою кандидатуру. В апреле 1948 г. Чан Кайши был "избран" президентом (Eunson R. Op. cit. P. 125.).

В условиях политического и экономического кризиса Чан Кайши столкнулся с ростом оппозиции как вне, так и внутри Гоминьдана. В январе 1948 г. в Гонконге вновь создается Демократическая лига. Внутри Гоминьдана образуется Революционный комитет, объявляющий о своем намерении сотрудничать с КПК и осуждающий политику США.

После завершения реорганизации Народно-освободительная армия Китая получила задачу окружить и уничтожить главные силы гоминьдановской армии в Северо-Восточном, Северном и Восточном Китае, не допустить их отхода в Центральный и Южный Китай.

Выполняя поставленную задачу, НОАК с осени 1948 до октября 1949 г. осуществила ряд крупных наступательных стратегических операций. Среди них наиболее значительными были: Ляоси-Шэньянская, Хуанхайская, Пекин-Тяньцзинь-Чжанцзякоуская и, наконец, одна из самых сложных завершающая операция по форсированию реки Янцзы.

В конце 1948 г. в пекинском аэропорту царила полная неразбериха. Гоминьдановские генералы, расталкивая друг друга, с отчаянной решимостью проталкивали в самолеты свой багаж - золото и любовниц. Некоторые из них, отягощенные драгоценностями, еле-еле забирались по трапу на борт транспортных самолетов. Еще совсем недавно ведущие военачальники "личных войск" генералиссимуса хвастались своим могуществом, теперь же их бегство представляло жалкое зрелище. В этих условиях среди инициаторов китайской политики США еще большую популярность приобретала идея замены Чан Кайши на более приемлемую фигуру. Такой фигурой стал глава гуансийской клики Ли Цзунжэнь. Другой лидер гуансийцев - Бай Чунси, будучи министром национальной обороны, сумел сохранить большую часть своих войск, что обеспечивало Ли Цзунжэню серьезное преимущество перед Чан Кайши.

Американцы все больше убеждались в неизбежности краха чанкайшистского режима. Оказалась несостоятельной и ставка Чан Кайши на республиканского кандидата на президентских выборах 1948 г. Томаса Дьюи, обещавшего "всемерно поддерживать Чан Кайши". Чан Кайши воспринял неудачу Дьюи как свою собственную. Ставилась под сомнение и программа помощи со стороны США. Что делать? Как спасти престиж Гоминьдана? Кто должен поехать в Вашингтон, чтобы не прекратились американские поставки в Китай? После обсуждения ряда кандидатур выбор пал на мадам Чан.

Поездка мадам в США для Чан Кайши была необходима и потому, что оппозиция в Гоминьдане старалась заполучить американскую помощь для себя. Генералиссимус терял доверие к гоминьдановскому послу Ку. Его агенты стали замечать, что Ку после посещения официальных лиц США избегает направлять отчет Чан Кайши, что не могло не настораживать. "Я постараюсь еще раз",- заявила мадам. Она вылетела 28 ноября 1948 г., а через два дня американское посольство стало покидать Нанкин, к которому подходили части НОАК.

Чанкайшисты были весьма разочарованы, когда узнали, что государственный секретарь Маршалл готов с "удовольствием" принять первую леди лишь в качестве "личного друга". 1 декабря ее скромно встретили в Вашингтоне китайский посол Веллингтон Ку и муж сестры X. Кун. Протокольный отдел госдепартамента не проявил особого энтузиазма: супругу Чан Кайши приветствовал второразрядный чиновник. Первая телеграмма домой была лаконичной: "Никто не проявляет интереса к нам" (Kerr1 G. Н. Formosa Betrayed. Cambridge, 1965. P. 365.).

Пока Сун Мэйлин ждала, когда наконец к ней проявят достойное ее особе внимание, стали распространяться слухи о возможном отступлении гоминьдановцев на Тайвань. 8 декабря 1948 г. выступил делегат в ООН Цзян Динфу: "Настоящим заявлением китайская делегация категорически отвергает предъявленные китайскому правительству обвинения в том, будто оно планирует утвердить себя на Тайване и будто ведущие китайские официальные лица готовятся аккумулировать себя в новом коммунистическом режиме в Нанкине" (Ibidem.). Мадам пришлось томиться в ожидании девять долгих дней, прежде чем президент удостоил ее своим вниманием.

Трумэн был вежлив, но холоден. Президент подарил гостье полчаса для беседы. Он подчеркнул значение американо-китайской дружбы и высказал сожаление о том, что США не могут предоставить Китаю больше обещанных в программе помощи 400 млн долларов.

Дом Кун Сянси в Ривердейл, где остановилась гостья, превратился в штаб лоббистов. Еженедельно там созывались "стратегические встречи". На них присутствовали влиятельные лица делового мира, доверенные люди Чан Кайши, дипломатические работники, военные.

В начале 1949 г. генерал Чжоу, начальник штаба Чан Кайши и командующий ВВС, установил деловые связи с СИС, компанией по военному снабжению Китая, принадлежащей Сун Цзывэню. СИС продолжала выступать в роли основного поставщика снаряжения, самолетов, бензина для чанкайшистов.

К услугам мадам Чан Кайши были находящаяся в руках чанкайшистов компания "Юниверсл трэйдинг корпорэйшн", действия которой благоприятствовали американо-китайской торговле, китайская нефтяная корпорация (приобретение и экспорт нефтяных продуктов), наконец, китайский банк, имеющий в США несколько филиалов. Сотни миллионов долларов в золоте и иностранной валюте исчезали, как в бездонной бочке, через Гонконг и Португальское Макао. По правительственным каналам текли огромные суммы в Цюрих, Буэнос-Айрес, Нью-Йорк, Сан-Франциско, где оседали на закрытых счетах богатейших семейств Китая. Американская помощь гоминьдановскому Китаю возвращалась, как по замкнутому кругу, для финансирования лоббирующих в США организаций.

Мадам стремилась добиться во время своего визита следующего:

- четкого со стороны США заявления относительно продолжающейся американской поддержки гоминьдановского правительства;

- широкомасштабной материальной помощи:

- расследования положения в Китае высокопоставленным военным деятелем из числа американских генералов. В ряду наиболее достойных гоминьдановский министр иностранных дел Ван Шичжи называл генерала Дугласа Макартура (Kerr G. H. Op. cit. P. 365.).

Д. Макартур возглавлял в это время штаб оккупационных войск в Японии. К голосу Сун Мэйлин, призывавшей привлечь Макартура к китайским делам, присоединились и голоса конгрессменов. Но когда сенатор Оуэн Брэвстер предложил распространить деятельность Макартура на Китай, одна из самых влиятельных в гоминьдановских кругах газета "Дагун бао" высказалась довольно откровенно по этому поводу: "Подобного рода оскорбительные слова слетают с языка американского сенатора. Происходит ли это потому, что мы, китайцы, слишком податливы?" Национализм, окрепший в борьбе с японскими колонизаторами, не мог примириться с линией Макартура на возрождение Японии.

Усилия Чан Кайши, его попытки как-то подправить оседающее здание гоминьдановского режима, деятельность в США Сун Мэйлин не приносили каких-либо существенных результатов. В американской прессе, несмотря на противодействие лоббистов, появились материалы, рисующие режим Чан Кайши как коррумпированный и невежественный. В Нанкине все больше приходили к мысли, что "близкий огонь не погасить далекой водой".