После подписания секретного договора

Еще в Люйшуне Чжэн Сяо-сюй договорился с Хондзё, что я стану верховным правителем, а он займет должность премьер-министра. Об этом я узнал от Чжэн Сяо-сюя лишь накануне отставки самого Хондзё.

18 августа 1932 года Чжэн Сяо-сюй пришел ко мне в кабинет, вынул пачку документов и сказал:

- Вот соглашение, которое мы оформили с командующим Хондзё. Прошу ваше величество ознакомиться.

Просмотрев соглашение, я пришел в ярость.

- Кто разрешил вам подписывать это?

- Все это было оговорено с Итагаки еще в Люйшуне,- спокойно ответил Чжэн Сяо-сюй.- Итагаки говорил об этом с вашим величеством еще раньше.

- Что-то я этого не помню. Да если бы и говорил, пород тем как подписывать, следовало сказать мне об этом!

- Так мне велел Хондзё. Он боялся, что Ху Сы-юань и другие, не поняв сложившегося положения, только осложнят все дело.

- Кто же все-таки здесь хозяин? Вы или я?

- Виноват. Это соглашение лишь временная мера. Если ваше величество рассчитывает на помощь японцев, как же можно отказать им в правах, которые они фактически уже имеют? В будущем можно будет подписать другое соглашение, по которому эти права будут иметь силу лишь определенный срок.

Он был прав. Права, которые японцы просили в соглашении, фактически давно уже принадлежали им. Соглашение имело 12 пунктов и множество всяких приложений. Основное содержание его было таково: охрана государственной безопасности и общественного порядка в Маньчжоу-Го полностью возлагается на Японию; она будет контролировать железные дороги, порты, водные и воздушные пути, а также в нужном случае создавать новые; за материальные ресурсы и оборудование, необходимое японской армии, отвечает Маньчжоу-Го; Япония имеет право проводить разведку недр и строить шахты; японцы могут назначаться на должности в Маньчжоу-Го; Япония имеет право переселять в Маньчжоу-Го японцев и т. п. В соглашении оговаривалось, что в дальнейшем оно ляжет в основу официального двухстороннего договора. Слова Чжэн Сяо-сюя были не лишены смысла. Раз я рассчитывал на помощь, полагалось платить вознаграждение. И хотя все уже было предельно ясно, я все же не мог не сердиться.

Меня раздражало, что Чжэн Сяо-сюй был слишком инициативен и распоряжался "моей" страной в переговорах с японцами. Я сердился также на японцев, ибо они слишком уж обманывали меня; императорского трона мне не дали, а сами требовали себе слишком много.

Однако оставалось только смириться с тем, что уже произошло. Чжэн Сяо-сюй взял подписанный мной секретный договор и ушел. Вслед за ним, как всегда, вошел Ху Сы-юань. Когда я ему обо всем рассказал он сразу закричал:

- Чжэн Сяо-сюй ведет себя безобразно! Чэнь Бао-шэнь давно говорил, что он щедр, когда речь идет о чужой собственности. Теперь же он осмелился сам все решать!

- Уже поздно что-либо предпринимать,- сказал я упавшим голосом.

- А может быть, и нет. Посмотрим, какие новости придут из Токио.

За некоторое время до этого мы узнали, что Хондзё, командующий Квантунской армией, будет смещен и что Япония намерена признать Маньчжоу-Го. Ху Сы-юань придавал этому очень большое значение. По его мнению, сменив командующего, Япония, возможно, несколько изменит свое отношение к Северо-Востоку. Нужно воспользоваться моментом и направить в Японию своего представителя.

- Японии нельзя не уступить,-говорил он.-Пусть железными дорогами, шахтами, естественными богатствами, государственной безопасностью управляют японцы.

Но право назначения и смещения должностных лиц обязательно должно быть у нас.

Я согласился с Ху Сы-юанем и по его предложению послал Линь Тин-шэня и Цай Фа-пина в Токио, где они через своего старого друга Сюй Вина должны были действовать в военном ведомстве. В Токио они встретились с начальником главного штаба сухопутных войск Иадзаки и бывшим командующим японским гарнизоном в Тянь-цзине Касии, а также с будущим командующим Квантунской армией Муто Нобуёси и предъявили им мои требования:

"Верховный правитель по организационному статуту имеет право:

1. Назначать на должности.

2. Реорганизовать Государственный совет. Членов Совета назначает верховный правитель.

3. Реорганизовать систему должностных лиц в министерстве; суверенные права должны принадлежать министру. Ликвидировать должность начальника главной канцелярии.

4. Обучать новые войска, увеличить их численность и создать регулярную армию.

5. Законодательный совет в определенный срок должен созвать заседание Совета и определить систему государственного строя".

Это тоже за меня написал Ху Сы-юань, считавший, что Япония вряд ли примет все наши требования. Достаточно было, чтобы она согласилась с первым и пятым пунктами. И тогда можно будет считать, что на'ша цель достигнута.

Спустя два дня пришел радостный Ху Сы-юань и сказал, что есть хорошие известия из Токио. Линь Тин-шэнь и Цай Фа-пин прислали письмо, в котором сообщали, что некоторые японские политические деятели старшего поколения и военные недовольны отношением ко мне Хондзё и выражают желание поддержать мои требования. Ху Сы-юань усматривал в этом возможные изменения, которые произойдут после назначения нового командующего Кван-тунской армией, и считал, что я смогу выполнять свои служебные функции и управлять государством. Однако для успешного правления государством нужен послушный премьер-министр, сказал он. Я согласился с ним и решил сместить Чжэн Сяо-сюя. Посоветовавшись, мы остановились на кандидатуре Цзан Ши-и, которая показалась мне наиболее подходящей. "Если его назначить премьер-министром,- подумал я,-он будет благодарен мне и станет послушно исполнять мои приказы". И я послал Ху Сы-юаня и Сюй Бао-хэна поговорить с ним.

Цзан Ши-и еще не принял никакого решения, когда ко мне пришел сын Чжэн Сяо-сюя - Чжэн Чуй.

- Говорят, вы послали людей в Токио к Муто Нобуё-си,-произнес он с места в карьер и уставился на меня, ожидая ответа на свои слова. Видя, что я готов согласиться, он продолжал: -IB Токио говорят, что вы намерены реорганизовать Государственный совет. Услышав об этом, я не мог не прийти к вам. Надеюсь, что это сплетня?

- Почему вы так думаете?

- Потому что ваши намерения невыполнимы. Даже если произойдет реорганизация и все вопросы будут решать маньчжуры, все равно министры не смогут справиться со своими обязанностями, будь то Цзан Ши-и или кто-нибудь другой.

- И это Rce. что вы хотели сказать?

- Ваш слуга говорит правду...

- Сказали - и уходите!

- Слушаюсь!

Чжэн Чуй ушел. Вскоре ко мне прибежал взволнованный Ху Сы-юань.

- Чжэн Сяо-сюй и его сын - это волк и шакал,- начал он.- Особенную ненависть вызывает Чжэн Чуй. В прошлый раз Си Ся прислал мебель из красного дерева, так он уговаривал вас не принимать ее. Это все из зависти. А теперь ему не нравится Цзан Ши-и.

- Негодяй! - Я слушал Ху Сы-юаня, и решимость моя крепла. Я спросил, что ответил Цзан Ши-и.

- Он не согласен.

На самом деле Цзан Ши-и понимал лучше меня и Ху Сы-юаня, что без санкции Квантунской армии его согласие занять пост премьер-министра вызовет только лишние осложнения.

Узнав, что Цзан Ши-и не согласился, Чжэн Сяо-сюй прибегнул к новому методу. Он решил поступить так, как в свое время поступил И Куань с моим отцом - сослался на болезнь и попросил отпуск. Однако он не ожидал, что, имея добрые вести из Токио, я не буду его удерживать.

- Я не удерживаю вас. Вам пора отдохнуть. Назначьте своего преемника.

Он побледнел.

- Ваш слуга хотел только полечиться несколько дней.

- Ну что же, хорошо.

Как только Чжэн Сяо-сюй ушел, я тут же велел Ху Сы-юаню послать за Цзан Ши-и и просить его временно исполнять обязанности премьер-министра, рассчитывая при удобном случае избавиться от Чжэн Сяо-сюя. Однако через пять дней, не дожидаясь, что решит Цзан Ши-и, Чжэн Сяо-сюй вернулся из отпуска.

Я решил дождаться прибытия нового командующего Квантупской армией и лично предъявить пять пунктов своих требований. Ху Сы-юань поддерживал меня и напомнил попросить японцев сместить Чжэн Сяо-сюя. С тех пор как Чжэн Сяо-сюй стал премьер-министром, эта мысль не покидала Ху Сы-юаня.

Все это происходило в начале сентября. А в середине месяца в Чанчунь прибыл Муто Нобуёси, новый командующий Квантунской армией и первый посол в Мань-чжоу-Го. 15 сентября Муто Нобуёси и Чжэн Сяо-сюй подписали японо-маньчжоугоский протокол, в основе которого лежало подписанное ранее секретное соглашение. В дальнейшем на этой основе снова было подписано открытое соглашение:

"В связи с признанием Японией того факта, что Маньчжоу-Го создано в соответствии с волей его народа, возникло как свободное и независимое государство, в связи с тем, что Маньчжоу-Го заявило, что все международные договоры Китайской республики должны остаться в силе и неукоснительно соблюдаться в Маньчжоу-Го, в целях укрепления вечной дружбы между маньчжурским и японским народами в духе взаимного уважения к территориальным правам, а также исходя из интересов мира в Азии, правительства Маньчжоу-Го и Японии пришли к следующему соглашению:

1. До того времени, пока между Маньчжоу-Го и Японией не будет заключено другое соглашение, Маньчжоу-Го признает, что на ето территории все права и выгоды Японии, а также японских чиновников и гражданских лиц, обусловленные ранее существовавшими между Японией и Китаем договорами и соглашениями, а также государственными и личными контактами, должны признаваться и соблюдаться.

2. Маньчжоу-Го и Япония признают, что всякая угроза территориальным интересам или общественному порядку одной из договаривающихся сторон будет рассматриваться как одновременная угроза территориальным интересам и общественному порядку другой договаривающейся стороны.

Две договаривающиеся стороны пришли к соглашению, что в целях обеспечения обороны и защиты страны необходимо, чтобы союзные войска японской армии находились на территории Маньчжурии"^*.

^* (Текст договора приведен мной по журналу "Дунфан цзач-жи", выпуск 29, № 4. )

После того как церемония подписания была завершена и мы выпили шампанского, я с нетерпением ждал конфиденциального разговора с Муто Нобуёси. На этот раз я был необычайно уверен в себе. Линь Тин-шэнь и Цай Фа-пин, лишь недавно приехавшие из Японии, уверили меня, что в Токио Муто Нобуёси не только согласился с моими требованиями, но и обещал подумать о восстановлении моего императорского титула.

Муто Нобуёси, генерал-полковник в прошлом, занимал должности заместителя начальника штаба, главного инспектора по подготовке, военного советника. В первую мировую войну он командовал японской армией, которая оккупировала Сибирь. На этот раз он приехал на Северо-Восток, совмещая три должности: командующего Кван-тунской армией (ранее на эту доляшость назначались генерал-лейтенанты) , генерал-губернатора Квантунской арендованной территории (до событий 18 сентября Япония учредила на Ляодунском полуострове генерал-губернаторство колоний) и посла в Маньчжоу-Го. Вскоре после приезда на Северо-Восток он получил звание маршала. Именно он стал настоящим правителем этой территории, истинным императором Маньчжоу-Го. Японские газеты называли его "духом-хранителем Маньчжоу-Го". На мой взгляд, этот шестидесятипятилетний седой человек действительно обладал величием и властью божества. Когда он почтительно кланялся, мне казалось, будто я получаю благословение самого неба. Выслушав меня, он вежливо сказал:

- Я обязательно внимательно ознакомлюсь с требованиями вашего величества,- и взял с собой пять пунктов требований, которые написал Ху Сы-юань. Но шли дни, а ответа все не было.

По установившемуся порядку три раза в месяц я встречался с командующим Квантунской армией и послом. Когда через десять дней я встретился с ним во второй раз и спросил его, изучил ли он мои требования, он ответил:

- Изучаю, изучаю.

Каждый раз при встречах со мной Муто Нобуёси был необычайно почтителен, низко кланялся, улыбался, называл меня "ваше величество" и с каким-то особым уважением говорил о каждом моем предке, однако никогда не касался моих требований. Когда же я пытался перевести разговор на эту тему, он немедленно уходил от нее. Дважды мне не удалось получить ответ, а на третий раз мне уже не хватило смелости спросить его.

Вплоть до его смерти в июле 1933 года мы говорили с ним только о буддизме, о конфуцианстве и дружбе. За это время моя власть ничуть не увеличилась, однако авторитет рос день ото дня.