Роспуск евнухов

Внешне в Запретном городе царило полное спокойствие. Но внутри него творилось что-то невообразимое. С детских лет я постоянно слышал, что во дворце происходят кражи, пожары и даже убийства, не говоря уж об азартных играх и курении опиума. Воровство достигло такой степени, что, например, не успела еще закончиться церемония моей свадьбы, как все жемчужины и яшмовые украшения короны императрицы были подменены фальшивыми.

От наставников я узнал, что сокровища цинского двора пользовались мировой известностью. Одни только антикварные изделия, каллиграфические надписи и картины изумляли своим количеством и стоимостью. Драгоценности, которые сотни лет собирались императорами и князьями двух династий - Мин и Цин, большей частью хранились во дворце, кроме тех, что дважды, в 1860 и 1900 годах, были вывезены иностранными солдатами. Большинство этих вещей не было описано и никем не проверялось; поэтому, сколько их утрачено, никто не знал. Этим воспользовались различные проходимцы. Фактически происходил самый настоящий грабеж. Грабили все без исключения. Каждый, кто имел возможность стащить, тащил без зазрения совести. Крали по-разному. Одни взламывали замки и крали потихоньку, другие пользовались легальными методами и крали средь бела дня. Евнухи больше использовали первый способ, в то время как служащие Департамента двора и сановники прибегали к последнему. Они закладывали вещи, продавали их открыто, брали "для оценки" или выпрашивали себе в качестве подарка. Способ же, которым действовали я и Пу Цзе, когда один дарил, а другой принимал подарки, был наиболее совершенным. Конечно, тогда у (меня таких мыслей не было. Я был лишь обеспокоен тем, что меня обкрадывают другие.

Когда мне исполнилось шестнадцать лет, однажды из простого любопытства я попросил евнуха открыть хранилище возле дворца Цзяньфугун. Ворота хранилища были опечатаны и по крайней мере несколько десятков лет не открывались. Я увидел, что помещение до потолка сплошь заставлено большими ящиками, на которых были наклеены ярлыки, датированные годами правления Цзя-цина. Что находилось внутри, сказать никто не мог. Д велел евнухам открыть один из них. В ящике оказались свитки надписей и картин и необычайно изящные антикварные изделия из нефрита. Позднее выяснилось, что это были драгоценности, которые больше всего любил сам император Цяньлун. После его смерти император Цзяцин приказал опечатать все эти драгоценности и заполнил ими множество хранилищ, расположенных вдоль дворца Цзяньфугун. В одних хранилищах находилась исключительно ритуальная утварь, в других - только фарфор, в третьих - знаменитые картины. В хранилище за палатой Янсиньдянь я обнаружил множество очень интересных коробочек со ста драгоценностями. Говорят, что они тоже принадлежали императору Дяньлуну. Эти Коробочки из сандалового дерева напоминали обычный ящик стола. В открытом виде они походили на маленькую лестницу, каждая ступень которой состояла из нескольких десятков ячеек. В каждой ячейке находилась какая-нибудь драгоценность. Например, маленькая вазочка из сунского фаянса; Четверокнижие размером в полтора вершка, написанное рукой известного каллиграфа-переписчика; великолепно выгравированный шар из слоновой кости; грецкий орех с вырезанным на нем текстом древней сказки; несколько арбузных семечек со стихами и рисунками на них; древняя египетская монета и т. д. Другая коробочка хранила в себе картины, золото, яшмовые, бронзовые и фарфоровые изделия, а также изделия из слоновой кости и т. д. Одних только малых коробочек насчитывалось несколько сот видов, а больших - не одна тысяча. Еще имелся специально сделанный из сандалового дерева маленький столик для кана с множеством секретных ящичков, в каждом из которых лежала драгоценность. Его я не видел, однако все обнаруженные мною коробочки (около 40-50 штук) перенес в палату Янсиньдянь. Какими же богатствами я в конечном счете располагал? Я взял то, что увидел, а сколько еще не видел? Как поступить с теми драгоценностями, которые заполнили целые хранилища, целые дворы? Сколько их украдено? Что сделать, чтобы приостановить грабежи?

Джонстон как-то сказал мне, что на улице Диань-мэнь, где он живет, открылось много но>вых антикварных магазинов. Часть их принадлежит евнухам, часть - чиновникам Департамента двора или их родственникам. Позднее другие наставники также высказались за необходимость принять меры ограждения и пресечения воровства. В конце концов я решил устроить инвентаризацию, что привело к еще большим беспокойствам.

Прежде всего кражи участились. Кто-то сорвал замок с дверей хранилища возле дворца Юйцингун, кто-то открыл заднее окно дворца Цяньцингун. Словом, чем дальше, тем хуже. Исчез только что купленный мною большой бриллиант. Императорские наложницы приказали допросить евнухов, ответственных за эти хранилища, а если понадобится, подвергнуть пытке. Однако ни пытки, ни обещания щедрых наград не возымели действия. Более того, едва началась инвентаризация хранилища дворца Цзяньфугун, как в ночь на 27 июня внезапный пожар уничтожил все дотла.

Говорят, что первыми пожар обнаружили пожарные команды итальянской миссии. Когда пожарники подъехали к воротам Запретного города и стали звонить, стража у ворот еще ничего не знала. Пожар тушили всю ночь. Тем не менее большой участок около дворца Цзяньфугун, включавший множество дворцовых помещений, превратился в груды пепла. Именно в этих помещениях хранилось больше всего драгоценностей. Сколько вещей погибло во время этого пожара, остается загадкой и по сей день. В наспех составленном списке, который потом опубликовал Департамент двора, было сказано, что сгорело и испорчено 2665 золотых будд, 1157 свитков надписей и картин, 435 антикварных изделий, несколько десятков тысяч древних книг. Кто знает, чем руководствовался Департамент двора, составляя подобный список.

Во время тушения пожара по всему дворцу сновали китайцы, иностранцы, служащие Запретного города и просто городские жители. С какой целью, кроме тушения огня, нужно было спешить, догадаться нетрудно. Тем не менее Запретный город всем выразил благодарность. Помимо чая и сладостей, которыми угостили тушивших пожар, Департамент двора выдал полицейским и пожарным отрядам 60 тысяч юаней "наградных".

Чтобы иметь представление о размерах причиненного пожаром убытка, стоит рассказать о том, что было сделано с кучей мусора, оставшегося после пожара и его "тушения". В то время я подыскивал место для строительства теннисного корта. В теннис меня научил играть Джонстон, утверждавший, что вся английская знать играет в эту игру. Пожар как раз и сделал такую площадку. Я приказал Департаменту двора быстро расчистить ее. В кучах золы нельзя было найти оставшейся картины, древнего фарфора, однако расплавленного золота, серебра, меди, олова осталось немало. Департамент двора пригласил представителей всех ювелирных магазинов Пекина, и один из этих магазинов за 500 тысяч юаней купил право на вывоз этой золы, из которой впоследствии было получено свыше 17 тысяч лянов золота. Остатки золы Департамент двора велел собрать в льняные мешки и раздать своим служащим. Позднее один чиновник рассказывал мне, что его дядя преподнес ламаистскому монастырю Юнхзогун и храму Болиньсы по два золотых алтаря, имевших в диаметре и IB высоте около одного чи. Они были сделаны из металла, сохранившегося в этих мешках с золой.

Истинную причину пожара, как и реальный ущерб от него, выяснить не удалось. Я подозревал, что был совершен поджог. Через несколько дней в одном из помещений Восточного двора, около палаты Янсиньдянь, загорелось окно. К счастью, пожар был обнаружен сразу и смоченный керосином комок ваты не успел разгореться. Мои подозрения усилились. Я решил, что существуют люди, которые не только устраивают пожары, чтобы скрыть свои преступления, но и замышляют убить меня.

Кражи и поджоги были реальностью, и мои наставники не скрывали их от меня. Что же касается предполагаемого моего убийства, то, возможно, это явилось просто результатом большого нервного перенапряжения. Стала проявляться моя чрезмерная подозрительность. По законам цинского двора ежедневно император, как бы он ни спешил, должен был прочесть страницу из "Наставлений предков" (они весь год лежали в спальне императора). Тогда я особенно восхищался "Предписаниями, эдиктами и декретами императора Юнчжэна". Императоры Юн-чжэн и Канси советовали своим потомкам никому не доверять, особенно евнухам.

Я решил действовать согласно советам Юнгажэна и путем расследования выяснить дело, применяя два способа: один - опрашивать молодых евнухов, находившихся возле меня, второй - самому подслушивать разговоры евнухов. Однажды под окном дома, где жили евнухи, я услышал, как они сплетничали обо мне, сетуя, что характер мой день ото дня портится. Подслушанный разговор вызвал у меня еще большую подозрительность. В тот вечер, когда в дворцовом кабинете Тяньичжай возник пожар, я снова отправился подслушивать под окно и неожиданно услышал, что теперь евнухи утверждали, будто поджог устроил я сам. Мне стало ясно, что на них уже положиться нельзя и что, если я первый не приму мер, позднее не оберешься хлопот.

Во дворце только что было совершено новое злодеяние. Один из евнухов по доносу был наказан главноуправляющим за какой-то проступок. Однажды утром, воспользовавшись тем, что доносчик еще спал, евнух проник к нему в комнату, насыпал в глаза негашеную известь, а затем исполосовал лицо ножом. Покушавшийся был вскоре пойман, а пострадавший доставлен в больницу. Я вспомнил, что многие евнухи страдали от моих побоев; не нападут ли они на меня? Постоянно думая об этом, я боялся даже заснуть. Начиная с комнаты рядом с моей спальней вплоть до выхода из дворца - всюду дежурили евнухи, постелив для сна на пол циновки. Если кто-нибудь из них таил на меня злобу и хотел свести со мной счеты, то сделать это было проще простого. Для охраны я решил выбрать самого надежного человека. После долгих раздумий мой выбор остановился на Вань Жун. Я велел ей всю ночь охранять меня и будить, как только послышатся какие-либо шорохи. На всякий случай я приготовил палку, положив ее рядом с кроватью. Несколько ночей подряд Вань Жун не спала, и я понял, что метод этот не из лучших. Чтобы покончить с возникшей проблемой, я в конце концов решил распустить всех евнухов за ненадобностью!

Я знал, что это вызовет бурю. Однако предварительно нужно было "обработать" отца. Составив план действий, я отправился к нему. Оказавшись внезапно в положении, когда нельзя было посоветоваться ни с Департаментом двора, ни с наставниками, он затруднялся что-либо оказать и стал заикаться еще больше, чем обычно. Чтобы отговорить меня, отец с большим трудом привел некоторые маловразумительные доводы вроде того, что мои предки всегда имели евнухов, что, прослужив столько лет, евнухи не могут совершить предательства и т. п. В конце он сказал:

- Об этом нужно не... не спеша подумать. Пусть ваше величество сейчас возвращается во дворец, а дня через два...

- О если вы не согласитесь, я больше не вернусь во дворец! - твердил я одну и ту же фразу, не слушая его.

Увидев, что я настроен решительно, он в растерянности не знал, как ему быть. Почесывая то затылок, то подбородок, он ходил кругами по комнате, пока не задел рукавом бутылку лимонада, стоявшую на столе. Она упала на пол и разбилась вдребезги. Глядя на его беспомощный вид, я не мог удержаться от улыбки. Раскрыв какую-то книгу на столе, я "углубился" в чтение, давая понять, что твердо решил не покидать это место.

Отец сдался. Было решено, что, кроме тех евнухов, которые не могут оставить императорских наложниц, все остальные будут распущены.