Глава первая. Моя семья

Мой дед - великий князь Чунь

Я родился в Пекине в резиденции великого князя Чуня 7 февраля 1906 года (по лунному календарю 14-го числа первого месяца тридцать второго года правления Гуан-сюя). Мой дед И Хуань-седьмой сын императора Даогуа-на - сначала носил титул князя второй степени, затем стал великим князем, а после кончины ему был пожалован посмертный титул "сянь"-мудрый. Впоследствии его так и называли - великий князь Чунь-сянь. Мой отец, Цзай Фэн, был пятым сыном у деда. Первый, третий и четвертый сыновья деда умерли еще в детстве, второй сын - Цзай Тянь - был введен во дворец своей теткой со стороны матери, вдовствующей императрицей Цы Си, и стал императором Гуансюй, поэтому после смерти деда титул великого князя унаследовал мой отец. Я был старшим сыном второго поколения князя Чуня. Мне было около трех лет, когда в двадцатый день десятого месяца по лунному календарю (13 ноября 1908 года) тяжело заболели вдовствующая императрица Цы Си и император Гуансюй. Цы Си неожиданно решила сделать меня наследником трона, я стал приемным сыном императора Тунчжи (который был родным сыном Цы Си и двоюродным братом Цзай Тяня со стороны отца) и наследником императора Гуансюя. Спустя два дня после моего появления во дворце Гуансюй скончался, а затем умерла и Цы Си. В девятый день одиннадцатого месяца (2 декабря 1908 года) я вступил на престол под девизом годов правления Сюаньтун, став десятым цинским императором и последним императором Китая. Не прошло и трех лет, как разразилась Синьхай-ская революция и я отрекся от престола.

Мои первые воспоминания связаны с моментом отречения. Но для большей ясности я начну свою книгу с описания жизни деда и моей семьи, которая жила в то время в резиденции князя Чуня.

Резиденция князя Чуня в Пекине трижды меняла свое местонахождение. В десятый год правления Сяньфэна девятнадцатилетний князь второй степени И Хуань, следуя императорскому указу, вступил в брак с Ехэнала - младшей сестрой второй жены императора. По обычаю своих предшественников ему полагалось получить резиденцию вне дворца. Пожалованная ему резиденция была расположена на восточном берегу озера Тайминху в Пекине, недалеко от ворот Сюаньумэнь, там, где сейчас находится Центральная консерватория. Это и была первая резиденция князя Чуня. Позднее, когда императором стал Цзай Тянь, еще со времен Юнчжэна (1721 - 1735) полагалось, чтобы "местом процветания императора" (так называемым "дворцом подводного дракона") был дворец. Поэтому либо строился новый дворец, либо, как это было сделано при перестройке резиденции самого князя Юна (место, где он жил до вступления на престол), резиденция перестраивалась в виде храма Юнхэгун. Вдовствующая императрица Цы Си выделила место для "дворца подводного дракона", подарив деду резиденцию князя императорской крови четвертой степени, которая находилась на берегу северного озера Шичахай; на ее перестройку и отделку было выделено 160 тысяч лянов серебра. Это была вторая резиденция князя Чуня, которую стали называть Северной резиденцией. Когда я вступил на престол, мой отец стал кншемнрегентом, что послужило новым поводом для очередного переезда. Вдовствующая императрица Лун Юй (жена Гуансюя и племянница Цы Си и моей бабки) решила построить для моего отца новую резиденцию. Место третьей резиденции было определено в районе Зала пурпурного блеска Западного парка Цзилин. В самый разгар строительства вспыхнуло Учанское восстание, вызвавшее революционную бурю. Таким образом, и три резиденции, и два "подводных дракона", и вся семья регента нашли свой конец вместе с цинской династией.

В последний, самый мрачный период цинской династии семья князя Чуня в течение полувека верно служила вдовствующей императрице Цы Си, а мой дед был предан ей до самой смерти.

Мой дед был сыном императора Даотуана и императореной наложницы первого ранга У Я. Он родился в двадцать втором году правления Даогуана (1842 год) и умер в шестнадцатом году правления Гуансюя (1890 год). Перелистывая родословные записи императорской семьи, так называемые "яшмовые таблицы", можно заметить, что в течение одиннадцатилетнего правления его старшего брата императора Сяньфэна дед не снискал к себе особой благосклонности, за исключением разве случая, когда ему в десятилетнем возрасте в связи с восшествием Сяньфэна на престол был пожалован, согласно обычаю, титул князя второй степени. Однако за каких-нибудь полгода после смерти Сяньфэна, как раз когда Цы Си получила свой почетный титул вдовствующей императрицы, ему неожиданно пожаловали сразу целую кучу титулов и постов: командира китайского корпуса желтого знамени, начальника императорских телохранителей желтого знамени, генерал-адъютанта, начальника арьергарда свиты, управляющего императорскими садами и парками, заведующего старыми и новыми складами желтого знамени, заведующего пороховыми и оружейными складами и т. п. Тогда деду исполнился всего лишь двадцать один год. Совершенно очевидно, что достичь такого положения в двадцать один год мой дед смог только благодаря тому, что старшая сестра его жены стала вдовствующей императрицей. Но дело было не только в этом. В раннем детстве я слышал однажды такую историю. Как-то в резиденции князя ставили оперу "История убийства Чэнь Ши-мэя". В последнем действии мой дядюшка Цзай Чунь, тогда еще шестилетний ребенок, увидав алую кровь Чэнь Шинмэя, казненного Бао Лунту, от страха ваилакал. Мой дед изменился в лице и в присутствии всех накричал на него: "На что это похоже! Я в двадцать один год сам схватил Су Шуня. Разве ты сможешь в будущем вершить великие дела в государстве?" Оказалось, что вахват Су Шуня и явился началом его блистательной карьеры.

Это произошло в 1861 году. Вторая "опиумная" война завершилась унизительными мирными соглашениями. Скрывшийся в провинции Жэхэ тяжелобольной император Сяньфэн перед своей кончиной собрал бежавших вместе с ним сановников - трех глав приказов и пятерых членов Государственного совета - и в их присутствии назначил своего шестилетнего сына Цзай Чуня наследником трона, а присутствовавших сановников-членами Регентского совета. На следующий день Сяньфэн скончался. Восемь сановников, которые пеклись только о собственном благополучии, выполняя завещание, возвели Цзай Чуня на престол, выбрали девиз его правления Цисян и захватили политическую власть в государстве в свои руки.

Восемью сановниками были: великие князья первой степени Цзай Хуань и Дуань Хуа, заместитель председателя Государственного совета и глава налогового приказа Су Шунь, члены Государственного совета Цзин Шоу, My Инь, Куан Юань, Ду Хань, Цзяо Ю-ин; реальная власть находилась в руках двух князей и Су Шуня, который был главным правителем. При императоре Сяньфэне Су Шунь получил особое признание своих способностей. Говорят, что он умел привлекать на государственную службу "людей талантливых". Так, крупные китайские помещики Цзэн Гофань, Цзо Цзунтан и им подобные, которые хорошо послужили Цинам, подавив движение тайпинов, как раз и были неоднократно рекомендованы и выдвинуты Су Шунем. Он продвигал по службе преимущественно китайцев, за что цинская знать его ненавидела. Некоторые говорят, что в период наибольших успехов тайпинов Су Шунь брал взятки и занимался вымогательством, но только по отношению к маньчжурам^*. Другие утверждают, что к людям он относился грубо и жестоко, презирал инакомыслящих, был своевольным, надменным, злопамятным и всюду сеял зло. На самом же деле главной причиной его трагического конца послужила непримиримая вражда между его группировкой и возникшим в то время новым влиятельным течением. Иными словами, Су Шунь и его сторонники не разобрались в том, какой была к тому времени реальная сила у великого князя Гуна, который уже успел в Пекине установить связь с иностранцами.

^* (Для управления своим собственным народом господствующий класс маньчжурских феодалов создал систему "восьми знамен", которая включала военное, административное и производственное управление. Предшественником восьмизнаменной организации была система "нюдай", существовавшая в первые годы маньчжурской династии, объединявшая управление производством и военным делом. В 1601 году Нурхаци учредил четыре знамени: желтое, белое, красное и синее; в 1615 году были добавлены еще четыре знамени: желтое с каймой, белое с каймой, красное с каймой и синее с каймой. Все маньчжуры входили в состав знаменных войск; в мирное время они занимались производством, в военное время сражались. В период завоевания Китая были дополнительно созданы монгольские и китайские знаменные войска. )

Великий князь Гун (по имени И Синь^*) при жизни Сяньфэна не особенно преуспевал. Сяньфэн отправил его в Пекин для подписания мирного соглашения, и эта горькая миссия явилась для И Синя началом его карьеры. От имени цинского двора он подписал с союзными войсками Англии и Франции мирное соглашение, признав унизительный и бесправный для страны Пекинский договор, чем заслужил благосклонность иностранцев. "Дядя императора", пользовавшийся поддержкой иностранцев, естественно, без особой радости ощущал свою зависимость от Су Шуня и других. К тому же на активные действия его подстрекали князья и сановники, которые всегда ненавидели Су Шуня. Как раз в это время неожиданно из провинции Жэхэ был секретно привезен указ от двух вдовствующих императриц.

^* (И Синь (1832-1898) был шестым сыном императора Дао-гуана. В тридцатый год правления Даогуана ему был пожалован титул великого князя Гуна. В переговорах 1860 года с командованием объединенной англо-французской армии, захватившей Пекин, он добился доверия и поддержки интервентов и успешно осуществил государственный переворот, поставив у власти вдовствующую императрицу Цы Си. И Синь поддержал предложение о создании современной военной промышленности и учреждении Школы иностранных языков. Он был лидером феодальной группировки, настаивавшей на модернизации Китая и заимствовании западной техники. Ввиду разногласий с Цы Си И Синь был отстранен от должности, и руководство группировкой "прозапад-ников" перешло к Ли Хун-чжану.)

Одна газ них, жена Сяньфэна-Нюхулу, позднее получила почетный титул Цы Ань, ее также называли императрицей Восточного дворца. Второй была Цы Си, или императрица Западного дворца. Вначале Цы Си состояла в свите императора в качестве простой наложницы. Когда она оказалась в положении, ее возвели в императорские наложницы второго 1ранга. Ее сын Цзай Чунь был единственным сыном императора Сяньфэна, и, когда первый позднее стал императором Тунчжи, Цы Си тут же стала вдовствующей императрицей. Не знаю, как это было организовано, но не успела Цы Си стать императрицей, как один из цензоров^* стал просить обеих императриц принять на себя регентство. Это предложение* вызвало яростное возражение Су Шуня и его единомышленников, ссылавшихся на беспрецедентность подобного случая в истории династии. Вдовствующей императрице Цы Ань, по характеру нечестолюбивой, это было безразлично, однако душу Цы Си жгла жажда мести. Прежде всего она убедила Цы Ань в том, что у этих сановников злые намерения и они замышляют заговор. Заручившись согласием Цы Ань, она тайно послала письмо великому князю Гуну, призывая его в Жэхэ для выработки контрплана. Су Шунь и его сторонники в целях упрочения своей власти всеми способами пытались помешать установлению связей между Пекином и вдовствующими императрицами, находившимися в провинции Жэхэ. Существует множество версий о том, как Цы Си удалось провести Су Шуня и связаться с великим князем Гуном. Одни говорят, что письмо было тайно доставлено в Пекин поваром; другие рассказывают, что Цы Си публично избила своего любимого евнуха Ань Дэ-хая и приказала отправить его в императорский двор для дальнейшего наказания. Письмо таким образом было доставлено в Пекин Ань Дэхаем. Так или иначе, оно попало в руки князя Гуна. Получив его, последний немедленно подал прошение о получении аудиенции у императора. Группировка Су Шуня пыталась воспрепятствовать этому, обратившись к "высочайшему указу", в котором говорилось, что "самым важным является служение на своем посту". Однако ничего из этого не вышло. Безуспешной была и их попытка, руководствуясь старым правилом, по которому мужчина не должен был видеться со своими свояченицами, помешать встрече великого князя с вдовствующими императрицами. О встрече великого князя Гуна с вдовствующими императрицами впоследствии ходило много слухов. Некоторые утверждали, что князь проник во дворец, переодевшись шаманом^**; другие считали, что князь сделал ход конем, предложив Су Шуню лично1 присутствовать и наблюдать за встречей его с вдовствующими императрицами. Су Шунь не нашелся, что ответить, и вынужден был отказаться от дальнейших попыток чинить препятствия. Существует еще одна версия: когда великий князь Гун совершал обряд жертвоприношения духу умершего Сяньфэна, Цы Си велела Ань Дэхаю подать князю чашку с лапшой. На дне чашки было спрятано написанное ею письмо. Как бы то ни было, встреча между ними состоялась, и они обо всем договорились. В конечном счете, когда вдовствующие императрицы возвратились в Пекин, то все восемь сановников- членов Регентского совета были арестованы, а И Синь назначен князем-регентом. Двум великим князьям разрешили покончить с собой, Су Шунь был обезглавлен, а остальные члены старого Регентского совета - кто отправлен в ссылку, а кто в тюрьму. Девиз правления Цзай Чуня был изменен на Тунчжи, что означало "общее правление" двух вдовствующих императриц. С этого момента начинается история сорокасемилетнего регентства императрицы Западного дворца. Заслуга моего деда в государственном перевороте заключалась в том, что он схватил в Баньбидяне Су Шуня, сопровождавшего на пути в столицу гроб покойного императора. За это моему деду и было пожаловано столько титулов, о которых говорилось выше.

^* (Институт цензоров существовал в Китае для предупреждения злоупотреблений со стороны центральной и местной власти.- Прим. ред. )

^** (У маньчжуров существовала разновидность первобытной религии - шаманство. При лечении болезней и изгнании из тела больного "злого духа" жрецы-шаманы читали заклинания, исполняли танцы, изображая вселившегося в больного духа. После проникновения маньчжуров в Центральный Китай религия эта сохранилась среди маньчжуров, однако женщинам-шаманам были поставлены ограничения в посещении императорского дворца. )

В третий год правления Тунчжи И Хуань получил дополнительное почетное звание князя первой степени, а в одиннадцатый год правления был официально объявлен великим князем. На тринадцатом году правления скончался император Тунчжи и на престол вступил Гуансюй. При нем моему деду был пожалован титул великого князя вечного наследования, то есть титул великого князя, который потомки деда преемствовали без понижения на одну ступень, как это обычно полагалось для наследников. Во времена правления Гуансюя великий князь Гун несколько раз лишался благосклонности императора, в то время как моему деду продолжали оказывать все новые и новые почести и он достиг вершин человеческой славы.

В резиденции князя Чуня я видел немало написанных им самим изречений и наставлений, парных надписей^* и свитков, которые висели в комнатах его сыновей и внуков. Одна из надписей гласила: "Счастье и благополучие порождают еще большее счастье и благополучие. Доброта и милость императора отзовутся в поколениях добротой и милостью". Тогда мне казалось, что дед был удовлетворен своим положением и доволен собой, однако сейчас я расцениваю все иначе; даже его поведение во время спектакля, когда он накричал на расплакавшегося ребенка, было не лишено определенного подтекста.

^* (Парные надписи (дуйцзы) - каллиграфические надписи, содержащие обычно морализированные стихи или поучения в прозе. Составляются таким образом, чтобы слова одной надписи перекликались со словами второй. Вывешиваются попарно. - Прим. ред. )

Если в двадцать один год князю второй степени Чуню еще недоставало жизненного опыта, то прошедший через тринадцатилетнее правление Тунчжи великий князь Чунь был уже достаточно осведомленным и знающим человеком. Как член императорской семьи, он знал больше других о смерти императора Тунчжи и его жены, императрицы, и был глубоко потрясен этим.

Согласно неофициальной истории и популярным историческим романам, император Тунчжи умер от запущенной венерической болезни. Я же слышал, что он умер от оспы (в дневнике известного сановника Вэн Тун-хэ, бывшего наставником императора, также имеется запись об этом). Заболевание оспой не обязательно приводит к смертельному исходу, однако Тунчжи во время болезни перенес сильный удар, от которого состояние его здоровья резко ухудшилось, и он умер. Говорят, что произошло это так: однажды императрица, жена Тунчжи, пришла проведать своего больного мужа и с плачем стала жаловаться ему на свекровь - вдовствующую императрицу Цы Си, которая устроила ей очередной скандал; Тунчжи уговаривал ее потерпеть, говоря, что наступит и ее день. Цы Си, с первых же дней не взлюбив свою невестку, установила слежку за сыном и его женой. В тот день, узнав, что императрица отправилась навестить Тунчжи, Цы Си пришла в зал рядом с Малой тронной палатой и подслушала разговор императора с женой. Могли ли молодые супруги предугадать, что несколько слов, сказанных наедине, приведут к стольким бедствиям. Цы Си в ярости ворвалась в комнату, схватила императрицу за волосы и стала ее избивать, тут же велев приготовить плети. Но Тунчжи от испуга лишился чувств, и Цы Си не удалось расправиться с невесткой. Со смертью Тунчжи Цы Си всю вину возложила на императрицу и приказала ограничить последнюю в воде и пище. Два месяца спустя императрица умерла. После ее смерти гнев Цы Си не угас, и она лишила отца императрицы - Чун И - должности заместителя главы приказа. На следующий год какой-то цензор, которому до всего было дело, подал меморандум. В нем говорилось, что в народе ходят разные слухи: одни говорят, что императрица умерла от горя, а другие - что от голода. Поэтому необходимо внести во все это ясность, дать императрице похвальный посмертный титул и т. д. и т. п. Однако покойная императрица посмертного титула так и не получила, а цензор лишился своего места.

Еще при жизни Тунчжи не было секретом, что мать и сын не ладят между собой. Во дворце я слышал от одного старого евнуха, что Тунчжи, навещая вдовствующую императрицу Восточного дворца и свидетельствуя ей свое почтение, обычно некоторое время беседовал с ней. В присутствии же родной матери он буквально терял дар речи. Когда Тунчжи правил государством, Цы Си организовала при дворе группу своих сторонников. Цы Ань мало интересовалась государственными делами, а император не мог ничего предпринять, не испросив прежде на то согласия у Цы Си. В этом была истинная причина разлада между матерью и сыном. Цы Си была очень властолюбива. Она никак не могла упустить полученную однажды власть. Для нее принципы морали и законы предков существовали только для удовлетворения собственных интересов, и Цы Си не могла позволить, чтобы они хоть в чем-либо ее сковывали. Все, кто потакал ей - будь то ее близкие родственники или придворные сановники,- процветали, кто становился на ее пути - гибли. После смерти императора Цы Си еще больше обнажила свое истинное лицо. Мой дед все это достаточно хорошо понимал, иначе бы ему не стало плохо, когда он услышал о назначении своего сына императором. Принимавший участие в заседании Государственного совета Вэн Тун-хэ записал тогда в своем дневнике, что, как только Цы Си объявила о назначении Цзай Тяня наследником трона, мой дед тут же "с рыданиями (повалился на пол и в исступлении стал отбивать земные поклоны; он не мог встать даже тогда, когда его пытались поднять..."

По законам предков, если у императора не было преемника, то в качестве наследника престола следовало избрать кого-либо из представителей последующего поколения по ближайшей ветви. После смерти Цзай Чуня естественно было избрать кого-то из поколения Пу, но тогда Цы Си переставала быть матерью императора и лишалась прав регентства. Поэтому, несмотря на протесты, она сделала своим приемным сыном своего племянника Цзай Тяня, хотя он принадлежал к тому же поколению, что и Тунчжи. Некий цензор, по имени У Кэду, всячески пытался найти другого преемника для Тунчжи, однако ничто уже не могло изменить мнения вдовствующей императрицы. Она согласилась только с одним пожеланием: когда у нового императора родится сын, он будет считаться приемным сыном и преемником императора Тунчжи. Потомок одного из членов Государственного совета, большой друг нашей семьи, рассказывал мне, как происходило заседание совета. В тот день императрица Восточного дворца отсутствовала, была лишь Цы Си. Обращаясь к коленопреклоненным князьям и сановникам, она сказала: "Мы, сестры, уже договорились. Выбирать кого-нибудь другого нам бы не хотелось". Цы Ань, единственная, кто мог хоть в какой-то степени повлиять на нее, не появилась и не выразила своего мнения. Все прекрасно понимали, что ни слезы, ни мольбы теперь уже не помогут.

С тех пор каждый раз, когда Цы Си жаловала моему деду награды и почетные титулы, он с благодарностью отказывался от них, а в тот год, когда императором стал Гуансюй, дед вообще отказался от всех своих титулов и званий. И лишь титул великого князя вечного наследования он был вынужден сохранить только потому, что от него отказываться не разрешалось. Несколько лет спустя единственной его обязанностью было заботиться об учении молодого императора.

Служил дед с какой-то опаской и страхом, был осторожным и осмотрительным; Цы Си пожаловала ему титул двойного великого князя и право въезда в Запретный город в паланкине с четырьмя носильщиками. Позднее, когда великий князь Гун потерял благосклонность и доверие, а титул князя-регента был упразднен, Цы Си приказала членам Государственного совета отныне во всех важных государственных делах прежде всего советоваться с великим князем Чунем. Для него это означало еще большее повышение. Согласно обычаю считается, что, когда юноша женится, он становится взрослым. Если бы Гуансюй женился, Цы Си должна была бы передать ему власть, что для нее являлось крайне нежелательным. Поэтому еще до женитьбы Гуансюя по инициативе моего деда И Хуаня вдовствующей императрице была высказана почтительная просьба продолжить "правление страной".

Цинское правительство решило создать военно-морской флот нового типа и поручило эту ответственную миссию И Хуаню. После первых успешных шагов в этой области ему пришлось однажды от имени императрицы поехать инспектировать этот флот. И Хуань всячески уговаривал поохать вместе с ним гаавноуправляющого придворными евнухами Ли Ляньина, так как он был большим любимцем Цы Си.

Цы Си пожаловала И Хуаню и его жене право ездить в паланкине абрикосового цвета, однако Он ши разу не осмелился сесть в него. Такая боязнь и осторожность проявлялись не только во всех его речах и поступках, они наложили свой отпечаток даже на убранство его дома. Помещение, в котором жил дед, он назвал "залом смиренных мыслей", рабочий кабинет именовался "кабинетом осознанных ошибок", а на столе у него стоял кубок, на котором была выгравирована надпись: "Пресыщение ведет к оскудению, а скромность - к благополучию". В комнатах детей повсюду висели афоризмы, изречения и наставления. И среди них такое: "Когда богатство велико и много денег, беды для внуков и детей не миновать. И если спросите Вы, в чем же здесь причина, отвечу: деньги смелость придают и не боятся никаких великих дел, пока себя, семью всю не погубят". Все эти изречения были написаны из боязни, как бы не накликать беду. Любопытно, что дед на второй год правления Гуансюя представил доклад, в котором, не имея никого в виду конкретно, обвинял возможного ответчика. Он писал, что в будущем может появиться человек, который, учитывая высокое положение деда, сошлется на ряд примеров из эпохи Мин и предложит наградить его какими-либо высокими титулами. Если подобное случится, то такого человека следует признать ничтожным. Дед просил хранить его доклад во дворце, чтобы в случае необходимости использовать его против людей недостойных. Прошло свыше десяти лет, и однажды действительно произошло то, что он предполагал. В пятнадцатый год правления Гуансюя инспектор по речным делам У Датчан подал прошение о пожаловании родному отцу императора высокого почетного титула. Увидев прошение, Цы Си разгневалась, а У Да-чэн со страху поспешил сослаться на смерть матери и вернулся домой, где прожил три года; не смея нигде появиться.

Вне всякого сомнения, с приходом во дворец Гуансюя мой дед стал еще лучше разбираться в характере своей двоюродной сестры, который к этому времени значительно ухудшился. Как-то евнух, составлявший ей компанию в шахматы, сказал во время игры: "Раб бьет коня почтенного предка", на что она в гневе воскликнула: "А я бью всю твою семью!" Евнуха выволокли из палаты и избили до смерти. Цы Си очень берегла свои волосы. Однажды евнух, который причесывал ее, обнаружил на гребне несколько волос. Он растерялся я хотел было спрятать волосы, но Цы Си заметила это в зеркале, и евнуха избили палками. Те, кому приходилось ухаживать за Цы Си, рассказывали, что все они, кроме Ли Лянь-ина, с ужасом ждали, когда наступит их черед присутствовать при вдовствующей императрице. С возрастом у Цы Си появился на лице нервный тик, и она меньше всего хотела, чтобы кто-нибудь это видел. Вероятно, один из евнухов задержал свой взгляд на ее лице, ибо она немедленно спросила: "Чего уставился?" Тот не нашелся, что ответить, и тут же получил несколько десятков ударов палкой. Прослышав об этом, другой евнух в ее присутствии боялся теперь голову поднять. Она и к нему придралась: "Чего голову опустил?" Растерявшийся евнух тоже был наказан палкой. Еще был такой случай. Цы Си как-то спросила одного из евнухов, какая на улице погода. Евнух, у которого сохранился еще деревенский выговор, ответил: "Погодка сегодня холодная-прехолодная!" Цы Си не понравилось выражение "холодная-прехолодная", и евнуха избили. Крепко доставалось и дворцовым служанкам.

Избиение слуг, порой до смерти, в резиденции князя не считалось чем-то из ряда вон выходящим и мало беспокоило великого князя Чуня. Однако смерть вдовствующей императрицы Восточного дворца Цы Ань на седьмом году правления Гуансюя (1881 год) не могла пройти для него незамеченной. Говорят, что перед смертью император Сяньфэн был обеспокоен тем, что его наложница И (будущая Цы Си), став вдовствующей императрицей, постарается захватить власть и тогда законная императрица (позднее Цы Ань) не сможет ей противостоять. Поэтому Сяньфэн оставил специальный указ, в котором императрице давалось право в случае необходимости контролировать Цы Си. Родившаяся в княжеской семье, неопытная и недалекая Цы Ань однажды невзначай проболталась об этом Цы Си. Та стала вести постоянную дружбу с Цы Ань до тех пор, пока Цы Ань под ее давлением и в ее присутствии не сожгла этот указ императора. Прошло немного времени, и вдовствующая императрица Восточного дворца внезапно умерла. Одни говорят, что она съела присланное Цы Си печенье; другие - что съела бульон, который якобы Цы Си сама приготовила для нее. Это был большой удар для великого князя Чуня, после которого он стал еще осторожней и пугливей. Единственной своей целью он считал завоевание благосклонности и доверия Цы Си. Когда дед отвечал за создание военно-морского флота, то для того, чтобы у вдовствующей императрицы было место для развлечений, он истратил па строительство ее летнего дворца Ихэюань большую сумму денег, предназначенную ранее для организации флота. В самый разгар строительства в провинции Чжили и в окрестностях Пекина произошли крупные наводнения. Цензор У Чжао-тай, боясь волнений среди пострадавших, предложил временно приостановить работы по строительству дворца, но был лишен чиновничьего звания и "дело его передали для дальнейшего разбора". Великий князь Чунь, однако, в поте лица все же выполнил свою миссию. В 1890 году в летнем дворце Ихэюань были завершены все работы, но сам великий князь И Хуань вскоре навечно распростился с миром. Спустя четыре года созданный им так называемый военно-морской флот был разгромлен в японо-китайской войне. Из кораблей, на строительство которых ушло несколько десятков миллионов ляпов серебра, пе осталось, пожалуй, ни одного, кроме мраморной лодки в парке Ихэюань.